Борщагов перебирал бумаги в папке с надписью «Звонарева» на обложке. Наверное, личное дело Звонаревой П.О. И среди прочих бумаг Татьяна вдруг увидела загранпаспорт.
– Мой? – спросила осторожно.
– Твой, – отозвался Борщагов невнимательно. – Служебный. Нужен? По нему еще кататься можно.
Она не знала о существовании второго паспорта Полины. Даже не подозревала о том, что людям, которым часто приходится вылетать за рубеж, выписывают вторые загранпаспорта. И приняла этот паспорт из рук Борщагова просто как подарок судьбы.
Теперь у нее на руках был документ, выданный официально и неспособный вызвать ни малейших подозрений.
– Еще раз прости, – сказал Борщагов, – что с Мармарисом так получилось. Дал тебе этот тур как компенсацию за невыплату зарплаты, а ты все равно попала на деньги. Сколько ты там пробыла? Все две недели?
– М-да, – произнесла она в ответ неопределенно.
Цепь замкнулась. То, что прежде говорил ей Хеджи, теперь подтвердил Борщагов А.Н.
Полина в Турции. Теперь никаких сомнений.
– Ты мне рассказывал, что там, в Турции, ты меня искал, – сказала Татьяна, когда они с Хеджи ехали в машине по Москве. – Откуда ты узнал, что я там? Ты знал, что я в Турцию поехала?
– Нет. Мы с тобой были в ссоре. Не встречались.
– А как узнал?
– Из газеты.
– Из той, что ты в Стамбуле мне показывал?
– Да.
– И где меня искал? Расскажи, мне интересно.
– Я поехал в Фетхие…
– Почему туда?
– Ты лежала там в больнице.
– А-а, да, – кивнула она осторожно.
– Но там тебя уже не было. Я местных попросил помочь искать тебя.
– У тебя там есть знакомые?
– В принципе, нет. Я местного полицейского попросил. А он, когда узнал, что я с самим Тарканом общался… Ты знаешь, кто такой Таркан?
– Певец. Он у них там жутко популярен.
– То-то и оно, – сказал Хеджи. – И полицейский сразу спекся. Был готов помочь. Отработал те точки, где ты могла проявиться, узнал, что ты уехала в Анталью. Я тогда – тоже в Анталью. Мне и там помогли немного. Нашел тот пансион, где ты жила. Поговорил с хозяином. Он мне сказал, что ты уехала в Памуккале. Я – туда. Мне хозяин пансиона в Анталье даже сказал, в каком отеле в Памуккале ты номер бронировала. Я пришел в тот отель. А ты уже уехала в Стамбул.
– Но они меня там точно видели?
– Кто? – не понял Хеджи.
– Те люди, которые работают в отеле.
– Ну конечно! Я им твою фотографию показывал. Ту самую, из газеты. А что?
– Ничего, – пожала она плечами.
Просто не она в Памуккале была, а Полина Звонарева. Настоящая.
Прокопов выскочил из машины, едва только увидел Татьяну.
– Здрасьте! – сказал ему Хеджи.
Прокопов его даже не заметил.
– Полина! – сказал в сердцах Прокопов. – Где твой мобильник? Как ты без него живешь?
Он был взвинчен. Долго, наверное, дежурил у подъезда дома, в котором жили Звонаревы.
– Я свой мобильник потеряла, – ответила она. – А новым обзавестись – паспорт нужен. Когда я его получу!
Прокопов стал шарить по карманам и доставать мобильники: один, второй, третий.
– На! – протянул один. – Дарю! Он у меня только для своих, номер почти никто не знает, так что случайных звонков будет мало.
– Спасибо.
– Ты в порядке? Где пропадала?
– Мне Хеджи показывал, что они в Турции наснимали.
– К черту Турцию! – пробормотал Прокопов.
Хеджи подумал, что лучше бы ему уехать. От греха подальше.
– Я тебе позвоню, Полина, – сказал он.
– Может быть, поднимешься ко мне? – предложила девушка.
Только тут, кажется, Прокопов обнаружил присутствие Хеджи. И глянул так, что Хеджи окончательно утвердился в своем желании уехать.
– Нет, я поеду все-таки, пожалуй, – пробормотал он.
Газанул и уехал.
– Я жутко переволновался, – признался Прокопов. – Слушай, может быть, я все-таки дам тебе охрану?
Таня поморщилась.
– Ну хорошо, как знаешь, – вздохнул Прокопов.
– У тебя новая машина, – сказала Татьяна, чтобы перевести разговор на другую тему.
– Ей уже год, – отмахнулся Прокопов. – Просто ты ее еще не видела.
– Ты любишь машины.
Ему почудилась ревность в ее словах, и он поспешил сказать:
– Я люблю тебя, Полина.
Ее сердце сжалось.
– Почему? – спросила она. – Потому что я твоя дочь?
– Потому что ты моя любимая дочь, – сделал Прокопов упор на слове «любимая».
– Но Миху ведь ты тоже любишь.
– Миху не так.
– Потому что мальчик?
– Потому что его мать я не любил. А твою любил. В этом разница.
– Получается, что не всех своих детей ты любишь одинаково?
– Сейчас, когда не стало Маши, ты моя самая большая любовь, Полина.
Она подумала о том, что ему обязательно надо сказать о своем отъезде. Потому что, если она исчезнет, не предупредив, он поднимет тревогу и всех поставит на уши, и неизвестно еще, чем все закончится.
Удобный момент, как ей казалось, представился во время ужина в ресторане. Прокопов сказал ей что-то невпопад, своей неуклюжестью напомнив ей о ее проблемах с памятью, испугался собственной бестактности, смешался, и она поняла, что сейчас самое время использовать эту ситуацию себе на пользу.
Легко коснулась прокоповской руки, улыбнулась ему всепрощающе и сказала:
– Да, это так, я не все помню. Главное, что я сама это понимаю и хочу что-то изменить.
– Знаешь, наверное, надо бы все-таки обратиться к врачам, – произнес Прокопов. – Пускай тебя посмотрят.
– У меня есть на примете специалист. Я хочу попробовать. Ты не возражаешь?
– Здесь, в Москве?
– Нет, – ответила она после паузы.
– А где?
– Неважно, – неуверенно произнесла она.
