– И повлиять на него не можете?
– Не могу. Как же я на него повлияю?
Ачоев на собеседника посмотрел долгим взглядом. Он не поверил, кажется.
– Было бы лучше, если бы подобных заминок не происходило, – сказал Ачоев твердо.
– Кому лучше? – уточнил Подбельский.
– Всем.
– Возможно.
– Конфронтация к добру никогда не приводила.
– Конечно.
– И чем раньше это поняли бы…
– Кто?
– Все.
– Послушайте, – Подбельский ногу на ногу закинул. – Наш разговор как-то странно складывается. Мы разговариваем ни о чем.
– Разговор конкретный. Очень.
– И в чем же…
– Речь идет о сети моих бензоколонок.
– Ваших? – уточнил Подбельский.
– Да, моих.
– А какое же я к ним имею отношение?
– Никакого.
– Вот видите, – сказал Подбельский и даже руками развел.
Он обескуражен был сейчас, если честно. Не ожидал, что Ачоев себя столь вызывающе поведет и попытается свою силу и независимость от всех продемонстрировать.
– И было бы лучше…
– Кому? – опять уточнил Подбельский.
– Всем, – повторил Ачоев, уже раздражаясь. – Так вот, было бы лучше, если бы никто не мешал. И если вы эту мысль донесете…
– До кого?
– До заинтересованных лиц.
– Ага! – восхитился Подбельский, будто подловив собеседника на слове. – Так есть заинтересованные? Может, с ними и надо разговаривать и компромиссы искать?
– Компромисса не будет.
Кажется, Ачоев переходил к угрозам. Подбельский вздохнул.
– Утомительный разговор, – признался он. – И, по-моему, бесплодный.
– Бесплодный?
– Да.
– Очень жаль.
Ачоев поднялся и пошел к дверям, не попрощавшись.
Он спустился вниз, к машине. Его спутники скучали. Ачоев сел на переднее сиденье, бросил быстрый взгляд на особняк.
– Ну как? – спросил его один из сидящих сзади.
– Это он, Подбельский, все тормозит, – сказал Ачоев зло.
– И ни на что не реагирует?
– Нет.
– Что делать думаешь?
– Сюда человека надо прислать. Пока Подбельский живой ходит – дела не будет.
Оглянулся, посмотрел на собеседника внимательно, спросил:
– Сколько времени тебе понадобится, чтобы сделать все?
Тот пожал плечами, подумал:
– Недели две, наверное.
– Много, – сказал Ачоев. – Неделю тебе даю.
Неделю он еще дозволял Подбельскому пожить. Не больше.
45
Ресторанчик Паше показала Рита. Он недалеко совсем от их особняка был – в тихом переулке. Паша сюда и не заворачивал никогда. Небольшой зал, столики друг от друга отгорожены – уютно.
– Я обедаю здесь иногда, – сказала Рита и дружески улыбнулась подошедшему официанту. – Мне как обычно, Саша.
Саша на Барсукова глаза скосил выжидательно.
– Мясное есть что-нибудь?
– Шницель.
– Хорошо, пусть будет шницель.
– Спиртное?
– Я не пью. – Паша на спутницу свою взглянул.
Рита качнула головой, отказываясь. Саша ушел.
– Меня вышибут скоро, – объявил Барсуков, задумчиво в сторону глядя.
– Не может быть, – вырвалось у Риты. – За что? Ты ведь только пришел.
– Пришел, но не пришелся.
– Как это?
– Ко двору не пришелся. С Подбельским был разговор…
– И он тебя уволить пригрозил?
– Нет, напрямую не сказал ничего. Но разговор такой был, что…
Паша махнул рукой. Дальше продолжать не хотел. Там было про психушку и прочие неприятные вещи. Уж лучше промолчать.
– Жалко, – сказала Рита.
– Почему?
Она задумалась и вдруг улыбнулась смущенно:
– И сама не знаю – почему. Ну пришел человек работать, пусть и работал бы.
– Да мало ли мест хороших.
– Это – хорошее.
– Чем же?
– У Подбельского работать – большое дело.
– Что он – платит хорошо?
– Я не о том, Паша. Подбельский – он настоящий хозяин. За ним – как за каменной стеной. У меня знакомые уже по пять мест сменить успели; то фирма развалится, то зарплату месяцами не платят.
– А он, значит, крутой.
– Кто?
– Подбельский.
– Да. Хотя я словечек этих новомодных не люблю. Правильнее будет – хозяин.
– Хозяин, а сам в особняке этом как в осажденной крепости. И мы вместе с ним, – Паша это почти с насмешкой произнес.
– У него есть враги.
– Неужели? – изобразил удивление Паша – Тот самый Робин Гуд?
Ответ он заранее знал, и ему этот ответ был приятен.
– Мне кажется – нет.
