Знахарка задохнулась от обиды.
– Вот так он меня душил! До сей поры дышать не могу! – Она стиснула руки на собственной шее. – Увидел мой оберег, схватился за него и давай веревку скручивать, паршивец!
– Этот оберег? – Анастас достал подарок Фрола. Стекло заиграло под солнцем.
– Этот…
Привлекая внимание вышегородцев, Анастас поднял руку.
– Чей же это оберег?! – грозно спросил он.
Старуха смутилась. Заморгала, сжалась… В разговор снова ввязалась ее дочь:
– Говорила я тебе, мама, не надо его брать, а ты: «Красивый, красивый»…
– Помолчи! – негромко, но грозно рыкнул на бабу Анастас и повернулся к Журке.
– Ты ведь не душил ее, просто собирался снять с нее эту вещь? – спросил он у парня.
Журка закусил губу, словно размышляя, стоит ли говорить правду, а потом кивнул. Толпа зашумела. «Чуть не убил человека за безделицу…» – громко возмутился кто-то.
– Тише, тише… – Посадник тоже встал. По его знаку дружинники оттеснили людей от возвышения.
– Почему? – спросил Анастас.
– Это не ее, – уверенно заявил Журка.
– Чей же?
Журка нахмурился и опустил голову:
– Другой… девушки…
– Ой ли? – хмыкнул настоятель и высоко поднял оберег над головой.
Солнечные блики заплясали на серебряной грани, отразились от нее и запрыгали по лицам волнующихся горожан. Гомон стал тише, еще тише…
– Это бесовский амулет! – потрясая оберегом, крикнул Анастас. – Волей Господа, что дает мне силу, я заставлю его открыться! Глядите, люди!
Он чуть повернул оберег, подставил выгнутое стекло под прямой солнечный луч и поднес к отраженному лучу клочок своей рясы. Толпа ждала. На лбу настоятеля выступил пот.
– Я ничего не вижу! – раздался чей-то робкий возглас.
Анастас не шевельнулся. «Только бы не зашло солнце!» – беззвучно молил он.
– У-у-у! – завыла толпа.
Настоятель поднял глаза. Клочок рясы дымился! Мгновение – и первый язычок пламени лизнул материю. Второй… Вот оно, чудо!
Игумен бросил ткань на пол и затоптал огонь. Внизу растерянно переговаривались. Настоятель покосился на Журку. Глаза парня стали почти прозрачными от удивления…
– С тобой была не девка, а нечистая сила, – негромко, словно объясняя только Журке, сказал настоятель. – Она околдовала тебя, вселила в тебя беса. Это ее вещица. Поэтому ты так кинулся на оберег. Бес учуял свое.
Анастас знал, что первые ряды услышат его слова. И верно – вдаль от возвышения побежали шепотки.
– Найдена не ведьма! – возразил Журка.
Анастас грустно поглядел на него:
– Эх, парень, парень… Темные силы могут принимать любое обличье. Она была прекрасна, верно? Раньше ты встречал таких прекрасных женщин?
Журка отрицательно помотал головой.
– А если спросить у людей, вспомнят ли они ее такой же, как видел ты? – сказал Анастас.
Его снова услышали и заспорили. Игумен ожидал этого. Какой бы ни была эта девица, каждый видел ее по-своему. Одному она казалась толстоватой, другому – слишком худой…
– Вспомни, пока ты был с ней, не случалось ли чего странного, непонятного?
Влюбленный всегда увидит в своей избраннице что-то особенное. Это Анастас тоже знал.
– Она была необыкновенной… И появилась, и ушла… Никто не видел, как она ушла, словно исчезла… – Светлые глаза Журки потемнели. Тоска в них сменилась отчаянием и обидой. – Неужели она колдунья, а ее слова – ложь? Нет, неправда… Не может быть…
– Может! – выкрикнула знахарка. Анастас поперхнулся. С чего дурная старуха взялась ему помогать?
– Может! – отчетливо повторила та. – Эта девка знакома с самой смертью. Уж я-то знаю. Чуть не пригрела ее, гадюку. – Старуха торжествующе поглядела на настоятеля. – Это было осенью. Мои слуги наткнулись на нее в лесу. Ее трясла лихорадка. Слуги принесли девку в мой дом, и я хотела вылечить ее, но она билась, кричала, что хочет обратно, в лес, и звала Морену. Как дикая кошка, она царапала руки моей дочери, а потом швырнула в меня оберегом. Но я не могла выбросить ее просто так. Мне удалось влить в ее рот успокаивающий настой, а потом я приказала слугам отнести ее на прежнее место. На другой день они ходили туда поглядеть, жива ли, но никого не застали. Девка исчезла. А оберег я оставила. Польстилась на его красоту, и видите, чуть не померла.
