– Там место глубокое?
– Не очень.
– Вы пробовали искать Глеба?
– Попытку делал, – признался дядя Степа. – Измерсси весь, потом болел.
– Что-нибудь нашли в воде?
– Нет.
– Глеба там не было?
– Не было.
– Течением унесло?
Заминка. Так бывало обычно, когда Потемкин говорил что-то не то.
– Могло его течением унести?
– Там место тихое, – сказал дядя Степа.
– Там такая заводь, – пояснил долго молчавший Китайгородцев.
– Куда же подевался Глеб? – спросил Потемкин, обращаясь к дяде Степе.
– Не знаю.
– Может, не было его в воде?
– Не знаю.
– А подозрения какие-то у вас есть? – допытывался Потемкин.
– Убили, – коротко ответил дядя Степа.
– Почему так думаете? – пытался понять причины такой его уверенности Потемкин.
– Другого быть не может. И кровь. Машину бросил. И сам Глеб смурной был.
– Накануне? – предположил Потемкин.
– Ну!
– Вы с ним общались?
– Ну! Плохой он был. Без радости. Тяжелый разговор.
– У вас с ним сложился тяжелый разговор?
– С брательником.
– У них с братом был тяжелый разговор?
– Да.
– Вы слышали?
– Не слыхал я. Мне Глеб сказал. Сегодня сами. Без тебя. Разговор у нас.
– Предполагался разговор?
– Ага.
– Еще что говорил Глеб?
– Ничего. Не до меня ему. На нервах.
– Это только в этот день? Или между братьями всегда были плохие отношения?
– Без радости друг к дружке, – сказал дядя Степа.
– В чем причина?
– Тот при деньгах, а этот в бедности.
– Вы с ними общались когда-нибудь? Водку вместе пили?
– С Глебом.
– А со Стасом? – спросил Потемкин.
– Энтот больно заковыристый. Барин, одним словом.
«Очень похоже», – подумал Китайгородцев. Он со Стасом общался. Такой водку с дядей Степой пить не будет.
– Что Глеб рассказывал? – спросил Потемкин. – Какие отношения у них с братом?
И снова дядя Степа повторил:
– Без радости.
– Завидовал он брату?
– Не любил, – по-своему сформулировал дядя Степа. – Вражда у их. Мне Глеб сказал, что у него супротив брата есть фига.
– Это что? – не понял Потемкин.
– Я, говорит, такую фигу покажу ему, чтоб он не задавался.
– Это он в тот день вам сказал? Когда вы с ним увиделись в последний раз?
– Всегда такое говорил.
– Да что ж за фига у него такая? – спросил Потемкин, хмуря брови. – Чем он угрожал? Чем мог насолить Стасу?
– Наследство.
– Чье наследство? – насторожился Потемкин.
Дядя Степа молчал. Он снова оказался в тупике.
– Это Глеб так говорил? – пришел ему на выручку Потемкин. – Про наследство.
– Ага.
– Может, это как-то связано с родителями? – предположил Китайгородцев. – Мать у них жива. Отец… Спросите у него, что Глеб рассказывал о своем отце?
– У Глеба был отец? – спросил Потемкин. – Вы что-то слышали о нем?
– Генерал! – ответил дядя Степа.
– Он жив? – заторопился Китайгородцев. – Что говорил Глеб?
Может быть, сейчас все выяснится? Может, Глеб когда-то проговорился о том, что генерал Лисицын жив?
– Отец Глеба живой? – спросил Потемкин.
– Схоронили, – коротко ответил дядя Степа.
– Так это про генеральское наследство говорил Глеб? – пытался выяснить Потемкин.
– Не-е, про евойное.
– По чье?
– Про Стаса.
– Что говорил Глеб? Конкретно! Вспоминайте слово в слово!
– Наследник, грит, отымет все наследство.
– У Стаса?
– Ну!
– У Стаса есть наследник?
– Ну!
– Кто он? Где его искать?
Заминка.
– Вы знаете? – спросил Потемкин. – Был разговор?
– Нет.
– Наследник один? Или их много?
– Не знаю.
– Имя какое-нибудь Глеб называл?
– Нет.
– А вы сами кого-нибудь на примете держите?
– Нет.
– В тот день, когда Глеб исчез, он, может быть, как раз и собирался показать фигу Стасу?
– Я не знаю.
Потемкин еще какое-то время пытался выудить из дяди Степы хоть что-то, но бесполезно. Что дядя Степа знал, тем он уже поделился.
– Достаточно, – махнул рукой Китайгородцев.
Потемкин стал выводить дядю Степу из состояния гипнотического транса. Меньше чем через минуту дядя Степа открыл глаза. Взгляд его блуждал. Он вряд ли помнил, что с ним происходило какие-нибудь пять минут назад. Китайгородцев склонился над сидящим дядей Степой.
