— Всегда знал я, Вадя, — проникновенно сказал Шептун, отстраняясь, — что ты — достойный человек. Мой Ванька, ну, знаешь его, тоже пацан еще совсем, зеленый стручок, кипятится, мол, Немченко, в смерти Семена повинен. Что ты, говорю, акстись! Вадим мне друг-товарищ старинный, не мог он такого сделать никогда. А он, настаивает, орет, прям. Ну, ладно, говорю, поеду, поболтаю с Вадей. А он ко мне своих мракобесов приставил. Вон, — мотнул головой назад Шептун, — целая армия. А что я могу сказать? Старик, слабый, пинают, как хотят.
— Никакого уважения, — поддакнул Вадим.
— А рецептурой с тобой Сема наш, не поделился, часом?
— Зачем мне? Мы все по старинке…
— Да и мы теперь, — вздохнул Шептун. — А какое хорошее дело было! Эх, да что говорить…!
Насколько знал Вадим, говорить как раз было о чем. Судя по его информации, под личным наблюдением Шептуна, три независимых друг от друга лаборатории трудились день и ночь над созданием новой «Сигмы». Или, быть может, над старой. Но, без результатов пока. Может, и вправду, Дронов был гением?
— Что ты от меня, старика-то хотел? — вдруг вспомнил Шептун.
Наконец-то добрались, облегченно подумал Немченко.
— Да интерес пустяковый, — махнул рукой Вадим. Для снайперов это означало «отбой». — Неудобно даже тебя такой мелочевкой занимать.
Шептун молча ждал продолжения. Зацепился, констатировал Вадим.
— Ты многое и многих знаешь, — осторожно начал он. — И не только в нашем бизнесе. Мои друзья интересуются фирмой «Полночь» и руководителем ее Петровским Тарасом. Может, подскажешь что?
— Когда же, Вадим, тебя самого что-то лично заинтересует? — даже под очками было заметно, как Шептун прищурился. — Все друзья твои, знакомые, интерес проявляют. Дуришь голову старику… А, Тараску Петровского, конечно, я знаю, как не знать. Лет десять уже, а то и дольше…
Вот как, мысленно удивился Немченко.
— И чем они занимаются?
— Охранное агентство, — безразлично пожал Шептун плечами. — Возят кого-то, охраняют. Но, сам знаешь, никто не вечен. А Тараска — добрый дядька. Что, дорогу кому перешел?
— Говорят, задолжал, — выдал заготовленную ложь Вадим.
— Не верь людям, — поморщившись, произнес Шептун. — Оклевещут с ног до головы. Совсем нюх потеряли. Никогда Тарас никому не торчал, поверь уж мне, старику.
Первый раз Вадим слышал, что бы Шептун так хорошо отозвался о постороннем человеке.
— А кто его контору крышует? Знакомый кто?
— Переманить хочешь? — усмехнулся Шептун. — А никто их не крышует, Вадим. Они и сами, с усами. Сами кого хочешь, крышевать могут.
— Ты серьезно? — удивился Немченко.
Шептун вздохнул.
— Знаешь, Вадя, уезжать сегодня с нашей встречи буду я с тяжелым сердцем. Не лезь ты к ним, не стоит. И друзьям своим посоветуй. Хороший человек Тараска, но обидчивый. Можешь друзей своих недосчитаться. Зачем оно им? Жизнь-старушка и в шестьдесят хороша…!
— Все так серьезно?
Вместо ответа Шептун приобнял Немченко и пошел к машине, обернувшись на полдороги, грустно посмотрел на Вадима.
— Не огорчай меня, Вадя, — просто сказал он. — И про Обломова не забудь. Я для тебя всегда на линии.
В офисе, по возвращении, Вадим набрал номер Голоса.
— Поговорили? — вместо приветствия поинтересовался тот.
— Да, — ответил Вадим.
— Ну, и…?
— Он отлично знает Петровского и «Полночь».
— Прекрасно, — оживился Голос. — Просто великолепно. Что говорит?
— Рекомендует не соваться.
— Это понятно, — отмахнулся Голос. — Что еще?
— Как это понятно?! — оскорбился Немченко. — Ты что?! Я своих лучших людей гроблю, а ты — «понятно»?
— Это мы уже обсуждали, — холодно напомнил Голос. — Так что он сказал лично о Петровском?
Не стоит раскрывать все карты, подумал Вадим. Кое-что мы пока придержим. Например, удивительное отношение Шептуна к руководителю «Полночи».
— Да так, — неопределенно ответил Немченко. — Как обычно, воды налил. Я так и не понял, хороший человек Петровский по понятиям Шептуна или нет.
— А что, существуют такие понятия?
— Вроде бы.
— Понятно. Ничего нам встреча не дала. У меня дополнения есть по клиенту. Расширенное досье, как ты и просил. Там есть точное место и время новой попытки. Срок исполнения — сегодня в полночь. Сто пятьдесят километров твой исполнитель одолеть сумеет?
— Конечно. А Петровский там точно будет?
— Точно, — заверил Голос. — Правда, пришлось кое-что провернуть, но не в этом дело. Можешь быть спокоен — будет.
— Зачтено.
— Я уже скинул тебе на «мыло».
— Тоже зачтено, — сказал Немченко. — И много там?
— Достаточно. Досье я собирал очень долго. Это же мой старый любимый враг. Когда срок исполнения, запомнил?
— Сегодня в полночь, — усмехнулся Немченко.
— Ну, лады, — согласился Голос. — Я тебе попозже перезвоню.
— Постой, — остановил его Вадим. — А если опять не выйдет?
Голос помолчал.
— Тогда пойдет твой резерв, — безразлично ответил он.
— А, может быть, ты тогда про врага своего забудешь?
— Не забуду. Есть такие насекомые, Вадим, — тараканы. Мерзкие и наглые твари. Когда они сидят себе под раковиной и никому не мешают, это одно, а когда они, вдруг, обожравшись дихлофоса, выбираются на свет Божий… Их надо немедленно и безжалостно уничтожать. Уловил метафору…?
— Уловил, — ответил Вадим. — Кстати, к вопросу о метафорах. Мы с Шептуном сегодня прошлое вспоминали. Недавнее прошлое, совсем.
— И…?
— Борзовым он интересовался.
— А… И что? Поверил в легенду?
— Это вряд ли, — честно ответил Вадим. — Но речь не об этом. Ты, ведь, тогда, братело, слить меня хотел. Меня и людей моих. Хотел из Дронова за наши шкуры супермонстра сделать?
Голос помолчал.
— Хотел, — ответил он без интонаций. — И что?
— Ничего, — так же спокойно ответил Вадим. — Как бы и сейчас тоже самое не вышло. Как же я могу тебе доверять после такого?
— А тебе надо мне доверять? — удивился Голос. — Вот сейчас Машка, чадо твое ненаглядное, кокаином балуется, а ты ей доверяешь, нет?
С работы приеду, башку оторву, подумал Немченко.
— Сволочь ты, — зло сказал он вслух.
— На нас с тобой держится мир, — усмехнулся Голос-философ. — И верь мне. Кроме меня, у тебя
