Китайгородцев даже заинтересовался, кажется.
– Что видел генерала Лисицына! – завершил Хамза свою порубленную на куски фразу.
– Он же умер! – пробормотал растерянно Китайгородцев. – И я вам не звонил, поверьте.
Хамза кивнул на свой сотовый телефон, лежащий на столе:
– Толик, ты звонил мне со своего мобильника, твой номер определился.
Китайгородцев извлек из кармана мобильник.
– И еще – твой голос, – сказал Хамза. – Я разговаривал с тобой. Я не мог ошибиться.
Китайгородцев отыскал в мобильнике информацию о сделанных звонках.
– Взгляните! – предложил он шефу. – Последний по времени звонок я сделал позавчера вечером. Это больше суток назад. Этой ночью я вам не звонил.
Хамза посмотрел за окно. Там было пасмурно и мокро. Осень.
– Ты завтракал? – спросил он неожиданно.
– Нет.
– Подняли, наверное, с постели ни свет ни заря, – сказал понимающе Хамза.
– Да.
– А ты поезжай, позавтракай, – предложил Хамза. – Лапутин отвезет тебя. Потом я снова тебя жду.
Какая-то пауза намечалась в их разговоре. Хамза брал тайм-аут для одному ему известных целей.
– Хорошо, – кивнул Китайгородцев.
– Оружие? – вопросительно глянул Хамза.
Китайгородцев выразительно приложил ладонь к своей одежде, под которой была спрятана его плечевая кобура.
Хамза требовательно протянул руку. Китайгородцев, еще ничего не понимая, извлек из кобуры пистолет и отдал его шефу. Хамза спрятал пистолет в ящик своего стола, после чего сказал:
– Можешь идти.
Только теперь Китайгородцев осознал, что его разоружили.
Лапутин отвез Китайгородцева в близлежащий ресторан, который был открыт круглосуточно. Посетителей не было – неурочный час. Единственный официант ползал по залу осенней сонной мухой.
– Хамза мне позвонил в четыре утра, – рассказывал Лапутин. – Сильно на взводе. Я сразу понял – что- то серьезное. Велел взять еще двух человек и ехать за тобой. Для всех, кого мы увидим в том доме, версия такая: он умер.
– Кто? – дрогнул Китайгородцев.
– Хамза.
– А для чего такие жестокие шутки, как думаешь?
– Ну вроде как мы тебя на похороны забираем. Чтобы все выглядело правдоподобно и чтобы нам никто не чинил препятствий. Хамза распорядился эвакуировать тебя любой ценой.
– Он решил, что мне угрожает какая-то опасность?
– Конечно! А разве нет?
Китайгородцев неуверенно пожал плечами.
– Честно говоря, я не понимаю, что происходит, – признался он.
Завтракали неспешно. Лапутин что-то рассказывал, это был обычный треп, Китайгородцев слушал невнимательно.
Их трапеза уже подходила к концу, когда Лапутину позвонили.
– Да, – сказал он в трубку. – Нормально. Понял. Сейчас приедем. – Отодвинул чашку с недопитым кофе и поднял глаза на Китайгородцева: – Едем. Хамза нас ждет.
А ведь Лапутина к нему приставили, вдруг понял Китайгородцев. На всякий случай.
Хамза был хмур.
Он пытался выглядеть доброжелательным, но получалось плохо.
– Садись! – предложил он Китайгородцеву и нервным жестом указал на стул.
Смотрел внимательно и с напряжением, как смотрит врач на пациента перед неприятным разговором.
– Я хотел тебя спросить, – произнес Хамза. – Про вчерашний день. Как он прошел?
– Нормально, – осторожно пожал плечами Китайгородцев.
– Расскажи мне, что было. Начиная с самого утра.
– Проснулся, позавтракал. Потом поговорил с Михаилом.
– О чем?
– О погоде.
– Что именно?
– Что дождь прошел. Что уже осень. Скоро будет снег.
– Еще о чем?
– Больше ни о чем. У меня отношения и с ним, и с Натальей Андреевной совсем никакие, если честно.
– Хорошо. Где ты увидел его?
– Михаила?
– Да.
– На крыльце. Он воду разгонял. Ночью дождь прошел, там была такая большая лужа.
– Понятно. Дальше – что?
– Я прогулялся вокруг дома.
– Что видел интересного?
– Ничего. Да и недолго я гулял. Сыро. Неприятно. Потом готовил записку – с предложениями, что там надо сделать по безопасности. Пообедал. Потом спал. Когда проснулся, снова занимался запиской. В общем, обычный день.
– А дальше?
– Ничего, – пожал плечами Китайгородцев.
– Вечер, – подсказал Хамза. – Потом ночь. Что было?
Китайгородцев задумался, вспоминая, что еще интересного можно рассказать. Хамза терпеливо ждал.
– Ничего, – повторил Китайгородцев. – Вечером я поужинал и лег спать.
– И никого ты там не видел ночью?
– Нет.
– И мне не звонил?
– Нет.
Хамза протянул Китайгородцеву лист бумаги.
– Взгляни. Это распечатка твоих звонков. Я попросил, и мне передали из сотовой компании. В первом часу ночи, в ноль часов четырнадцать минут с твоего телефона был сделан звонок на мой телефон. Я разговаривал с тобой сегодня ночью, Анатолий. Ты это помнишь?
– Нет, – сказал Китайгородцев, и его сердце сжалось.
– Ты это серьезно?
– Вполне, – произнес Китайгородцев дрогнувшим голосом.
– Помнишь ту историю с Лисицыным?
– Какую?
– Стас Георгиевич пригласил тебя отобедать вместе с семьей. И за обедом заговорил о том…
– Да, я помню.
А о чем заговорил Лисицын? О том, что накануне ночью Китайгородцев видел какого-то старика и что Китайгородцев сам об этом рассказал. И теперь Хамза туда же. Сговорились они, что ли?
– Я в тот раз решил, что Лисицын блажит, – признался Хамза. – Но сегодня я сам оказался в такой же точно ситуации.
Развел руками.
Я не могу больше доверять тебе, дружок, – так его следовало понимать.
