– Михаил.
– А кто сказал, что Михаил?
– Потемкин.
– А он откуда знал про Михаила? – осведомился Хамза и посмотрел внимательно.
– От меня. Он меня загипнотизировал… И я под гипнозом ему все рассказал.
– Вы это помните – как ему рассказывали? – вдруг спросил молчавший до сих пор толстяк.
Китайгородцев даже головы не повернул.
– Нет, – ответил коротко.
– Значит, с его слов об этом знаете? – спрашивал толстяк.
– Да.
– А может, он придумал? – высказал предположение собеседник. – Может, это все его фантазии?
– Какие же фантазии? – ответил мрачно Китайгородцев. – Откуда он мог знать? Я ему прежде не рассказывал, вообще разговоров таких не было, а он мне и факты, и фамилии – ну от кого ему это знать, как не от меня?
– Итак, он вас загипнотизировал, чтобы все эти сведения из вас вытянуть…
– Нет, он меня загипнотизировал, чтобы снять боль.
– Какую боль?
– Нога, – сказал Китайгородцев. – У меня ранение. Огнестрел. Ходить больно. Я с палкой ходил.
Толстяк посмотрел на Хамзу. Тот кивнул едва заметно.
– Помог Потемкин? – заинтересовался толстяк.
– Помог, – ответил Китайгородцев.
– Боль ушла?
– Не до конца.
– А как же он так огнестрелы лечит, если он – гипнотизер? – вроде бы усомнился толстяк. – Как он вам такой фокус объяснил? Ведь объяснял как-то?
Он смотрел вопросительно и ждал ответа.
– Потемкин говорил, что боль есть, но на нее накладывается еще и мой страх, – сказал Китайгородцев. – Я ожидаю, что будет больно, поэтому ступать стараюсь осторожно и от этого хромаю сильнее, чем должен был.
– А как гипнотизировал? – заинтересовался толстяк. – Как все происходило? Расскажите.
Китайгородцев рассказал, что помнил. Собеседник слушал его внимательно.
– Про вашу ногу мне понятно, – сказал толстяк через некоторое время. – Но потом были другие сеансы гипноза. То, что связано с провалами памяти у вас и с этим человеком… Как его зовут?
Посмотрел на Хамзу.
– Михаил, – подсказал Хамза.
– Да, Михаил, – кивнул толстяк. – А эта тема как возникла? Он вам подсказал, Потемкин?
– Нет.
– Вы проявили инициативу?
– Да.
– Расскажите, – попросил толстяк.
И снова Китайгородцев вспоминал, как там дело было. Время от времени собеседник задавал уточняющие вопросы. Чем дольше продолжалась их беседа, тем явственнее проступала во взгляде толстяка настороженность. Если в первые минуты появления здесь этого человека он смотрел на Китайгородцев заинтересованно, то теперь к заинтересованности примешалась опасливость. В конце концов он отвлекся от Китайгородцева и выразительно посмотрел на Хамзу. Тот его взгляд легко расшифровал и буркнул:
– Говори при нем.
Толстяк помялся. Так при больных стараются не обсуждать диагноз.
– В общем, очень похоже, что его вводили в транс, – сказал толстяк. – Те подробности, которые он упоминает, обычно встречаются на сеансах гипноза. Разные вариации случаются, у каждого гипнотизера свой темперамент и свои приемчики, но в целом все так и бывает, как он нам рассказал.
– Значит, и про покушение – это тоже правда? – спросил Хамза.
Тут толстяк вскинул руки, словно хотел от Хамзы загородиться.
– Я сказал только то, что сказал! – произнес он протестующим тоном. – Похоже, что этот человек действительно общался с гипнотизером! Все! Точка! Дальше не ко мне!
– А к кому? – спросил Хамза.
– К гипнотизерам, к настоящим. К практикующим. Которые это знают и умеют. Они, возможно, смогут из парня этого вытащить все, что ему известно. А я психиатр. И с гипнозом я знаком факультативно. Я предупреждал. Да?
– Да, – вздохнул Хамза.
– Я тебе еще нужен?
Кажется, он очень хотел отсюда уйти. И как можно скорее. Хамза покачал головой. Не нужен.
– Проводишь меня? – спросил толстяк.
Хамза понял, что дело тут не в обычной вежливости. Он не ошибся. Когда они вдвоем с толстяком вышли из офиса, тот вдруг сказал, предварительно оглянувшись по сторонам и убедившись, что их никто не слышит:
– С ним что-то не то, поверь! Я глаза его видел! У него в мозгах шурум-бурум! И когда в его башке пружинка какая-то соскочит…
Замолчал, только покачал головой.
– Думаешь, что действительно может убить? – мрачно уточнил Хамза.
– Я тебе дам один совет. И будет лучше, если ты сделаешь, как я скажу. Сообщи об этом парне куда следует. В прокуратуру, в милицию, в ФСБ… Хоть даже самому президенту. Сними с себя ответственность. Потому что если у него пружинка соскочит, и он пойдет убивать, а ты о его замыслах знал, но не сообщил – это одно. А вот если сообщил – это уже совсем другое.
– А если тут какая-то ошибка и он вовсе ни при чем?
– А если при чем? – вопросом на вопрос ответил толстяк и посмотрел печально. – Тебе его жалко? А себя не жалко? Ну, не повезло парню. Зомбировали его. Превратили в идиота. Он сам пускай со своими проблемами разбирается. Ты-то тут при чем?
Хамза отправил Лапутина, чтобы поговорить с Китайгородцевым с глазу на глаз.
– Это был врач, – сказал Хамза. – Психиатр. Он толковый. Уже не один раз выручал меня.
Китайгородцев молчал, смотрел выжидательно. Понимал, что это только вступление к разговору.
– Но по гипнозу он, конечно, не специалист, – сказал Хамза. – Будем искать гипнотизера. Настоящего. Потемкин этот, кстати, где?
– На гастролях.
– Далеко?
– Сейчас он за Уралом, в Тюменской области.
– Далеко, – оценил Хамза. – Попробуем отыскать кого-нибудь здесь, в Москве.
– Зачем?
– Будем разбираться, Толик. Тухлая какая-то история. Я подтяну врачей, может, они что-то толковое подскажут. Покрутят тебя так и эдак.
– Сколько же они меня будут крутить? – нахмурился Китайгородцев.
– Им виднее, – с неискренней беспечностью сказал на это Хамза.
– Вы хоть понимаете, что времени почти что нет?
– Почему? – озаботился Хамза.
И снова это выглядело так, будто он дурака валяет.
– Никто не знает, что будет шестнадцатого числа! Если это правда… То, что мне сказали… Что я буду убивать… Я пойду убивать! Все эти ученые меня будут изучать да обследовать, а у меня шестнадцатого вдруг перемкнет, я их раскидаю, как щенков, и пойду искать Лисицына!
Самого Китайгородцева такая перспектива, похоже, очень пугала. Ужасно чувствовать себя
