Она улыбнулась ему, и он мог поклясться, что в глубине ее глаз притаились огоньки. Когда-то давно, в Луизиане, когда он ходил на охоту с отцом, он заметил похожие искорки в глазах гончего пса, лежащего у костра.
Когда он склонился к ней, притихшей и трепещущей, распущенная блузка соскользнула, обнажив се руки до локтей. Он прижался лицом, пылающим, как на августовском солнце, к глубокой ложбинке между ее высоких твердых грудей. Легко, как порхающие бабочки, ее пальцы коснулись его темных вьющихся волос и развязали черную ленту, стягивающую их на затылке. Все хорошо, подумал Бью. Теперь они партнеры в поисках бриллианта Мухьюна. Теперь ему больше нечего опасаться ее. Он начал говорить глухим, настойчивым голосом:
— Я люблю тебя, дорогая, и мы вместе построим твой корабль в Америке и начнем новую жизнь. Если корабль будет быстроходным, как ты говоришь, мы вскоре будем иметь небольшую флотилию торговых судов и… огромный склад товаров и… все, все!
Послышался ее тихий, нежный смех.
— О, Бью, я верю в тебя, и мы добьемся успеха, я чувствую это. И я буду довольна всем, что бы мы ни делали.
Внезапно она закружилась, так очаровательно взъерошенная, тщетно придерживая свою падающую блузку и одновременно подхватив свечу. На верхней ступени лестницы, ведущей в ее спальню, она остановилась, бросив на него через обнаженное плечо озорной взгляд.
— Сколько у меня сегодня нижних юбок?
Улыбаясь, Бью задумался:
— Так. Вчера было три, позавчера пять. Четыре?
— Совершенно верно, мистер де Ауберг, — сказала Кейт и задула свечу.
Глава 18
Когда Кейт проснулась, было уже светло, и ветер стих, хотя внизу, у скал, все еще слышался грохот волн. Бью и Син разожгли в камине большой огонь и сидели рядом, готовя что-то в котелке. Они выглядели бодрыми и энергичными, как люди, которых уже ничто на свете не беспокоило, вернее, они были похожи на мужчин, которые охотились на болотах, но и после охоты продолжали оставаться настороженными и неуверенными в себе.
Бью поднялся и перестал помешивать в котелке, как только увидел Кейт, которая, спускаясь по лестнице, спросила с улыбкой:
— Как прошла ночь, вахтенный? Ты так храпел, что тебя можно было поднять, только приставив холодное дуло пистолета к твоему лбу.
Несмотря на то что Бью и брат весело приветствовали ее, она почувствовала, что перед тем, как она вошла в комнату, мужчины были заняты важной беседой. В течение всего завтрака она ждала, пока один из них не решится начать разговор об их замыслах. Это сделал Син, когда они ремонтировали бар и Кейт налила каждому дневную норму теплого пряного вина, чтобы согреться, так как по-прежнему было холодно. Он сообщил об их решении еще раз попытаться найти утерянное сокровище сэра Роджера.
— Это единственный способ поправить дела, Кейт, любовь моя, — пояснил Син. — Даже если до суда дошло наше помилование, мы ни в коем случае не можем оставаться здесь больше двух недель. Если мы хотим восстановить состояние нашей семьи, это единственный способ. Мы не можем вернуться к пиратству.
— Нет, — сказала Кейт, — сейчас нет. У нас нет корабля, и риск слишком велик.
— Тогда давайте вернемся снова к загадочным словам сэра Роджера, — сказал Бью, поворачиваясь к огню. — Если он вложил в них какой-то смысл, давайте попробуем понять, что он имел в виду. Он говорит о колодце. Но что это за колодец?
— Он говорит о глубине, — сказал Син, снова занимая свое место у огня. — Но в этой местности любой колодец — глубокий.
Кейт собиралась сказать, что это, должно быть, колодец в старом поместье, но, прежде чем произнести эти слова, вспомнила, что там вообще не было колодца. Дом снабжался водой из ручья, который брал свое начало в лесу и, струясь по камням, пересекал сады поместья, а затем ниже впадал в море.
— И когда я пришел к такой мысли, — продолжал Син, — мне показалось более правдоподобным, что колодец, о котором он говорит, вообще не в этих краях. Вспомните, старый сэр Роджер был мотом, растратившим все, что имел. Наверняка он спустил бы и сокровище, будь оно под рукой. Однако, говорят, он не сделал этого. Думаю, он спрятал его в безопасное место… а потом не смог достать. Если бы оно было где-нибудь рядом с деревней, он мог бы добраться до него много раз. Но, Кейт, ты ведь помнишь те старые истории, которые рассказывал священник Кастоллак. Расскажи их снова, хотя ты пересказывала их сотни раз. Может быть, это все-таки поможет нам найти хоть какую-нибудь зацепку.
Итак, Кейт снова начала повторять старые рассказы о сэре Роджере и его роде, каким прожигателем жизни был сэр Роджер в молодости, как промотал все свое наследство в кутежах, как был назначен сторожить короля в замке Карисбрук. Там он получил взятку в виде редкого бриллианта от своего узника, но с сокровищем в кармане предал его и привел отряд солдат в комнату, когда король уже находился между прутьями решетки, пытаясь бежать. После этого, однако, никто не доверял сэру Роджеру; он потерял свою должность и вернулся в старинное поместье сломленным человеком. Там он провел остаток жизни, но ближе к концу испугался и послал за священником отпустить грехи. По настоянию пастора он сделал завещание, по которому королевский бриллиант (единственная вещь, оставшаяся от его состояния) передавался деревенской богадельне. Это были те самые приюты, которые он постоянно обворовывал и довел до разрушения. Они не получили никакой выгоды от его раскаяния, потому что, когда завещание было вскрыто, в нем достаточно ясно было сказано, о каком наследстве идет речь, но ни слова — где найти сокровище. Одни говорили, что это была еще одна насмешка сэра Роджера, другие болтали, что у него никогда не было бриллианта. Кое-кто предполагал, что драгоценность была у него в руках, когда он умер, но ее унес тот, кто был с ним в последние часы. Некоторые думали, что он закопал его на кладбище, и, наконец, были такие, кто говорил, что бриллиант утонул в море вместе с другим его богатством. Но большинство утверждало, что сэр Роджер умер внезапно, до того, как смог открыть место, где спрятан королевский бриллиант, и в предсмертных муках с трудом пытался что-то сказать о своей тайне. Кейт закончила, сказав, что, по ее мнению, тайна умерла вместе с ним, потому что он надеялся на выздоровление и хотел вернуть сокровище себе.
Когда Кейт рассказывала, Бью и Син слушали ее, как будто все эти истории были новыми для них, хотя, конечно же, многие из них были знакомы Бью. При упоминании о том, что сэр Роджер был в Карисбруке, Син подался вперед, порываясь что-то сказать, но промолчал, дожидаясь, пока Кейт закончит рассказ.
— Ну, что касается меня, я в этом ничего не нахожу, — сказал Бью с тяжелым вздохом.
Син долго молчал, погрузившись в собственные мысли. Наконец он заговорил:
— Кейт, бриллиант все еще в Карисбруке. Удивляюсь, как это я не подумал о Карисбруке до того, как ты упомянула о нем. Там ты можешь отмерить восемьдесят футов в глубину три или четыре раза. Это Карисбрук, Кейт, в этом нет сомнения. Я слышал об этом колодце с детства и видел его однажды, когда был еще мальчиком. Он вырыт в центральной башне замка и уходит в глубину в меловой пласт на пятьдесят фатомов или больше. Говорят, он такой глубокий, что никто не мог вытащить бадью воротом вручную. Там был осел, с помощью которого ее поднимали.
— Но почему, — вставил Бью, — сэр Роджер выбрал колодец, чтобы спрятать свой бриллиант?
Син покачал головой.
— Этого я не знаю. Но, если он сделал это, были какие-то преимущества, по которым он выбрал Карисбрук. Это, как говорится, на его совести.
Син говорил быстро, со все большим азартом, которого Кейт давно не замечала в нем. Она чувствовала, что он прав. Казалось вполне естественным, что, выбирая колодец, сэр Роджер остановился на колодце в самом замке, где он так предательски завладел сокровищем.
