Свой собственный голос Марти едва узнал. Это он сейчас звонил домой из аэропорта в Колорадо- Спрингс. Как давно это было! Целую жизнь назад!
— Марти! Это Барни О’Брайен!
Марти застыл, его сердце перестало биться.
— Я знаю, что ты сейчас меня слышишь. Ты не можешь не вернуться домой. Я слишком хорошо тебя знаю. И Джейн со мной согласна. Ты живучий сукин сын. Ты обязательно доберешься до дому. И если ты сейчас меня слышишь, значит, мы в тебе не ошиблись. А сейчас слушай меня внимательно, Марти. Слушай внимательно и все запоминай. Это случилось. Ты знаешь, о чем я говорю. Я мерзавец, Марти. Я знал об этом давно, но рассказал тебе слишком поздно. И я рассказал тебе слишком мало. Но ты сам пойми — если бы я вывалил на тебя все, что знаю, ты бы сдал меня в психушку. Я бы на твоем месте сделал то же самое. Но не буду отвлекаться, времени слишком мало. Помнишь, я рассказывал тебе об одном человеке? Так вот, Марти, на самом деле я его очень хорошо знаю. И я работаю на него. Мое положение позволяет мне не только спасти свою ирландскую задницу, но и взять с собой близких друзей. Со мной едут Джейн, Мэгги и Шерри. Ты знаешь, куда мы едем. Самолет вылетает через тридцать минут. Мы едва успели на него. Я не могу тебе сказать, куда именно мы летим. Этот человек по-прежнему слишком опасен для тех, кто хочет сохранить власть ценой чужих жизней. Они ни перед чем не остановятся, чтобы устранить его. Поэтому я вынужден говорить намеками. Но ты найдешь нас. Я знаю, что ты это сделаешь. Джейн знает, что ты ее найдешь. Тебе придется отправиться за нами. Я не знаю, как ты это сделаешь, но ты сможешь. Каждую среду в течение года тебя будут ждать в нашем месте. Ты помнишь это место. Там тебя сильно тошнило. И там ты сказал свою фразу, что животные делятся на тех, кого надо есть, и тех, кто помогает человеку, и что нельзя есть тех, кто человеку помогает. Все, Марти, нам пора. Джейн хочет сказать тебе пару слов.
— Марти! Любимый! — голос Джейн дрожал от слез. — Я тебя так люблю! Я буду ждать тебя! Я…
Марти не сразу понял, что пленка в автоответчике кончилась в самый неподходящий момент. И только сейчас он почувствовал, что задыхается — все это время, пока говорил Барни, он боялся вздохнуть. По его щекам текли слезы. Но лед в груди растаял. Предстоящее было почти невозможным. Это была фантастическая по своей невыполнимости задача. Но это была ЗАДАЧА, которую надо было решать. Это было уже конкретное дело.
Совершеннейшим чудом было то, что он одолел несколько сотен миль от Вайоминга до Колорадо. Теперь ему предстояло придумать, как преодолеть несколько тысяч миль до Каира. Да, именно о небольшом ресторанчике на окраине столицы Египта говорил Барни. Год назад они лакомились там нежнейшим кебабом, и Марти спросил у хозяина, из чего он сделан. Пожилой, сморщенный от годов и солнца египтянин показал рукой на стоящего в тени верблюда. И Марти вытошнило. Он не мог поверить, что из этого великолепного и гордого животного можно делать еду. Тогда он и произнес свою фразу. Нельзя есть друзей и помощников. Нельзя есть собак, верблюдов, лошадей. В пищу можно употреблять только тех животных, которые именно для этой цели и разводятся.
Барни с хозяином ресторана посмеялись над ним, но не стали переубеждать. Каждый имеет право на собственное мнение.
Переход от бессильной апатии к безудержной жажде деятельности был стремительным. Уже через пару секунд Марти метался по дому, не зная, за что схватиться. Надо было остановиться, проанализировать ситуацию, наметить план, но он не мог с собой справиться. Ему хотелось сделать что-то тут же, немедленно. Броситься в Африку пешком! Угнать самолет или яхту! Да хоть что-нибудь!
Стук в дверь вернул его в реальность. И не просто вернул, а швырнул со всего размаху прямо об дно. На мгновение он замер, застигнутый стуком посреди комнаты. Кто это? Ему почудилось, что это Харрис с подручными пришел по его душу. Оружие оставалось в вездеходе, и он был беззащитен. Но стоять истуканом было глупо, и Марти открыл дверь. Это был шериф Рокфилда, «старый бык» Энди Бассет, седоусый мужчина лет шестидесяти, с крепким ковбойским подбородком и внимательными глазами.
— Мистер Хайсмит, если не ошибаюсь? — сказал шериф вместо приветствия.
— Да, сэр, — официально ответил Марти, пытаясь прийти в себя после мимолетного приступа страха.
Бассет потоптался на крыльце и, не дождавшись, пока Марти сообразит, что к чему, сам предложил:
— Может, войдем в дом и выпьем по стаканчику?
— Да, конечно, — смутился Марти. — Простите, что-то у меня голова сегодня плохо варит.
— Не удивительно, — вздохнул Бассет, входя в дом. — Сейчас она мало у кого варит нормально.
Он уселся на диван, неодобрительно покосился на пробку, валяющуюся на полу, но ничего не сказал. Марти налил два стакана виски.
— Содовую? — предложил он.
— Нет, я предпочитаю не разбавлять, — ответил шериф.
Они выпили по паре глотков, причем Марти больше делал вид, что пьет. Он и так одолел чуть не треть бутылки. Не стоило напиваться, да еще в компании шерифа.
— Вы давно вернулись? — спросил Бассет, нарушая неловкое молчание.
— Пару часов назад, — ответил Марти, хотя был уверен, что старый коп знает это не хуже его самого.
— Трудный был путь?
— Не то слово, — помрачнел Марти. — Творится что-то ужасное.
Бассет пригубил виски и замолчал, разглядывая комнату. Марти терпеть не мог эту полицейскую привычку. Каким-то образом, даже ничего не говоря, копы умудрялись сделать так, что ты всегда чувствовал себя с ними подозреваемым или даже в чем-то виноватым.
— Вы приехали со стороны Ламара? — нарушил, наконец, молчание шериф.
— Да, оттуда.
— Как там обстановка?
— У вас разве нет связи с вашими коллегами в Ламаре? — удивился Марти.
— Есть, конечно, — пожал плечами Бассет. — Но всегда лучше порасспросить того, кто видел что-то собственными глазами.
— Там очень плохая обстановка, — не стал сластить пилюлю Марти.
— Вот как?
— На границе с городом, перед мостом, скопилось несколько сотен автомобилей беженцев. И они настроены очень решительно.
— Их не удержат?
— Нет, — однозначно ответил Марти. — Если они пойдут на прорыв, полиции не совладать с ними. Полицейских слишком мало. И мне трудно поверить, что они будут стрелять на поражение по гражданам США.
— А горожане?
— Коп сказал, что начальник полиции и мэр запретили организовывать отряды добровольцев. Боятся, что от них проблем будет больше, чем пользы.
— Наш мэр больше доверяет своим людям, — негромко сказал Бассет.
Он встал и прошелся по комнате со стаканом виски в руке.
— А что вы думаете по этому поводу? — спросил он, повернувшись к Марти.
Тот задумался, подбирая слова.
— Я думаю, что они прорвут заслон в ближайшее время. А через час-другой после этого будут в Рокфилде.
— И мы их не остановим?
— Нет. Количество беженцев сопоставимо со всем населением Рокфилда, включая женщин и детей. А если к ним присоединятся жители Ламара — их будет еще больше.
— Значит, городу конец?
— Не думаю. Это же беженцы, а не армия захватчиков. Им не нужен Рокфилд. Им нужно проехать дальше. Единственное, чего можно опасаться, — это спонтанных грабежей. Они, видимо, давно стоят под Ламаром. Наверняка у них на исходе горючее и продовольствие. Если их не пропустят через Ламар и им придется прорываться с боем, они будут разгорячены. И могут попытаться пополнить запасы силой.
