нем шоколадные пятна. И тогда, не выдержав, Роналд взорвался. Он заорал, что прекрасно знает, который сейчас час и что ей самое время начать искать себе новую работу…
В ответ на это мисс Хостер залилась слезами, а сам Роналд почувствовал такой острый приступ раскаяния, что проклял все на свете.
— Перестаньте рыдать, — принялся уговаривать он непутевую секретаршу.
Чтобы успокоить мисс Хостер, ему пришлось выписать ей чек в размере трехмесячного выходного пособия, а также извиниться за недостойное поведение, сославшись на постоянную головную боль. Как только мисс Хостер завладела чеком, ее глаза моментально высохли. Если у человека две недели подряд болит голова — значит, его мучают какие-то проблемы, философски заметила она, покидая офис.
Следовало признать, что тут мисс Хостер была совершенно права. Роналд действительно столкнулся с серьезной проблемой, и звали эту проблему «миссис Элизабет Пауртон». День и ночь он думал об этой женщине и, несмотря на все свои старания, никак не мог выбросить ее из головы. Да, она ему нравилась, да, как теперь говорят, он запал на нее, но сколько же можно мучаться…
Однако он сам во всем виноват. В самолете вел себя как последний болван, полез целоваться… Слава Богу, что вовремя зажегся свет, а то он мог бы такого натворить…
С ним вообще происходило нечто странное. Встретил красивую женщину — ну и что такого? Добрая половина всех женщин так или иначе привлекательны. Его черная записная книжка полна телефонов красоток, но ни из-за одной из них он никогда не терял головы.
Быть может, ему нужен отдых? Да, скорее всего он просто переутомился. Нью-Йорк — замечательный город. Роналд любил его бешеный темп жизни, высоко ценил те возможности, которые он предоставлял ему, высокопрофессиональному юристу, но временами вечная гонка, толпы народа, бесконечные вереницы машин утомляли. Рабочий день Роналда начинался в шесть утра и нередко затягивался далеко за полночь. Он изнемогал от бесконечных званых обедов и благотворительных вечеров, не ходить на которые было просто невозможно.
— Имей в виду, парень, мы работаем на износ, — предупредил его Элиот Денвер двенадцать лет назад, когда Роналд стал деловым партнером в юридической фирме «Денвер и Швайзингер», после чего та стала называться «Денвер, Швайзингер и Уотсон». — Но, если ты любишь находиться в центре событий, тебе у нас понравится.
Тогда Роналд с улыбкой ответил, что, безусловно, любит. Они стояли у огромного, во всю стену, окна, любуясь грандиозной панорамой города.
— Весной, когда цветут тюльпановые деревья и вишня, нет прекраснее места, чем Центральный парк, — продолжал Денвер, глядя вниз на зеленый оазис в самом центре Манхэттена.
Снова улыбнувшись, Роналд заметил, что Денверу не приходилось видеть Монтану в это время года, когда окружающие ранчо горы еще покрыты шапками снега, но, если сесть на лошадь и выехать в поле, то сразу чувствуешь запахи пробуждающейся природы. На березах набухают почки, а из надреза в коре в изобилии сочится густой, сладковатый сок. На прогалинах из-под только что сошедшего снега пробивается навстречу солнцу ярко-зеленая трава, новорожденные телята неумело тычутся мордочками в материнское вымя, а неуклюжие жеребята неуверенно перебирают тонкими длинными ногами, стараясь не отставать от родителей…
— К черту! — тихо выругался Роналд. У него накопилась масса дел, а он глядит в окно, бездарно тратя драгоценное время.
Прошло уже более двух недель со дня свадьбы Кэролайн и Ричарда, и все эти дни Роналд пребывал в состоянии глубокой меланхолии. Как он ни убеждал себя в том, что случайно оказавшаяся с ним за одним столом Элизабет ничем не лучше многих других, встречавшихся на его жизненном пути женщин, Роналд никак не мог выбросить ее из головы. Эта вдова, с острым как бритва язычком, настолько покорила его воображение, что он был не в состоянии думать ни о чем другом.
Вскочив с кресла, Роналд быстрым шагом подошел к антикварному буфету красного дерева, на котором стояла кофеварка. Налил себе чашку кофе и присел на маленький кожаный диван, машинально подумав при этом, что наконец-то пьет не жидкую бурду, приготовленную мисс Хостер, а настоящий, крепкий, сваренный им самим кофе.
Вот уже который день он задавался вопросом, как бы сложились его отношения с Элизабет, поведи он себя иначе.
Хватит валять дурака! Пора заняться чем-нибудь, чтобы отвлечься от ненужных мыслей. Например, дать себе хорошую нагрузку в гимнастическом зале или сыграть пару сетов в теннис. Можно, наконец, поработать с боксерской грушей. Но еще лучше слетать на уик-энд в родную Монтану.
Роналд встал и, поставив чашку на стол, снова подошел к окну. Да, он обязательно сделает это. Достаточно пару дней покопать ямы для столбов и поправить провисшую за зиму загородку из проволочной сетки, как вся дурь моментально выветрится из головы. Тяжелый физический труд до седьмого пота — старое, хорошо проверенное средство, выручавшее многих мужчин, чьи отношения с женщинами зашли в тупик.
Воспоминания о доме, о Монтане всегда возвращали Роналду хорошее настроение. К сожалению, его жена, вернее теперь бывшая жена Ханна, не любила жизнь в сельской местности. Она обожала вечеринки с коктейлями, званые обеды и чувствовала себя уютно и раскованно только в богатых, элегантно обставленных особняках среди гостей, одетых в вечерние туалеты. В то время как его, Роналда, тошнило от чопорности, неестественности атмосферы такого рода приемов.
Когда они с Ханной только познакомились, все было совершенно иначе. Тогда, по ее словам, она просто обожала простой, деревенский образ жизни, что был так дорог ее обожаемому Роналду. Она не уставала говорить, как любит его ранчо и прогулки на лошади при луне, приготовленную прямо на костре еду, попкорн и музыку в стиле кантри. Но наибольшее наслаждение, утверждала Ханна, доставляют ей часы и минуты, проведенные в объятиях мужа.
Все было как в сказке. Полное совпадение желаний и вкусов, казалось, гарантировало любовь до гроба.
Каким же он был болваном! До поры до времени женщины всегда говорят мужчинам то, что те хотели бы слышать. Доверчивые мужчины верят и попадают в капкан.
Так случилось и с ним. Очень скоро Роналд понял, что Ханна лгала, уверяя, что любит все то, что любит он сам. Понял, но смирился. Он терпел эту атмосферу лжи до тех пор, пока в один прекрасный день не застал жену в постели с другим мужчиной. Роналд только потому не прибил на месте сукина сына и не выкинул на улицу потаскушку, что ему было совершенно безразлично все происходящее.
Их быстро развели, хотя не обошлось без полоскания грязного белья. Потом Роналд долго и мучительно приходил в себя. В конце концов он возродился к нормальной жизни, но вся эта история послужила ему хорошим уроком.
Теперь он знал, что женщинам доверять нельзя. Они говорят одно, думают другое, а делают третье. И, если мужчина по глупости попадает в ловушку, то так ему и надо.
Нельзя сказать, что Роналд стал женоненавистником. Он любил женщин. Любил их запах, нежный голос, ласковый смех, завитки волос внизу живота, соблазнительные формы…
У Элизабет была великолепная фигура и нежная, как шелк, кожа. Он никак не мог забыть вкус ее губ, то ощущение сладости, которое подарил ее поцелуй. Никогда еще поцелуй женщины его так не возбуждал…
Задыхаясь от охватившего его возбуждения, Роналд отошел от окна и сел за письменный стол. Надо быть сумасшедшим, чтобы столько времени думать о случайной встрече. Вокруг полно женщин, которые с радостью откликнутся на его призыв, которые не говорят «нет», когда им на самом деле хочется сказать «да».
Он дошел даже до того, что на прошлой неделе позвонил Джастин и после нескольких минут светской болтовни, вроде бы между прочим, поинтересовался, как идут дела у ее подруги Элизабет. На что Джастин ответила, что они не виделись со дня свадьбы.
— Но, если для тебя это важно, я могу ей позвонить и выяснить все, что тебя интересует, — предложила она.
— Нет, нет, не надо, — поспешил отказаться Роналд.
Повесив трубку, он достал заветную записную книжку и сделал несколько звонков. Следующие
