Фабриками звезд…
— Жаль тезку, — задумчиво сказал Гарин, а Сергей покосился на него с подозрением — не научился ли и он мысли прослушивать? — Хорошо пел. Про говеную нашу жизнь. Тебе Цой нравился?
— Он тогда всем нравился.
— Тогда… — протянул Гарин. — А знаешь, все забывается… Вот Меркьюри… Когда пел, — все было замечательно. А сейчас… Новое поколение, выбирающее «пепси» его, поди, даже не знает. А лет через пять? Будут помнить лишь, что он был «гомиком», умершим от СПИДА. Или возьми Леннона. Многие уже сейчас не помнят, кем он был и что делал. Зато знают, что его застрелили. Или Бон Скотт… Примеров море. Чувствуешь, к чему я клоню?
Сергей пожал плечами.
— Люди в большинстве своем — трусы, панически боящиеся смерти. Мы боимся смерти до такой степени, что в жизненном пути великих запоминаем лишь две вещи: редко, что великий за путь свой сотворил, и почти всегда то, как этот путь завершился. Тот умер от СПИДА, этот погиб в авиакатастрофе, того застрелили после концерта… Мало кто помнит, что конкретно сделал Бон Скотт. Его фанаты разве что… А спроси любого на улице: «Кто такой Бон Скотт?» «А, — ответят тебе, — это который в своей блевотине утонул?» И никто не вспомнит, что, черт возьми, был он очень неплохим музыкантом. Просто, Скотт был известен, и гибель его оказалась на слуху. И знаешь, я заметил, чем страннее или кошмарней произошла смерть, тем дольше тебя будут помнить. Возьми Шарон Тейт, например… Даже смешно… Может, организуем контору по увековечиванию памяти?
— Ага, — подхватил Сергей, — дадим рекламу по телевизору и начнем придумывать для каждого свое увековеченье. Этому отрежем яйца и повесим на входной двери, того «сотками» приколотим к Кремлевской стене, а для лучших клиентов — расчленение в студии «Дорожного патруля»… Короче, далее смотри «Восставший из ада» все шесть частей… Так?
— Ну и фантазия у тебя … — растерянно произнес Гарин, — Мне, аж, не по себе стало. А «Восставший из ада»… Это что — фильм?
Иногда Виктор удивлял своей неосведомленностью.
— Да, — сказал Сергей, и ему немедленно стало весело, — учебный фильм по анатомии человека. Хочешь, принесу завтра — тебе понравиться. Только не рекомендуется смотреть при приеме пищи — может случиться непоправимое. Ты уж будь поосторожнее, ладно?
— Договорились, — кивнул Гарин. — А я тебе — другой фильм в замен. Тоже научно — популярный.
— Это что? — подозрительно поинтересовался Сергей.
— Репортаж из морга, — сказал Гарин и Сергей напрягся. — Прямой двухчасовой репортаж о вскрытии. Причем многие трупы не свежие, — он помедлил, наблюдая украдкой за вытягивающимся лицом Сергея, и закончил. — «Реаниматор» называется.
Несколько мгновений Сергей соображал. Потом плечи его затряслись и он, включив поворотник, резко взял к тротуару. Однако хохотать он начал еще до того, как машина остановилась, облегчено и заразительно. Так они смеялись несколько минут, от души, в полный голос, а проезжающие мимо смотрели на двух веселящихся людей, как на больных.
— Да, — вытирая слезы, сказал Сергей, — купил ты меня, купил…
— А… а это что, тоже фильм? — спросил Гарин, и они зашлись снова.
Уже когда они, успокоившись, тронулись, Сергею пришла в голову мысль, что Гарин на самом деле значительно умнее, чем кажется. Ведь про фильм он не знал — факт. Как же он догадался? Да еще точно так…
— Слушай, — сказал он, — а как ты понял, что это — фильм ужасов? По названию, что ли…? Или становишься типа меня?
Гарин закурил и помахал в воздухе рукой, разгоняя дым.
— Рекламу по телику видел, — как ни в чем не бывало, ответил он, — просто название не сразу вспомнил.
Лицо у него было, как всегда, холодно и непроницаемо, а глаза не выражали ничего. Понятно, подумал Сергей. Только я вот что-то такой рекламы не видел… Ни по телику, ни на кассетах, нигде… Неужели он тоже начал читать мысли? Он попытался прослушать Гарина еще раз. Тщетно. Стена была толстой, надежной, без единой лазейки. Уел ты меня, Виктор. Победил.
А Гарин был абсолютно не похож на победителя. Он просто смотрел на дорогу, и мысли его были далеко впереди, там, на Кутузовском, где их ждал Вадим Немченко со своей командой. С чем они их там ждали — с добром или со злом — не знал никто, но Гарин чувствовал, что все обойдется. Впрочем, его «обойдется» для нормального человека могло значить что угодно: от дружеской пьянки с девочками, до кровавого месива.
И еще эта проклятая история с никак не умирающим клиентом … Виктор ощущал себя странно виноватым.
— Долго еще? — спросил он.
— Минут через десять будем, — ответил Сергей и сглазил.
С разбега они врезались в пробку, а когда сообразили, что никакая она не маленькая, куда-либо свернуть было поздно. Поэтому тащились они в общем потоке минут тридцать, среди горячих машин и озверевших водителей, среди вони выхлопных газов, среди гари и жары.
К Вадиму они, разумеется, опоздали.
Припарковали машину и Сергей уже собрался выходить, как Гарин осторожно взял его за плечо. Сергей оглянулся.
— Просмотри их всех, — сказал Гарин. Голос его был спокоен, но Сергей ощутил напряжение. — Постарайся, чтобы никто ничего не понял. И главное — пойми, что у него на уме. Особенно, когда он будет говорить о возникшей проблеме. Хорошо?
— Он не телепат?
— Он — зверь, — ответил Гарин. — А, как у всякого зверя, чутье у него отменное.
— Может быть, мне остаться в машине? Я ведь могу…
— Я знаю, что ты можешь, — кивнул Виктор и оглядел стоянку, жившую своей жизнью. Люди садились, выходили из машин, глохли и пробуждались моторы, сновали нищие, гордо и неприступно торчали охранники. — Он всегда оставляет кого-нибудь на входе. Если ему сообщат, что в нашей машине остался человек… — Виктор возвратился взглядом к Сергею. — Нет уж, лучше пойдем вместе. Только будь максимально осторожен.
— А то что?
— А то «Наша пицца на Кутузовском» превратится в братскую могилу.
Их ждали за маленьким столиком в углу.
Вадим и три сопровождавших его бугая. Сергей вдруг заметил, что вокруг их столика существовала своего рода «мертвая зона» — никто из посетителей не рисковал садиться рядом.
Сам Вадим не производил такого удручающего впечатления.
Был он среднего роста, поджарый, с узким маленьким шрамом на правой щеке. Глубоко посаженные холодные глаза привычно ощупали Сергея, когда они садились. В общем, на профессионального киллера Вадим совершенно не походил, а казался скорее строгим, но непременно, справедливым, школьным учителем.
Хотя о некоторых делах этого учителя ходили самые зловещие слухи. Судя по ним, был он человеком безжалостным и прямо-таки помешанным на крови. Гарин говорил о нем со странным чувством уважения и брезгливости, хотя всегда отзывался как о величайшем мастере.
Они поздоровались.
Вадим представил свое окружение. Их звали: Костя, Валя и Сашок. Вадим так и сказал: «Сашок», а тип, на которого указывали, при этом довольно осклабился. Ну почему у всех мясников такие одинаково стриженые головы, с тоской подумал Сергей. Неужели половина населения Москвы страдает педикулезом…?
Гарин представил его.
