пальцев стали синюшными. Корнеев нашел в аптечке бинты, перевязал раненого. Он не верил, что Захаров выживет, но на всякий случай перенес его на диван. Хотел пойти к телефону, чтобы вызвать «скорую», но Захаров вдруг открыл глаза. Взгляд у него был ясный и незамутненный.
– Я подыхаю, Вадим, – сказал он.
Корнеев не стал его разубеждать.
Глава 51
– Не надо врачей, – сказал Захаров. – Не хочу я этого. Суд, приговор, расстрел… Уж лучше сам умру.
Давно приготовился к смерти. Жил и знал, что в любую минуту все оборвется. Не пытаться спасти ему жизнь – единственное, что сейчас мог сделать для него Корнеев.
– Ты правду сказал – за нас серьезно взялись. Теперь и я вижу. – Захаров попытался улыбнуться, с усилием раздвинул посиневшие губы. – Кто же нас терроризирует, а?
Корнеев сделал вид, что не услышал вопроса.
– Скажи, – попросил Захаров. – Я ведь не жилец. Сейчас мне сказать – все равно что в ладонь шепнуть, там и останется. Про ФАПСИ – это ведь чепуха, правда?
– Да, – ответил Корнеев.
– ФСБ?
– Нет.
– А кто?
– Спецподразделение по борьбе с преступностью.
– РУОП?
– Нет, я же говорю – спецподразделение.
– Кому подчиняетесь?
– У нас куратор в правительстве. Не знаю, кто именно.
– Как работаете?
Корнеев не сразу ответил, выдержал паузу, раздумывая.
– Собираем информацию, анализируем ее…
– Информацию – о ком?
– О тех, кто своей деятельностью наносит ущерб государственным интересам.
– Как на политзанятиях говоришь, – некрасиво скривил губы Захаров. – А мы-то чем перед государством провинились?
– Секреты разбазариваете.
– Так пусть запретят. И сначала пусть докажут, что противоправно…
– Знаешь ведь, что доказать сложно!
– И потому вы решили действовать по упрощенной схеме.
– Да! – сказал Корнеев, сильно раздражаясь. – Потому что невозможно негодяя привлечь к ответственности! Он ворует миллиардами, все видят – и ничего нельзя сделать!
– Почему же нельзя?
– Потому что все куплено! Мелкого взяточника засадить – и то проблема! Год длится следствие, а потом – пшик! Перекачали на Запад миллиарды, и хоть одного схватили за руку, посадили? Ваш «Росэкспорт» уже полстраны распродал – но попробуй через суд докажи его вину!
– Нет вины – значит, неподсуден.
– Неподсудны потому, что вас прикрывают, – зло отрезал Корнеев. – Такие покровители, что развалят любое следствие.
– Так что же делать? – осведомился Захаров.
– Во внесудебном порядке! – ответил Корнеев, сузив глаза. – Стрелять, как бешеных псов!
– И вы стреляете.
– Стреляем! Нам государство доверило, и мы эту чертову работу выполняем. Собрали сведения, определили степень вины, и никакого суда после этого не надо.
– Сами же и приговор выносите? – усмехнулся Захаров.
– Не мы.
– А кто?
– Не знаю. Есть люди, за кем – последнее слово.
– И кем же ты в этой бригаде?
– Я расстрельщик.
– Последнее звено в цепочке, да?
– Да. Привожу приговор в исполнение.
– Палач, – определил понимающе Захаров.
– Расстрельщик, – поправил его Корнеев.
– Разницы-то нет.
– Разница есть.
Захаров устало прикрыл глаза. Было заметно, как стремительно тают его силы.
– Тебе самому не страшно? – внезапно спросил он.
– Что?
– Делать то, что делаешь.
– Я выполняю работу. Она не хуже и не лучше других.
– Ну почему же? – вяло парировал Захаров. – Моя работа была поспокойнее. Крови меньше.
– А грязи больше.
Захаров открыл глаза и вроде бы задумался.
– Да! – упрямо произнес Корнеев. – Государство имеет право себя защищать! Любыми доступными ему методами. Раз вокруг беспредел и справиться с врагами сложно, тогда все методы хороши, как в условиях военного времени. Процент подонков резко вырос. Терапевтические средства не помогут. Значит – хирургия.
– Отстрел, – поправил Захаров.
– Отстрел, – согласился Корнеев.
– Я чувствовал. Видел, как наши уходят один за другим.
– Ковровое бомбометание, – усмехнулся Корнеев. – Чтоб места живого не осталось.
– Да, хорошо вы наши грядки проредили.
– И Базылева, – подсказал Корнеев.
– Что – Базылева? – Захаров прикрыл глаза, а по лицу его ничего нельзя было прочесть, там осталась одна только боль и сознание близости смерти.
– Базылева ведь мы завалили, – уточнил Корнеев.
Ему сейчас очень хотелось услышать правду.
– Завалили? – нетерпеливо повторил вопрос.
– Пошел к черту! – слабо отмахнулся Захаров.
– Завалили, – сказал Корнеев. – А тот, которого ты вчера привез, – подставка. Я сразу понял.
– Почему?
Захаров все не открывал глаза. Но было видно – ждет ответа.
– Я, когда с ним разговаривал, назвал уменьшительное имя базылевского сына. А для него это оказалось пустым звуком. Он никак на него не прореагировал.
– Вот сука, – бесстрастно произнес Захаров, и непонятно, относилось ли это к попавшему впросак лже- Базылеву или же к ушлому Корнееву.
– А теперь вот ты его убил.
– Кого? – не понял Захаров.
– Типа, которого выдавали за Базылева. Он стал не нужен, вот ему череп и проломили. Кровищи-то сколько – и в комнате, и по коридору. А говоришь, крови на тебе мало.
И тут Захаров открыл глаза. Взгляд был уже туманный.
– Крови на мне, Вадим, по самую шею.
Это были последние слова, которые он произнес на зыбкой границе жизни и небытия. Пытался сказать
