проспект в противоположной стороне квартала, и помчался прочь. Догнать мотоцикл было никак невозможно.
– Ну ты даешь! – сказал Ренат уважительно. – Твоя тачка?
– Нет, дали покататься, – засмеялся Корнышев.
Они находились на безлюдном пустыре промышленной зоны Москвы, где по случаю выходного дня практически не было людей, а из живых существ в пределах прямой видимости наблюдались только птицы да бродячие собаки.
– Как там все прошло? – спросил Корнышев.
– Нормально, – пожал плечами Ренат. – Разломали стену, я зашел в квартиру…
– Там никого?
– Нет.
– Что нашел?
– Сначала деньги, – потребовал осторожный Ренат.
Корнышев отдал ему заранее приготовленную пачку, перетянутую резинкой. Ренат вознамерился было пересчитать купюры, но Корнышев сказал нетерпеливо:
– Потом посчитаешь! Давай, что в квартире нашел!
– Э-э, погоди, – заартачился Ренат.
– Я тут лишней минуты не могу пробыть! – сказал, как отрезал, Корнышев. – Может, ты с кем-то спелся и на тебе сейчас маячок, и через десять минут сюда примчатся!
Он завел двигатель мотоцикла, давая понять, что сейчас уедет. Ренат вытянул из кармана сложенный вдвое конверт. Корнышев насторожился:
– Почему конверт открыт?
– Так было, – неубедительно соврал Ренат.
Корнышев ухватил его за ворот так, что Ренат хватанул ртом воздух и отчаянно вцепился в руку Корнышева.
– Ты вскрыл конверт?
– Да! – прохрипел Ренат.
Тогда Корнышев его отпустил.
– Не ври мне, – предупредил он. – Будет плохо.
Проверил содержимое конверта. Паспорт. Ключ. Записка. Свой почерк он узнал сразу. Прочитал записку.
– Еще что-нибудь в конверте было?
– Нет! – поспешно ответил Ренат.
Корнышев повертел в руках ключ. Знакомый ключ. Генерал Калюжный ему такой показывал. Таким ключом Женя Нефедова открывала арендованную ею банковскую ячейку. Банк назывался Инновационно- инвестиционный. Получается, что и у Корнышева есть там своя ячейка. И никакой он, может быть, не Корнышев?
Я не человек, я зомби, думал Корнышев. Все, что я знаю, – это, на самом деле, не мои знания, а что-то такое, что вложили в меня люди, которые мне не известны, или они были мне когда-то известны, а потом я их забыл. Хотя этого не может быть, думал он. Потому что я знаю Лену, и она меня знает с давних-давних пор, и у нее даже есть фотографии, на которых мы с нею запечатлены, и нас на той фотографии можно узнать, хоть даже мы там еще и маленькие. Нет, просто хочет все представить так, будто он зомби, и с этой целью подбрасывает ему послание за посланием, заманивая в ловушку. Но послания написаны его почерком, тут же вспомнилось ему. И не может же он сам себя заманивать в ловушку. И вообще, никто еще ни разу не проявил себя, не встал у Корнышева на пути, не попытался схватить его за руку, которую он протягивал за очередной закладкой, и это вполне может означать то, что все закладки делал он сам еще тогда, когда он был никакой совсем не Корнышев, а кто-то другой. Но ведь этого не может быть, чтобы он был не Корнышев, тут же обнаруживал он несоответствие. Ведь Лена знала его как Корнышева…
Он устал от этого хождения по кругу и, раздраженный, отлип от гранитного парапета набережной и пошел прочь от реки. Невозможно думать об этом постоянно, потому что начинаешь чувствовать себя мухой, бьющейся о стекло. Там, за стеклом, другой мир и жизнь другая. Но туда прорваться невозможно, даже если догадываешься о существовании того мира, потому что мухе стекло не разбить. Ни Ведьмакин не смог прорваться к себе прежнему, ни Женя Нефедова, и у него не получится, следовательно, если он никакой не Корнышев.
Он вошел в банк, спросил у охранника, к кому из сотрудников ему следует обратиться, и его направили к нужному окну.
Служащая банка попросила Корнышева предъявить документы. Он передал ей паспорт на имя Геннадия Алексеевича Мухина и почти не удивился, когда оказалось, что господин Мухин действительно арендует ячейку в хранилище банка. Заполнили требуемые формы. Там Корнышеву надо было расписаться. Он поставил подпись Вячеслава Корнышева, и она удивительным образом совпала с контрольной подписью, когда-то оставленной на специальном бланке господином Мухиным, но и теперь Корнышев решил не удивляться.
– Ключ у вас собой? – вежливо осведомилась девушка.
– Да.
– Пойдемте, – предложила она.
Они спустились в подвальное помещение. Здесь был ярко освещенный коридор, камеры слежения и ни одной живой души. Они прошли немного и уперлись в перегородившую коридор решетку. Девушка открыла дверь с помощью магнитной карты. Просто приложила карту к замку, раздался короткий писк, контрольные лампочки перемигнулись с красного на зеленый.
Девушка распахнула перед Корнышевым дверь, сказала вежливо:
– Прошу вас!
А впереди были двадцать метров коридора и еще одна такая же решетка-дверь, и Корнышев вдруг обнаружил, что все это очень похоже на клетку. Он сейчас войдет, дверь за его спиной захлопнется со щелчком, и Корнышев окажется в западне.
Он замешкался, и девушка прошла за решетку первой. Корнышев не двигался с места.
– Прошу вас! – повторила девушка и улыбнулась призывно.
Корнышев уже знал, что туда не пойдет.
– Извините, – пробормотал он. – Я совсем забыл… Я дома забыл… То, что должен был принести… В сейф на хранение положить, в смысле…
Он попятился. Девушка смотрела на него с растерянной полуулыбкой. Корнышев развернулся и быстро пошел прочь.
Это ловушка. Специально подобранное место, куда он никого не может отправить вместо себя, а должен явиться лично, сам. До сих пор ему удавалось изворачиваться, а они позволяли ему действовать чужими руками, никак не проявляли себя, усыпляли его бдительность, готовили решающий удар.
Кто его может перехватить? Кто-то в операционном зале? Посетителей там не было, только две женщины.
Он быстро взбежал вверх по лестнице, метнул по сторонам настороженным взглядом. Все те же две женщины. Охранник? Корнышев шел прямо на него. Охранник смотрел в глаза Корнышеву. Руки… Руки у него свободны… Оружие в кобуре… И до охранника еще десять шагов. Если он даже потянется за оружием – достать не успеет. Бить его сразу. Сбить с ног, пистолет из кобуры и – вон из банка.
Охранник посторонился, открывая Корнышеву путь к двери.
Значит, не охранник.
И все равно это ловушка.
Корнышев толкнул дверь, вышел из банка, замер у двери, оценивая обстановку. Припаркованная машина. В ней никого. Справа приближаются женщина с девочкой. Похоже, мать и дочь. Слева никого. Но лучше уехать машиной. Отказаться от услуг первого из остановившихся авто, как когда-то учили, сесть во вторую, а дальше уже действовать по обстановке.
Подошел к дороге, взмахнул рукой.
