– Тогда хотя бы сок, – предложил Миха тоном, не терпящим возражений, и, прежде чем Полина успела что-нибудь ответить, он подозвал официанта и сделал заказ.
– А вы тоже из России? – спросила Полина у Михиной спутницы.
– Да.
Внешность отличницы и серьезный взгляд девочки, имеющей столько ухажеров и тайных воздыхателей, что ей иногда приходится нелегко, когда она решает, кому сегодня из своей свиты оказать высокую честь, позволив угостить себя мороженым.
– Вы здесь учитесь?
– Да, мы с Михаилом из одного класса.
С Михаилом? У них тут действительно взрослая жизнь.
Миха тем временем вернулся к прежней теме:
– Зря ты ушла. В магазине, наверное, не сахар.
– Что ты имеешь в виду?
– Сидела бы сейчас у моего отца в офисе. Эйр кондишн, никаких тебе покупателей, зарплата капает – сплошная красота.
– Мне моя работа нравится.
Миха в ответ только пожал плечами – как знаешь, мол, а все равно ты своего счастья не понимаешь.
Со стороны моря набегал ветер. Он был совсем не холодный, а очень ласковый.
– А зиму вы тут прожили? – спросила Полина.
Миха кивнул.
– Что тут на Новый год? Снега, наверное, нет?
– Снег только в горах, – сказал Миха. – А здесь зеленая трава, цветы и вообще тепло. Дед Мороз сюда не добирается.
– Из Лапландии?
– Зачем из Лапландии? – пожал плечами Миха. – У нас свой, русский Дед Мороз, в Великом Устюге. Слышала, наверное?
– Ты там был?
– Нет. Но слышал. Для него там дом построили, у него адрес почтовый есть. В общем, все как бы по- настоящему. Мало им Дежнева…
– Какого Дежнева? – не поняла Полина.
– Который Семен. Обошел Чукотку и открыл пролив между Америкой и Евразией. Он ведь из Великого Устюга.
– Я и не знала.
– И Ерофей Хабаров оттуда, – сказал Миха. – Который Сибирь покорял. И Владимир Атласов, который Камчатку открыл…
Полина не ожидала услышать от него ничего подобного. Видела его отца и не питала иллюзий, ведь яблоко от яблони, как известно…
– Ты, наверное, много читаешь, – предположила она.
– Нет, не очень.
– А откуда знаешь подробности про Дежнева да про Хабарова?
– В школе проходили.
– Здесь, на Кипре?
– Да. У нас тут русская школа.
– И учителя из России?
– Да.
– Хорошие учителя, – оценила Полина.
По крайней мере, ей в школе про Великий Устюг ничего не рассказывали.
– Хорошие, – согласился Миха. – Раньше послабее были.
– Раньше – это когда?
– Год назад, – сказал Миха. – Тут другие были. А потом родители бучу подняли. Что плохо учат, мол. Что мы ничего не будем знать. Отец услышал это…
– Твой отец?
– Да. И выписал из России других.
– Как – выписал? – опешила Полина.
– Элементарно. Выделил деньги, и по Москве набрали всяких там доцентов с кандидатами, профессоров разных, чтобы они нас тут учили великому, доброму, вечному.
Полина посмотрела на Михину спутницу. Та спокойно расправлялась со своей порцией мороженого. Похоже, что все так и есть, как рассказывает Миха. Ну и дела! Папа купил для своего отпрыска целую школу. О подобном Полина слышала впервые.
– Зато теперь, наверное, труднее учиться, – предположила Полина. – Гоняют вас учителя.
– Нет, учиться интересно, – отозвалась девочка.
К ресторану подъехал кабриолет. В открытой машине сидела молодая женщина.
– Это за мной, – сказала Михина спутница.
Женщина из машины помахала ей рукой.
– Мы еще сегодня с вами увидимся? – учтиво осведомился у девочки Миха.
У Полины непроизвольно вытянулось лицо. То, что Миха со своей одноклассницей на «вы», было для нее полной неожиданностью.
– Вы мне позвоните, – сказала девочка. – После шести.
Миха проводил ее до машины, поздоровался с женщиной, сидевшей за рулем, потом учтиво распахнул перед девочкой дверцу. Галантный кавалер, да и только. Машина уехала. Миха вернулся к столу.
– Посидим еще? – предложил он.
– Мне пора, – ответила Полина.
– Тогда и я пойду, пожалуй. Ты меня подождешь?
Полина механически кивнула.
Миха подозвал официанта, по-английски попросил того принести счет. И расплачивался он по- взрослому, с достоинством, было видно, что эта процедура ему знакома и проделывалась им многократно.
Они вышли из ресторана и пошли в направлении городского сада.
– Мне непонятно, – сказала Полина, – со мной – на «ты», а с той девочкой на «вы».
– Что же тут непонятного? – нахмурил лоб Миха.
– Я все-таки старше, – подсказала Полина.
– При чем тут возраст? – пожал плечами Миха. – Ты пришла к моему отцу устраиваться на работу. Ты по найму. Понимаешь? Просто служащая. А Юля – дочь банкира.
Это было бы оскорбительно, если бы только он понимал, что говорит. Но он просто не отдавал себе отчета. Он так был приучен. Для него это было естественно. Так что все претензии должны быть обращены не к нему, а к тем, кто таким образом расставил для него приоритеты в жизни.
– Видишь ли, дорогой мой Миха, – сказала мягко Полина, вспомнив вдруг о том, что она, как старшая по возрасту, должна, просто обязана объяснить этому мальчишке, что такое в жизни хорошо, а что такое плохо. – Ты молодец, что обращаешься к Юле на «вы». Это красиво, благородно, по-мужски. Но нельзя считать людьми второго сорта тех, кто работает, как ты говоришь, по найму. И если у Юли папа банкир…
– Он у нее не банкир.
– Как же! Ты сам только что мне сказал…
– У нее был отец. И он действительно был банкиром. А потом его убили. Киллер застрелил в прошлом году. Две пули, одна в голову, одна в грудь.
Опешившая от такого оборота дела Полина заглянула Михе в глаза. Она-то думала, что знает жизнь. А этот мальчишка, только что спокойно, как о чем-то само собой разумеющемся, поведавший ей о киллере, знает о жизни едва ли не больше ее. Он знает о жизни то, что ему в его возрасте знать бы вовсе не
