голову. Так что, несмотря на временные неприятности, девушка даже оживилась. Из всех кандидатов Ватикан выбрал ее. Именно Серена должна стать глазами и ушами его святейшества…
Прожужжав, щелкнул дверной замок, и она вскинула голову.
Когда охранник распахнул дверь в карцер, Серена сидела на раскладушке, попивая «дизельный кофе» из одноразового стаканчика. Конрад отметил про себя характерную форму серебряного колечка на ее левом безымянном пальце, символизировавшего духовную связь. К сожалению, с единосущим Сыном, а не каким-то жалким рабом Божьим вроде Конрада. Интересно, зачем она до сих пор его носит? Наверное, чтобы отпугивать двуногих самцов. Опять-таки вроде Конрада…
— Конрад. — Серена скупо улыбнулась и поправила копну распушенных шелковистых волос. — Я так и думала, что они сначала тебя подошлют. Помнится, ты очень любил находить странные места для тайных встреч.
Сейчас на плечах девушки был только шерстяной свитер. Под ним, подозревал Конрад, должно находиться трико из акрила или полипропиленового волокна, облегчающее вентиляцию и отвод влаги от тела. А еще ниже… Тут Конрад приказал себе остановиться, потому как его собственное термобелье уже не справлялось с потовыделением.
— Что здесь странного? — Он протянул руку и коснулся ее лица. — Слушай, ты совсем озябла.
— Я в порядке. С тобой-то что случилось?
Он посмотрел на забинтованную руку:
— Профессиональное заболевание.
— Как у Йитса? Я бы скорее могла представить нас вместе, чем тебя с отцом.
— То же самое могу сказать про тебя и ребят в соседней… м-м…
— …камере? — Она усмехнулась. — Испугался конкуренции? Не волнуйся. Даже если бы на всей Земле остались только мы вдвоем, я бы опять записалась в монахини.
Конрад тем временем безнадежно тонул в ее влажных карих глазах. Впервые за пять лет они очутились наедине, лицом к лицу, и ее нынешняя красота побила все прежние воспоминания. Сам же он, напротив, ощущал себя старым и потрепанным.
— Серена, что ты тут делаешь?
— А ты?
Конрада прямо-таки подмывало рассказать про находку, про руины, лишний раз подчеркнуть, что оказался прав… Увы, нельзя. К тому же они сами так и не разобрались с руинами своих личных отношений.
— Не думаю, что ты здесь для спасения экологии, — заявил он. — Уж я-то заметил. Увидев меня, ты даже не удивилась.
— Ты прав, Конрад, — мягко сказала она и приложила теплую ладонь к его щеке. — Я соскучилась. Вот и приехала повидаться.
Конрад отодвинулся.
— Опять за свое? Так и не научилась говорить правду?
— Можно подумать, ты изменился!
Задрожал пол. Серена поерзала на раскладушке и посмотрела на часы. Понятно. Засекает периодичность.
Она вдруг выпалила:
— Когда вы собираетесь рассказать миру про свое открытие?
— Открытие? — Конрад сглотнул комок в горле.
— Насчет пирамиды.
Он ошарашенно замигал, но все же решил промолчать. С другой стороны, в самообмане нет смысла. Ей определенно известно про эту экспедицию столько же, как и самому Конраду. Если не больше.
— Что еще поведал тебе Господь?
— Например, что ведется разведочное бурение во льду, рядом с пирамидой. И я готова держать пари, что твой папаша-ковбой скоро обнаружит вход.
Наступило минутное молчание. Они уже сами понимали, что хватит взаимных колкостей, пора заняться поиском истины. Конрад чувствовал одновременно и радость, и гнев. Он волновался за безопасность Серены, однако ощущал и некую угрозу в ее присутствии, как если бы девушка стояла у него на пути.
— Серена, — решил объясниться он. — Здесь не какая-то нефтяная платформа, к которой ты можешь приковать себя в знак протеста против добычи ископаемого топлива. В этой экспедиции уже погибли люди, да и наш с тобой разговор вполне мог не состояться.
На лицо девушки набежало облачко здравой озабоченности.
— У меня хватит сил выжить, — поразмыслив, сказала она. — Я о тебе беспокоюсь.
— Обо мне?
— Твой отец рассказал далеко не все.
— Ничего удивительного, — пожал он плечами. — Для него расстаться с секретами — все равно что вывести камень из почек. Ладно, пусть он что-то скрывает. Но ведь и ты тоже. Серена… Послушай, ни Соединенные Штаты, ни Ватикан не смогут долго держать мир в неведении. Не тот случай.
Она прищурилась:
— Конрад, я знаю, что ты далеко не наивный ребенок. Стало быть, просто закрываешь глаза. Скажи мне, каким образом Йитс тебя заманил? Предложил славу первооткрывателя эпохального сокровища? Пообещал помощь в поисках родителей?
— Это мое личное дело.
— Конрад! Послушай! — В ее глазах мелькнула боль. — Поверь мне, здесь ты найдешь ответы, которые лучше не знать.
— За себя говори.
— Да нет же! Речь вовсе не о нас с тобой. Речь обо всем мире и судьбе человечества! Ты же должен думать о других людях, в конце концов!
— А я и думаю о них. У нас тут беспрецедентное событие в истории, и мне хочется им поделиться.
— Э нет. Тебе хочется славы, хочется звания крупнейшего археолога, о великий Конрад Йитс! На остальных тебе просто наплевать. А действительно, что о них думать? Информация о Земле куда важнее самой планеты или ее жителей, не так ли? Ну, признавайся? Нет, Конрад, ты ни чуточки не изменился.
— Если ты про наши отношения, то позволь напомнить, что ты отлично понимала, что к чему, о мисс Воплощенная Добродетель! Тебе просто не хотелось брать на себя ответственность за собственные поступки.
— Я, Конрад, была чиста, как свежевыпавший снег. А ты, извини за выражение, на этот снежок помочился. Причем опять собираешься это проделать, но только в планетарных масштабах.
— Эй, послушай! У нас же практически ничего не было!
— Вот и я об этом, — кивнула она. — Однако ты пальцем о палец не ударил, чтобы заткнуть рот шептунам.
— Я, что ли, виноват в чужих сплетнях?!
— А разве нет? Да ты взгляни на себя, в кого ты превратился! Пешка в лапах янки, готов предать все идеалы международного сотрудничества, доверия и братства ради удовлетворения личного любопытства.
— Я не собираюсь менять мир, — твердо ответил он. — Просто хочу его понять. И тут, у нас под ногами, скрыт величайший шанс узнать, кто мы и откуда пришли. Ты же пытаешься это представить как некий запретный плод. Один надкус — и привет, человечество навеки проклято.
— Возможно, так и есть, Конрад. Мы все давно прокляты. Вспомни, чем я приглянулась тебе. Да-да, я была твоим запретным плодом. Как и руины под этим льдом.
— Вечно все вывернет наизнанку… На себя посмотри! А потом, я уже принял решение.
Серена кивнула:
— Хорошо, я согласна. Уговорил. Когда спускаемся?
