Антарктики, — наставительно произнес он, — в явном виде указывает, что другие страны не обязаны им следовать. Другими словами, сестра Сергетти, вместо семи претендующих государств у нас могло бы быть и семьдесят, однако это не значит, что Соединенные Штаты собираются признавать их права.
— Возможно, — ответила Серена, — но зато первая статья трактуется однозначно. Категорически запрещены любые действия военного характера, с чем вас и поздравляю.
— Исключая исследовательские программы.
— И в чем же состоят эти военные исследования?
Здесь Конрад понял, что она обращается непосредственно к нему. От неожиданности он выпалил первое, что пришло в голову:
— У нас тут спасательная операция.
Сказал и стал ждать реакцию девушки, пока та неторопливо осматривалась, подмечая и коридор, ведущий на командный пункт, и солдат, и их штурмовые винтовки…
— Ты имеешь в виду разбившийся «С-141»? — наконец спросила она. — Я заметила обломки во время приземления.
Конрад переглянулся с отцом, которого явно поразили последние слова. Она не только Мать-Земля, но еще и «летучая монашка». Неудивительно, что у генерала поминутно отваливалась челюсть.
— Вы посадили самолет? — недоверчиво переспросил Йитс.
— Вашу базу трудно не заметить. Рядом трещина шириной с реку Колорадо. Ваших рук дело?
— Она еще до нас образовалась, — занял оборонительную позицию генерал.
— В таком случае вы не будете возражать, если я туда загляну, — удовлетворенно кивнула Серена. — К тому же Антарктическая конвенция предоставляет право доступа для осмотра любой базы. Можете считать нас официальными инспекторами.
Она шагнула в сторону, и Конрад увидел четверку крепких мужчин с темными, глубоко посаженными глазами. Ящики с фото- и телеоборудованием глубоко врезались в их широкие плечи.
— А это кто? — удивился Конрад.
— Нянечки из детского сада… Итак, генерал, я полагаю, вы не возражаете против снимков?
— Нисколько, — легко согласился Йитс и одним взглядом отдал команду своим людям. — Инспектируйте, пока не надоест. Из карцера.
По двум мониторам на командном пункте Конрад молча наблюдал, чем заняты пленники. Мужчины кружком сидели на полу, напоминая пойманных лисиц. Серена же в своей камере улеглась на раскладушку и походила скорее на Спящую красавицу из сказки.
— Разве можно было запирать Мать-Землю? — попенял он отцу. — Об этом сразу узнают.
Генерал, впрочем, все внимание уделял другим мониторам, демонстрировавшим черно-белые, зернистые изображения из рабочего купола на вершине П4, где осуществлялась бурильная операция. Совету Конрада он все же внял, и теперь проходку вели с северного склона.
— Ты бы лучше помолился за удачу с коридором, сынок, — посоветовал он. — А то и тебя упеку за компанию. И мир этого даже не заметит.
Только Конрад открыл было рот, как появился О'Делл с папкой для бумаг. Конрад уловил его неодобрительный взгляд и понял, что из всех неарестованных гражданских лиц на базе остался он один. Похоже, у полковника руки чешутся схватить его за шиворот и бросить под замок.
— Информация Агентства национальной безопасности про сестру Сергетти, сэр.
— Благодарю.
Пока Йитс просматривал документы, Конрад следил за выражением его лица.
— Агентство национальной безопасности интересуется монашками?
— Только теми, кто в состоянии создать программу-переводчик на базе языка аймара, — ответил генерал. — Они уже давно хотели наложить руку на ее систему. Этот язык настолько чист и логичен, что в Агентстве национальной безопасности бытует мнение, что его-де создали специально.
— Да, доктор Йитс, объясните нам, как такое возможно, — без разрешения взял слово О'Делл.
Генерал нахмурился на столь вопиющее нарушение субординации, однако Конрад и глазом не моргнул.
— Самые ранние мифы аймара утверждают, что после Всемирного потопа на озере Титикака некий пришлый народ пытался построить город, — сказал он. — Все, что от него осталось, ныне известно нам под именем Тиахуанако, великий Храм Солнца. Однако строители почему-то бросили свой город и куда-то ушли.
— А пришли-то они откуда? — спросил Йитс.
— Согласно легенде, с исчезнувшего райского острова Ацтлан. Ацтекская версия Атлантиды, — ответил Конрад, внимательно глядя на отца. — К чему эти вопросы?
Йитс закрыл папку.
— Наша благочестивая сестра, возможно, знает язык строителей П4.
До сих пор Серена всегда воспринимала Антарктику как символ мира и гармонии. Как образцовую модель сосуществования — по отношению людей и друг к другу, и ко всем видам живых существ, с которыми человечество делит планету. Похожие иллюзии она питала также по части Конрада. Но сейчас, оказавшись в карцере ледовой станции «Орион», она поняла, насколько наивны были ее мечты.
Где-то стоит потайная видеокамера, сомнений нет, так что генерал Йитс со своим отпрыском следят за каждым ее шагом. Только вот мысли они читать не умеют. Поэтому девушка просто сидела на раскладушке и размышляла.
Будучи австралийкой, Серена испытывала куда большую привязанность к Антарктике, чем на это способны американцы. Еще маленькой девочкой она, бывало, смотрела на океан и думала о великом белом континенте где-то там, за горизонтом. Из всех стран именно Австралия лежит к Антарктиде ближе всего, претендуя на сорок два процента ее территории, включая так называемую Восточную Антарктику и ту самую землю — точнее, лед, — где янки устроили свою секретную базу.
Однако сколько бы сил Серена ни уделяла своей работе — в основном речь шла о спасении морских леопардов и карликовых полосатиков, — все ее впечатления ограничивались живописными ландшафтами морского побережья. Да, здесь природа восхитительна, а от полярных сияний захватывает дух. Но вот эта последняя миссия в глубь снежной пустыни показала, что у Антарктиды на самом деле пустое, безжизненное сердце. Даже сейчас, запрятанная в теплое нутро американской базы, Серена чувствовала наготу этого континента.
Еще ей казалось, что от стен исходит какое-то непрерывное потрескивание. Видимо, работают термокомпенсационные швы. Она где-то слышала, что все станции медленно, но неумолимо проваливаются, тонут под своим весом из-за тающего под их основаниями льда. А эту базу вообще, наверное, построили несколько дней назад. Даже осадка несущих конструкций еще не закончилась.
Здесь мысли Серены вернулись к аресту сразу после приземления на секретной взлетно-посадочной полосе и унизительному эскорту к местному начальству. Вездеход «Хагглундс», в котором янки доставили ее на станцию, по пути следования миновал сооружение, очень напоминающее полярную электростанцию. Однако возвели ее почему-то метрах в ста от жилого комплекса, да еще позади защитной снежной обваловки. Слишком далеко для обслуживания дизель-генераторов по такому холоду. И тут ей пришло в голову, что это, вероятно, миниатюрная ЯЭУ. Скажем, на сотню киловатт.
Поначалу ее возмущению не было предела. Как у этих американцев хватило наглости притащить ядерные материалы на континент?! Ведь здесь содержится девяносто процентов всех мировых запасов льда. Любая авария с расплавлением активной зоны вызовет глобальную катастрофу. Одного этого факта достаточно, чтобы ООН дала им пинка под зад.
Впрочем, понемногу негодование улеглось, уступив место нетерпеливому любопытству. Какой бы холодной и отстраненной Серена ни пыталась подать себя на встрече с Йитсом и Конрадом, внутри все подрагивало от жажды разузнать побольше. Опять-таки Конрад рядом. С другой стороны, ее миссия требовала куда большего, чем простой защиты антарктической девственности от насильников-янки.
Что-то грандиозное, что-то немыслимо важное творится здесь. Понтифик оказался прав. Нечто такое, что может изменить ход человеческой истории и всю иудейско-христианскую доктрину поставить с ног на
