Может, они с Лисицыным действительно зачем-то сговорились? Должно же быть какое-то объяснение всему этому кошмару.
Хамза решил, что в дом Лисицыных Китайгородцев больше не вернется. И в Москве он тоже жить не будет – пока. Хамза распорядился снять коттедж на базе отдыха километрах в тридцати от Москвы: не сезон, коттеджи пустуют, только на выходные дни заезжают отдыхающие, чтобы уже вечером в воскресенье уехать, – так что люди там все временные и приезжают ненадолго, вряд ли Китайгородцев им успеет примелькаться.
– Поживешь там, Толик, – сказал Хамза. – Отдохнешь немного.
– Сколько? – спросил Китайгородцев.
– Пока не наберешься сил. Я с тобой Лапутина отправлю.
– Это зачем?
– Мне так спокойнее, – не стал кривить душой Хамза.
Значит, не ошибался Китайгородцев. Действительно, Лапутина к нему приставили с одной- единственной целью: присматривать.
Под холодным осенним небом цвета свежелитого свинца стояли однотипные одноэтажные коттеджи. Здесь росли сосны, под ними совсем уж было сумрачно, несмотря на непоздний еще час. Ни одной живой души. Китайгородцеву здесь сразу не понравилось. Пустынно и безлюдно. Как в немилом его сердцу доме Лисицыных. А уже когда Лапутин принялся извлекать из багажника многочисленные пакеты с продуктами – тут вспомнился Михаил в похожих хлопотах, и у Китайгородцева окончательно испортилось настроение.
А Лапутину тут нравилось. Вместо нервной изматывающей работы – считай что отпуск.
– Сейчас пообедаем, – сказал он. – И пойдем обследовать территорию.
– Это без меня, – запротестовал Китайгородцев.
– Почему?
– Потому!
– Понятно, – сказал Лапутин.
Его отпускное настроение сейчас ничто не могло испортить. После обеда он действительно отправился на прогулку по сосновому лесу. А Китайгородцев переоделся в спортивный костюм. Он держал в руках брюки, а в кармане что-то прощупывалось. Запустил в карман руку и извлек на свет прозрачный запаянный пакетик с подозрительной травкой внутри. Как этот пакетик оказался у него, Китайгородцев объяснить не мог. И что в том пакетике, он не знал, хотя подозрения кое-какие у него сразу же возникли. Когда эти подозрения окрепли, поскольку никаких иных версий у него за время размышлений не появилось, он позвонил Хамзе.
– Я думаю, вокруг меня что-то происходит, – сказал он шефу. – Какая-то провокация. Откровенная подстава. Я только что нашел в своих вещах пакетик с травкой.
– Наркотики?
– Похоже, да.
– Откуда?
– Не знаю.
– Думаешь – подбросили?
– Никаких сомнений!
– Кто подбросил?
– Ума не приложу.
– А зачем подбросили?
– Чтобы их у меня найти.
Хамза позвонил Лапутину. Тот вернулся в коттедж так быстро, будто прогуливался где-то неподалеку.
– Уезжаем! Срочно! – объявил он. – Ты в курсе?
– Да, – сказал Китайгородцев.
Свои неразобранные сумки с вещами они оставили в коттедже – чтобы не привлекать внимания и чтобы все выглядело так, будто они просто решили прокатиться на машине по близлежащим окрестностям.
Лапутин погнал машину в направлении шоссе, но на развилке повернул не к шоссе, а в противоположную сторону и километров через пятнадцать, миновав очередную деревушку, свернул с дороги в лес. Здесь была раскисшая грунтовка, ехать дальше не было никакой возможности, и Лапутин остановил машину.
Прождали они меньше часа. На замызганной и местами проржавевшей насквозь «Ниве» примчались двое ребят из «Барбакана». Запечатанный конверт сунули в руки Лапутину со словами:
– От Хамзы!
«Нива», как оказалось, предназначалась Лапутину. Они с Китайгородцевым пересели в эту развалюху. Дальше должны были ехать, сверяясь с текстом, который для них от руки написал Хамза.
На словах Хамза велел Китайгородцеву отдать этим двоим подозрительный пакетик с травкой. Китайгородцев отдал.
– И мобильники – твой и Лапутина, – сказали ему. – Мы их забираем.
Оба мобильника, и Китайгородцева, и Лапутина, они бросили на сиденье той машины, которую им отдал Лапутин. Увезут. Взамен передали мобильный телефон: сам телефон – отдельно, аккумуляторная батарея к нему – отдельно. Посоветовали:
– Не включайте до того момента, пока не потребуется сделать звонок.
После этого они сели в машину Лапутина и умчались.
Они ехали по второстепенным дорогам, избегая выезжать на оживленные шоссе. Встречных машин было мало. Деревни, через которые они проезжали, казались безлюдными – моросящий дождь разогнал всех по домам. Лапутин вел машину, Китайгородцев был при нем за штурмана: сверялся с атласом, который специально для них оставили в салоне «Нивы», а маршрут прокладывал по тексту, написанному Хамзой.
Очередное село. На пригорке высилась колокольня полуразрушенной церкви.
– За церковью правый поворот, – сказал Китайгородцев.
Скатились с пригорка. Действительно, здесь ответвлялась дорога. Последние дома. Поле, за ним лесок. Свинцовое небо. Мокро. Безлюдно.
Раскисшая дорога привела их в лес. Китайгородцев оценил предусмотрительность Хамзы: если бы они ехали не на «Ниве», вряд ли смогли бы преодолеть это грязное месиво. Несколько километров пути через лес отняли у них около часа времени. Наконец, упомянутая Хамзой дорожная развилка и указатель:
