мысли и представления, тем эффективнее будет ваше общение. Использование слов и разговоров, к которым мы чаще всего прибегаем в общении, порой напоминает средневековую войну: наши рассуждения, мольбы, доводы со всего маха бьют людей по головам, словно дубины и алебарды. Эффект от такой прямолинейности может оказаться противоположным: уставшие от разговоров люди относятся к ним с недоверием и раздражением.
Постарайтесь научиться действовать иначе, более тонко и необычно, заставляя людей отнестись к вам с вниманием и доверием. Воздействуйте на их чувства и подсознание, заставьте пережить необычный опыт, заворожите их яркими и символичными зрительными образами. Помогите им вернуться в то состояние, когда они, словно в детстве, незащищены, открыты, – и те идеи, которые вы хотите до них донести, просочатся сквозь искусно возведенные оборонительные укрепления. То, что вы не сражаетесь общепринятым способом, только придает вашим действиям дополнительную мощь.
Монах Риокан… попросил учителя дзен Буккана… объяснить, что такое четыре мира дхармы….Буккан сказал: «Чтобы объяснить четыре мира дхармы, много говорить не нужно». Он наполнил белую чайную чашку чаем, выпил его и разбил чашку на куски прямо перед монахом со словами: «Тебе понятно?»
Монах сказал: «Благодарю тебя за наглядный урок. Я постиг самую суть мира Причин и Следствий».
Тайный вдохновитель
В 1498 году двадцатидевятилетний Никколо Макиавелли был избран на должность секретаря Второй канцелярии Синьории, ведомства, занимавшегося внешними делами города. Выбор был не вполне обычен: по происхождению Макиавелли был хотя и старинного дворянского, но не слишком высокого рода, к тому же из бедной семьи, не обладал опытом в делах политических, не имел юридического образования – вообще никакой профессиональной подготовки. Однако у Макиавелли имелись связи во флорентийском правительстве, там были люди, которые его знали и видели в нем огромный потенциал. И в самом деле, с самого начала службы в канцелярии Макиавелли выделялся своей неутомимостью, энергией, наблюдательностью и остротой ума. Обращали на себя внимание и его колкие, язвительные доклады на политические темы, и мудрые советы, которые он давал послам и дипломатам. Ему доверяли самые ответственные, а порой щекотливые поручения; он исколесил всю Европу с дипломатическими миссиями – то отправлялся в Северную Италию для встречи с Чезаре Борджа, чтобы выведать намерения этого безжалостного политикана относительно Флоренции, то во Францию, чтобы встретиться с королем Людовиком XII, то в Рим, чтобы участвовать в переговорах с папой Юлием II. Это выглядело как начало блестящей карьеры.
Еще глупее тот, кто бряцает словами и фразами, пытаясь таким образом достичь понимания. Это то же самое, что бросать в Луну палки или скрести башмак, когда чешется пятка. Это не имеет ничего общего с Истиной.
Не все, однако, было безоблачным в профессиональной карьере Макиавелли. Он жаловался друзьям на низкое жалованье в канцелярии; описывал, как трудно бывает вести переговоры, но еще труднее увидеть, как какой – нибудь министр или посол появляются на сцене в последний момент, заканчивают работу и получают все почести (должность, занимаемая Макиавелли, не давала ему права ставить свою подпись на соглашениях или договорах). Многие из тех, кто стоит выше его, говорил он, уступают ему в уме и трудолюбии, а своим высоким положением и завидными должностями обязаны лишь происхождению и связям. Но он разработал целое искусство, позволяющее общаться с подобными персонами, делился Макиавелли с друзьями, и нашел способ использовать их в своих интересах, вместо того чтобы быть использованным.
До прихода Макиавелли в канцелярию Флоренцией правило семейство Медичи. В 1494 году их сместили и изгнали, а Флоренция стала республикой. Однако в 1512 году папа Юлий II собрал армию, чтобы уничтожить республику и восстановить во Флоренции правление Медичи. План удалось привести в исполнение, Медичи снова обрели власть благодаря помощи папы.
Спустя несколько недель Макиавелли был арестован – его обвинили в участии в заговоре против Медичи. В тюрьме его подвергали пыткам, однако он отказывался говорить как о себе, так и о других предполагаемых заговорщиках. После освобождения из тюрьмы в 1513 году он был отправлен в небольшое имение его семьи, в нескольких милях от Флоренции.
Макиавелли подружился и очень сблизился с человеком по имени Франческо Веттори – тот пережил смену власти, ему посчастливилось остаться в правительстве и даже снискать расположение Медичи. Весной 1513 года Веттори начал получать письма, в которых Макиавелли описывал ему свою новую жизнь. По вечерам он уединялся в кабинете и вел мысленные беседы с великими деятелями истории, размышляя об их судьбах и пытаясь разгадать тайны их могущества. Он желал осмыслить свой прежний опыт в политике и искусстве управления государством. Теперь, писал Макиавелли Веттори, он работает над небольшим трактатом «De principatibus» – позднее этот трактат получил название «Государь». В нем он глубоко погружается в размышления на тему власти, обсуждает принципы государственного правления, формы, которые оно может принимать, и другие предметы: как образуются государства, как удерживается власть и как ее теряют. Глубокие познания автора и изложенные в трактате советы могли оказаться для правителя полезнее, чем большая армия. Не может ли
Веттори показать его одному из Медичи – а он, Макиавелли, с радостью посвятил бы ему свой труд? Он мог бы принести огромную пользу этой семье «новых государей». К тому же это могло бы поспособствовать и возобновлению карьеры Макиавелли – он к тому времени находился в бедственном положении и особенно страдал из – за изоляции и невозможности участвовать в политической жизни.
Самурай Ёриасу был чванливым и агрессивным… Весной 1341 года его перевели из Кофу в Камакура, и там он посетил мастера Тодэн, 45–го учителя в Кен – кодзи, желая расспросить его об учении дзен. Учитель сказал: «Нужно прямо являть Великое Делание в ста заботах жизни. Когда это преданность самурая, это преданность дзен. Слово «преданность», написанное по – китайски, состоит из иероглифов «середина» и «сердце» и означает: то, что повелевает человеком, находится у него в самом сердце. Не должно быть злых страстей. Но когда этот старый жрец смотрит на теперешних самураев, среди них есть такие, у которых сердце устремлено к славе и деньгам, и другие, у которых оно тянется к вину и похоти, и другие, у которых сердце тяготеет к власти и хвастовству. Все они скользят по этим склонам и не могут обладать сосредоточенным сердцем; как же могут они хранить преданность своему государству? Если ты, господин, желаешь соблюдать дзен, прежде стань преданным и не скользи по склонам неверных желаний». Воин сказал: «Наша преданность – прямое исполнение Великого Делания на поле брани. На что нам нужны поучения жреца?» Учитель отвечал: «Ты, господин, герой войны, я – человек мира. Нам нечего сказать друг другу». Тогда воин выхватил меч и молвил: «Преданность – это меч героя, и, если ты этого не знаешь, не тебе разглагольствовать о преданности». Учитель отвечал: «Этот старый жрец владеет драгоценным мечом Алмазного Царя, и, если ты не знаешь этого, ты не должен говорить о природе преданности». Воин сказал: «Преданность Алмазного Меча – да какая польза от такого оружия в настоящей схватке?» Учитель прыгнул вперед и с воинственным кличем нанес самураю такой удар, что тот лишился сознания. Спустя некоторое время учитель снова крикнул, и самурай пришел в себя. Учитель сказал: «Преданность – в мече героя, где же он? Говори!» Воин трепетал в благоговейном страхе; прося у учителя прощения, он удалился.
Веттори нашел способ передать труд Макиавелли Лоренцо Медичи (внуку знаменитого Лоренцо Великолепного), который проявил к трактату куда меньше интереса, чем к двум охотничьим собакам, подаренным ему в то же время.
В сущности, «Государь» поставил в тупик даже самого Веттори: советы и поучения, содержавшиеся в книге, казались очень уж жесткими, подчас аморальными, при этом изложены они были бесстрастным сухим языком – странное, непривычное сочетание. Автор писал вещи верные и правдивые, но говорил о них чересчур откровенно. Макиавелли разослал рукопись еще нескольким друзьям, которые тоже колебались, не зная, как к этому относиться. Может быть, труд был задуман как сатирический? Презрительное отношение Макиавелли к аристократам, обладающим властью, но не умом, было хорошо известно тем, кто с ним общался.
Вскоре Макиавелли написал новую книгу, позднее получившую название «Рассуждения о первой
