интерес. Рут покосилась на старшую сестру.
Такер помотал головой.
— У меня вообще нет родных.
— И вы отмечаете Рождество один? — сочувственно спросила Рут, забыв о том, что совсем недавно считала его вором.
— Именно это и было запланировано. — Такер встал. — Мне очень жаль, что так получилось. Я соберу вещи и уеду.
— Куда это вы уедете? — прокричала снизу тетя Ширли. — Все мотели в округе наверняка переполнены.
Такер наклонился над люком.
— Ничего, я просто вернусь домой, в город.
— И как же вы встретите Рождество? — поинтересовалась Рут.
Такер пожал плечами.
— Может, просто поработаю в офисе. Знаете, в одиночестве прекрасно работается.
— Нет, это никуда не годится, — заговорила повелительным тоном тетя Ширли. — Вы останетесь здесь и встретите Рождество с нами.
— Вы очень добры, мэм, но мне здесь делать нечего.
Рут потерла руки, разгоняя озноб. Но зачем все-таки этот чужак залез на чердак?
— Тут вы правы, — согласилась она. — Только вы до сих пор не объяснили, что делали на чердаке.
— Мы выстудим весь дом, если будем стоять здесь, — сказал Такер. — Давайте спустимся вниз, и я с удовольствием отвечу на все ваши вопросы.
Идя к люку, Рут прошептала Элдону:
— Я бы на твоем месте вывернула ему карманы. Кто знает, что он нашел до того, как появилась я.
Такер расслышал ее слова, но не рассердился. Он бы тоже, наверное, стал подозрительным, если б кто-то явился к нему в дом и копался в его вещах.
— Я не стану обыскивать кузена Такера!
В гостиной десять пар глаз уставились на севшего в центре Такера. Сначала ему рассказали, что приняли его за какого-то дальнего, давно забытого родственника. И вот сейчас все сидели молча, ожидая его объяснений.
Эти люди ему нравились. Был бы он сам столь же терпелив и чуток, если бы кто-то проник в его дом? Поведение Рут, конечно, походило на то, как повел бы себя он сам, только у нее не хватило решимости, образно говоря, схватить его за шиворот и выкинуть за дверь. Вместо этого она сидела тут со всеми, и глаза ее метали молнии. Она ему не верила, и он ее хорошо понимал.
Такер сорвал с елки нитку мишуры и стал накручивать на палец, собираясь с мыслями.
— Впервые я пришел в этот дом, когда мне было десять лет, — начал он. Он рассказал, как постепенно стал считать Ньюландов своей семьей, а старинный плантаторский дом — своим родным домом. И вот ему захотелось приехать сюда, чтобы погрузиться в счастливые воспоминания.
На лице Рут по-прежнему было написано недоверие. Все, как она видела, верили каждому слову Такера, а вот она не могла. Например, его утверждение, будто он большая шишка, исполнительный директор, никак не сочеталось с тем, как он был одет — джинсы и кожаная куртка, — когда появился на пороге. И как они умудрились ничему не научиться на горьком опыте тети Ширли?
— А что насчет чердака?
— Дойду и до него.
Нитка мишуры продолжала накручиваться на его палец, и Рут подумалось, что таким же образом рассказчик собирается обвести вокруг пальца и ее родных.
— Крис Ньюланд был моим самым лучшим другом, — продолжал Такер. — Он был мне как брат. Нам исполнилось одиннадцать, когда мы решили скрепить нашу дружбу клятвой на крови. Мы положили листок в конверт и запечатали его кровью. — Он повернулся к Рут. — Его-то я и искал на чердаке. Мы спрятали его под плохо закрепленной доской.
Такер выглядел потрясенным. На мгновение у Рут защемило сердце. Но она тут же вспомнила, что притворщики умеют быть очень убедительными.
— И с чего же вы, через столько лет, вдруг взяли и приехали, чтобы найти свой конверт?
— Отстань от мальчика, — проворчала тетя Ширли. — Ты что, не видишь, он расстроен?
Но ведь должен же тут хоть кто-то сохранять способность мыслить здраво? Как они не понимают, что она заботится об интересах всей семьи?
— Все в порядке, — сказал Такер, обращаясь к тете Ширли и при этом скосив глаза на Рут. — На ее месте я спросил бы о том же. — Он повернулся лицом к девушке. — Я приехал не за конвертом. Как я уже говорил, мне хотелось тишины и покоя. — Он тяжело вздохнул и продолжил рассказ: — Крис и его родители погибли в автокатастрофе в прошлое Рождество. Когда я попал в этот старый дом, меня захватили воспоминания. Вспомнил я и про нашу с Крисом клятву.
Тетя Ширли поднялась, давая понять, что допрос окончен.
— Голубчик, если вы хотите тишины и покоя, вы его получите. Идите к себе в комнату, а я строжайшим образом прикажу всем вас не беспокоить. Если вам не хочется садиться с нами за стол, скажите, и я буду приносить еду наверх.
— Тетя Ширли! — Рут не верила своим ушам. — Но зачем нам в доме совершенно посторонний человек?! Вы даже не знаете, правду ли он говорит. А что, если у него криминальное прошлое или… нелады с психикой? — Немедленно сообразив, что она сейчас сказала, Рут немного виновато посмотрела на Такера. — Не обижайтесь, мы уже пару раз обожглись.
— Знаешь, — весело проговорил Орен, — у него и в самом деле, должно быть, с головой не все в порядке, если он выбрал наш дом.
Такер усмехнулся. Шутки, подковырки, шум и суета… все очень напоминало счастливые дни, проведенные с Ньюландами в этом доме.
— Ну нет, — возразила тетя Ширли, — я не могу допустить, чтобы мальчик вернулся в город и просидел все рождественские каникулы за работой. У каждого должно быть место, где встретить Рождество… почему бы ему не встретить его здесь. К тому же у нас много свободных комнат.
— Да, Рут, — проговорила Вивиан. — Не будь занудой.
Рут наградила сестру таким взглядом, что Такер сразу понял — оттого, что Вивиан на его стороне, пользы ему никакой не будет. Впрочем, это неважно. Он не может согласиться на великодушное предложение тети Ширли. Это было бы нехорошо.
С другой стороны, проторчать все выходные на работе — еще хуже, чем остаться здесь. Дома ему будет худо. Ему везде худо, но по крайней мере тут другая обстановка. И самая лучшая ее часть — симпатичная молодая женщина, которая смотрит на него так, словно он собрался украсть у нее столовое серебро.
Ему очень хотелось бы получить от нее кое-что, но, уж конечно, не ее ложки-вилки.
Его колебаниям положила конец тетя Ширли.
— Я настаиваю, — заявила она.
— Ну, тогда и я настаиваю на том, что уплачу за комнату, как в гостинице, и отдельно за еду.
Такер и сам не до конца понимал, почему согласился остаться, но подозревал, что Рут имеет к этому некоторое отношение. Нет, она ничего не сказала и не сделала, но он это почувствовал. У него было такое ощущение, будто их что-то связывает друг с другом. Он просто кожей чувствовал ее душевную неустроенность, ее беспокойство. У него самого на душе было черно, точно в бездонном колодце, и ему казалось, что эта тьма никогда не рассеется. И вот поди ж ты, рядом с Рут этот колодец выглядел уже как будто не таким черным, не таким глубоким.
— Ладно, обсудим это потом, — с улыбкой сказала тетя Ширли, добавив что-то про гостиницу в Вифлееме. Она явно была довольна тем, что Такер остается.
А вот Рут, судя по выражению ее лица, совсем не обрадовалась.
