Хамза позвонил во второй половине дня.
– Толик, я готов разговаривать с тобой о Марии Мостовой, двадцати двух лет, уроженке города Москвы…
– Как Москвы? – удивился Китайгородцев.
– Другой Марии Мостовой у меня для тебя нет.
Ай да Маша! Ай да Мостовая! Китайгородцев даже развеселился. Неспроста он на эту девчонку обратил внимание. Действительно, штучка. В тот раз брякнула про Торжок, и ни Марецкий, ни Китайгородцев не заметили, что это у Маши такая изощренная форма издевки.
– Выпускница журфака МГУ, – продолжал Хамза. – За сутки, как понимаешь, много накопать не смогли, но по состоянию на сегодняшний день ничего особо компрометирующего ее не обнаружили. Журналистка, никто о ней ничего худого не говорит, о связях в криминальном мире не слышно, круг общения вполне благопристойный. Ксерокопии материалов, опубликованных в самых разных изданиях под ее фамилией, мы сейчас для тебя готовим. Кажется, там нет ничего интересного. Обычная журналистская работа. Я попросил своего знакомого журналюгу оценить опусы Мостовой, он почитал и выдал такое заключение: девушка не без способностей, но опыта у нее еще явно маловато, это как в средней школе третьеклассник – учится неплохо и пятерки домой приносит регулярно, но астрономию и экономическую географию зарубежных стран ему еще рано преподносить – не поймет, потому как не дорос.
– Значит, по ней ничего особенного?
– Торопишься, дорогой, – попенял своему подчиненному Хамза. – Самое интересное я для тебя под занавес приберег. Установлено, что три недели назад Мария Мостовая совершила недельную турпоездку в город своей мечты Париж. Насчет города мечты – это я серьезно. До этого за границу она вообще не выезжала. А тут – сразу Париж, недельный тур обошелся ей в девятьсот с небольшим долларов, а с собой она вывозила по банковской справке одну тысячу восемьсот пятьдесят долларов. Суммируем и получаем около трех тысяч «зеленью». И тут возникает такая коллизия. Родители у девушки – люди среднего достатка. Богатых родственников тоже не наблюдается. Спонсора, который мог бы оплатить недешевую поездку, мы пока не обнаружили. И про крупный выигрыш в лотерею тоже ничего не слышно. У нее откуда- то вдруг появились деньги. Три тысячи долларов. И сразу после этого Мостовая нарисовалась рядом с твоим подопечным, с Марецким. Может быть, тут и нет никакой связи. Но история с невесть откуда появившимися у девушки деньгами лично меня настораживает. Толик, хочешь бесплатный совет человека, уже немало в этой жизни повидавшего?
– Хочу.
– До тех пор, пока мы все не выяснили, не подпускай ее близко к Марецкому.
Мог бы и не советовать. И так понятно.
Прогулочный теплоход стоял у причала близ Киевского вокзала. Гирлянды разноцветных лампочек, протянутые от носа до кормы, перемигивались, даря ощущение близкого праздника. Официанты сновали среди столиков, покрытых белоснежными скатертями.
– Погуляем, – беззаботно сообщил Марецкий.
Они с Китайгородцевым стояли у парапета набережной и наблюдали за тем, как к месту предстоящих событий съезжаются гости. Ожидался приезд, как обещал Марецкий, божественной Аллы со своим Филиппом и мэтра Кобзона. Ночная прогулка на теплоходе с непременными шампанским и икрой проводилась в честь юбилея одного музыкального издания, поэтому приглашенными были те, кто приносил девять десятых доходов российским звукозаписывающим компаниям. Этих людей Китайгородцев видел по телевизору. Сегодня он столкнулся с ними лицом к лицу.
– Пойдем? – предложил Марецкий, первым направляясь к трапу.
Здесь все были ему знакомы. Приветствия, полупоклоны, вежливые улыбки, узкий круг людей, которые знают друг друга давным-давно.
Китайгородцев стрелял взглядом по сторонам, просеивая толпу. Эстрадные звезды. Их спутники и спутницы. Журналисты. И еще непонятная публика, непременный атрибут всех тусовок, на которых Китайгородцеву прежде доводилось бывать. Китайгородцев называл их прилипалами. С этими людьми всегда самые большие сложности. Не имеющие никакого отношения к происходящему действу, но зато обладающие феноменальными способностями проникать всюду, они оказываются даже на самых закрытых мероприятиях, действуя то ли из азарта, то ли из тщеславия, а может, преследуя какие-то корыстные интересы. Пьют дармовую водку и норовят держаться поближе к знаменитостям, нервируя охрану. Телохранители нутром чуют эту публику, их ненужность здесь. Никогда не знаешь, чего от этих людей можно ждать.
Вдруг он увидел Машу. Любительница прогулок по Парижу стояла у борта с фужером шампанского в руке и разговаривала с каким-то длинноволосым, типичным представителем музыкального племени. Маша что-то говорила ему и сама же над своим рассказом веселилась. Ее собеседник отвечал ей заливистым смехом. Хорошо и беззаботно им жилось, даже завидно. Неожиданно Китайгородцев увидел, как Маша, все еще смеясь, повела вокруг взглядом, скользнула им по Марецкому, не задержав на нем своего внимания. Что-то в ее поведении подсказало Китайгородцеву, что присутствие на теплоходе композитора девушка зафиксировала.
И тут человек, стоявший у борта совсем недалеко от Маши и которого все это время Китайгородцев видел только со спины, медленно повернул голову, провожая задумчивым взглядом пробиравшуюся по забитой машинами набережной карету «Скорой помощи», и Китайгородцев тотчас же его узнал. Это был Костюков, его товарищ и коллега. Костюков выглядел таким отрешенно-задумчивым, что невозможно было заподозрить его в том, что рядом с Машей он оказался совсем не случайно. Китайгородцев благоразумно сделал вид, что Костюкова он не узнал.
Теплоход отвалил от причала, унося на речную прогулку своих пассажиров. Солнце катилось к закату, от близкой воды было свежо, но свежесть эта представлялась приятной после бесчинствовавшего дневного зноя, все пили шампанское, градус общего настроения непрерывно возрастал, и только устроители, как показалось Китайгородцеву, пребывали в некотором унынии – главные гости сегодняшней вечеринки не прибыли.
Официанты метались по палубе, разнося спиртное. Марецкий взял с подноса фужер с шампанским, полюбопытствовал:
– А что, уважаемый, больших денег стоит ваш теплоход арендовать?
– Около двух тысяч за час, – сообщил официант.
– Долларов?
– Рублей.
– Рублей? – удивился подобной дешевизне Марецкий.
– Ресторанное обслуживание отдельно.
– Да-да, это я понимаю, – кивнул Марецкий, после чего задумался о чем-то своем.
Может быть, тоже захотел арендовать теплоход?
Потом знакомые увлекли его в дальний угол палубы, где ширмочкой было отгорожено несколько столиков для самых дорогих гостей. Для Китайгородцева места там не нашлось. Марецкий махнул рукой, показывая, что на ближайшее время он в опеке телохранителя не нуждается. Китайгородцев все-таки далеко не ушел, остался стоять у борта, контролируя на всякий случай подходы к импровизированной VIP- зоне.
– Привет! – сказала ему Маша.
Подошла неслышно и встала рядом. В вечерних сумерках ее лицо казалось совсем детским.
– Здравствуй, – кивнул Китайгородцев. – Какими судьбами?
– Нелегкая журналистская судьба забросила меня в этот вертеп, – рассмеялась Маша. – Мы же с тобой вроде как на работе.
– Твоей работе я завидую.
– Нечему завидовать.
