— Как руководитель программы стажировки, я всегда с особым вниманием отношусь к проблемам всех моих подопечных.
— Но существуют вопросы, где интересы больницы я ставлю превыше всего.
У нее замерло сердце.
— Я понимаю.
— Мы не вправе решать, виновны вы или невиновны, — перебил его доктор Шефилд.
— Но вы читали сегодняшние газеты, — сказала Пейтон. — И вам хотелось бы оградить себя от публичных скандалов.
— Дело не только в скандалах, — возразил Ландау. — Прежде всего мы должны заботиться о пациентах.
— Заботиться о пациентах? — переспросила она.
— Мы проконсультировались по поводу вашей ситуации с адвокатом. С нашей точки зрения, существует два возможных объяснения того, почему вы попали в такую неприятную ситуацию. И оба они негативные. Первый вариант. Вы имеете какое-то отношение к смерти Гэри Варнса. Вы отвезли его тело на пристань и пытались покончить с собой, приняв большую дозу снотворного. Если это соответствует действительности, то вы не имеете права работать с пациентами.
— Это не соответствует действительности, — выпалила она, чуть не взорвавшись от злости. — Мой адвокат не разрешает мне разглашать подробности этого дела, но я могу сказать только одно: меня подставили.
— Это второй возможный вариант развития событий, — вмешался доктор Шефилд. — Поверьте, мы не исключаем такой возможности.
— Но дело в том, что если вас подставили, то вам следует как можно скорее выяснить, кто стоит за всем этим. Поэтому вы не можете работать младшим врачом-ординатором в нашей больнице, — заключил доктор Ландау.
Его слова потрясли Пейтон до глубины души.
— Меня выгоняют из программы стажировки? — напрямик спросила она.
Доктор Ландау опустил глаза.
— Мы бы хотели, чтобы вы взяли академический отпуск на год. Приходите через год, когда эта неприятная ситуация разрешится.
Пейтон молчала, ошарашенная всем, что здесь произошло. В общем-то, это ее не удивило. Она ожидала услышать нечто подобное, но для нее это оказалось тяжелым ударом. Ведь она мечтала о том, как в один прекрасный день в этом самом кабинете, в присутствии доктора Шефилда доктор Ландау радостно объявит ей, что ее назначили главным врачом-ординатором больницы и что он считает ее лучшим кандидатом на эту должность. Сегодня же особой радости на лицах присутствующих здесь не наблюдалось.
— Я поступлю так, как этого требует сложившаяся ситуация, — сказала она.
Мужчины вздохнули с облегчением. Она быстро приняла решение, и им не пришлось ее долго уговаривать. Они пожали Пейтон руку, пожелав удачи.
Она молча вышла из кабинета, оставшись наедине со своими мыслями.
Пейтон собирала вещи, освобождая свой личный шкаф, когда запищал ее пейджер. Это было сообщение от Тони Фэлкоуна. Она зашла в комнату дежурного врача. Здесь был телефон, и можно было поговорить, не опасаясь, что кто-нибудь из коллег услышит ее разговор.
— Что случилось? — спросила она.
— Получил кое-какую информацию от моего человека, который работает в полиции.
— Новости плохие или хорошие?
— И то, и другое. Обыск, который провел у вас детектив Болтон, дал очень интересные результаты.
— Интересные результаты? Ведь он забрал только металлическую коробку с моим пистолетом.
— Точно. Но только пистолета там не было.
Она села на стул.
— Этого не может быть. Ведь я даже ни разу не пользовалась этим пистолетом. Я купила его в то время, когда меня преследовал тот ненормальный. Пистолет хранился в коробке, коробка была заперта на ключ. Она лежала на верхней полке в шкафу, в моей спальне.
— Коробка именно там и находилась, но пистолета в ней не было.
— Значит, кто-то его украл.
— Вот на этом мы и будем строить нашу версию.
— Это не версия. Этому есть только одно разумное объяснение — пистолет украли. И это доказывает, что меня подставили. Если найдут мой пистолет, то можно будет сделать баллистическую экспертизу, я права?
— Совершенно правы.
— Тогда экспертиза подтвердит, что Гэри Варнс был убит не из моего пистолета тридцать восьмого калибра марки «смит-и-вессон».
— Все это так. Но как человек, подставивший вас, мог узнать, что вы храните пистолет в металлической коробке на верхней полке шкафа?
— Точно так же, как полиция узнала об этом. Я давала показания по поводу судебного иска, связанного с происшествием в Хейвервиле.
— Думаю, такое возможно. Или вы еще кому-нибудь рассказали о пистолете?
— Единственный человек, который знал о нем, это Кевин.
— Именно это я и имею в виду.
Пейтон сжала телефонную трубку.
— Полагаю, что вы идете по ложному следу.
— Действительно? Я пересматриваю свои заметки, которые сделал во время нашей совместной беседы. И мне хочется кое-что у вас уточнить. Где был Кевин в ту ночь, когда похитили Варнса?
Она задумалась.
— Мы поссорились. Потом он ушел.
— А в ту ночь, когда Варнса убили?
— Его тоже не было дома.
— Вы знаете, где он был?
— Честно говоря, понятия не имею. — Наступила тишина, ей показалось, что он что-то записывает в своем блокноте.
— Давайте совершим экскурс в прошлое, — сказал Тони. — Вспомним ту ночь, когда этот парень, Энди Джонсон, упал или прыгнул, ну, в общем, оказался на рельсах метро. Где был Кевин в эту ночь?
— Он был на семинаре в Нью-Йорке.
— Вы уверены?
— Не совсем. Я сейчас вспомнила, что он вернулся домой после этого семинара раньше, чем планировал. Он сказал, что ему там не понравилось. Я не знаю точно, когда он вернулся в Бостон.
Опять повисла тягостная пауза. Пейтон решила, что Тони опять что-то записывает.
— Что вы думаете об этом? — спросила она.
— Думаю, это хорошо, что вы с Кевином согласились работать с разными адвокатами. У вашего мужа может быть больше проблем, чем я считал.
— Не больше, чем у меня.
— Почему вы так думаете?
— То, что мне не известно, где Кевин был в эти три ночи, не означает, что больше никто не знает, где он был на самом деле.
— Вы полагаете, что у него есть алиби?
У Пейтон засосало под ложечкой. Уже не в первый раз она задумывалась над этим, но только сегодня высказала свои мысли вслух.
