мускулатурой, соответствующей физической точке, где сосредоточены чувства. Следуя даосской традиции А. уподобляет точки локализации 'чувственной мысли' актера и основные точки организма, различаемые китайской иглотерапией, и в силу этого полагает, что возможно заставить эффективность актера служить постижению высших тайн бытия. Цель актерской игры, по А., - не изображение психологических переживаний, не воссоздание характера, а искренность, постигаемая в приобщении к мировому потоку жизненной энергии благодаря подключению внутреннего мира человека к миру внешнему. Актерская игра - это мера открытости человека миру и способ само-восполнения человека. Чтобы осуществить этот акт, необходимо, считает А., достроить 'метафизику мысли' 'метафизикой плоти', укоренить дух в теле, научиться думать плотью ('актер думает сердцем') и тем самым преодолеть дуализм мысли и чувства ('Аффективный атлетизм'). Только такая игра дает единственную возможность созерцания целостного образа жизни, которое, по мысли А., в настоящее время является безумием, так как предполагает не только отвагу и мужество, но и жестокость в смысле неотвратимого и неизбежного страдания. 'Театр жестокости' А. - это образ жестокого мира, который наполнен опасными темными силами. А. стремится обнажить и обуздать эти силы, воздействуя на них посредством художественно организованного представления, предпринимая с этой целью невероятные усилия по преодолению грани между театром и жизнью и превращению театра в жизнь. (См. также Театр жестокости, Жест.)
'АРХЕОЛОГИЯ ЗНАНИЯ'
'АРХЕОЛОГИЯ ЗНАНИЯ' ('L'arheologie du savoir', 1969) - работа Фуко, завершающая первый, так называемый 'археологический период' в его творчестве и составляющая своеобразный триптих с работами 'Рождение клиники. Археологический взгляд медика' (1963) и 'Слова и вещи. Археология гуманитарных наук' (1966). Может быть рассмотрена как рефлексия структуралистских подходов и методов исследования знания над самими собой. Концептуально оформляет А.З. как особую дисциплину и метод исследования документально зафиксированных дискурсивных практик, а также взаимосвязи последних с социокультурными обстоятельствами их конституирования и практикования. Подход Фуко акцентировано противопоставлен традиции 'истории идей', что вызвало необходимость радикальной ревизии понятийно-концептуального аппарата истории и философии науки и сопредельных дисциплинарностей. Фуко выводит возможности А.З. как метода за пределы узкой дисциплинарной спецификации, считая, что этот метод, восстанавливая генеалогию знания, позволяет реконструировать целые культурно-интеллектуальные исторически маркированные эпохи, выражаемые через понятие эпистемы в работе 'Слова и вещи. Археология гуманитарных наук', но практически не используемым в 'А.З.'. Тем самым 'А.З.' не только подводит черту под первым периодом творчества автора, фиксируя его определенную концептуальную завершенность, но и намечает разрыв с ним, открывая перспективу движения Фуко в новый (постструктуралистский) период его творчества. Понятие концептуальных (эпистомологических) разрывов (как переинтерпретации аналогичного понятия Башляра), примененное Фуко для анализа продуцирования целостностей дисциплинарных дискурсов, оказалось способным зафиксировать и переориентацию его собственного философского подхода, который, отличаясь цельностью, методологически развивал те же идеи, которые автор высказал в своих ранних работах, но концептуально строился далее на других основаниях (термины 'А.З.', а тем более 'эпистема' после работы 'А.З.' практически не употреблялись), фокусируясь вокруг концепта 'власти-знания'. Что же касается собственно 'А.З.', то эта работа сместила анализ Фуко с проблематики рефлексии пределов, в которых люди того или иного исторического периода только и способны мыслить, понимать, оценивать, а следовательно, и действовать, - на рефлексию механизмов, позволяющих тематически концептуализировать возможные в этих пределах (эпистемах как общих пространствах знания, как способах фиксации 'бытия порядков', как скрытых от непосредственного наблюдателя и действующих на бессознательном уровне сетей отношений, сложившихся между 'словами' и 'вещами') дискурсивные практики. Одна из ключевых методологических задач работы - окончательное развенчание представления классического рационализма о прозрачности сознания для самого себя, а мира для человеческого сознания. Ни сознание (в своем 'подсознательном'), ни мир (в своей социокультурности) 'непрозрачны', они сокрыты в исторических дискурсивных практиках, выявить исходные основания которых и есть задача А.З. как дисциплины и метода. Вторая ключевая методологическая установка работы - избегание модернизирующей ретроспекции, что требует рассмотрения выявленных прошлых состояний культуры и знания при максимально возможном приближении к их аутентичному своеобразию и специфике. Третья - избавление в анализе от всякой антропологической зависимости, но вместе с тем обнаружение и понимание принципов формирования такой зависимости. В соответствии с заявленными установками и тематизмами и строится структура работы. 'А.З.', кроме введения и заключения, подразделяется на три части: 'Дискурсивные закономерности' (7 параграфов), 'Высказывание и архив' (5 параграфов) и 'Археологическое описание' (6 параграфов). Первая часть работы рассматривает прежде всего специфику дискурсивных анализов как формы организации (по)знания. 'Поначалу, - указывает Фуко, - нам требуется провести сугубо негативную работу: освободиться от хаоса тех понятий, которые (каждое по-своему) затемняют понятие прерывности'. Это такие традиционно применяемые в анализах понятия, как традиция, развитие и эволюция, 'ментальность' или 'дух', т.е. те, которые исходно предполагают встраивание 'единичностей' в некие предзаданные целостные ряды с нерефлексируемыми основаниями и принципами их конструирования. Все они - 'неосознанные непрерывности, которые задним числом организуют дискурс, составляющий предмет нашего анализа'. Тем же операциям необходимо подвергнуть и те целостные культурные формы, в которых принято фиксировать целостность и неизменность определенных содержаний. Речь идет прежде всего о таких кажущихся очевидно-однозначными понятиях, как 'книга'и 'произведение'. Однако внимательный взгляд исследователя обнаруживает, что 'границы книги никогда не очерчены достаточно строго', а 'единство книги, понимаемое как средоточие связей, не может быть описано как тождественное'. Еще неоднозначнее, согласно Фуко, понятие произведения, которое не может быть исследовано 'ни как непосредственная, ни как определенная, ни как однородная общность'. 'Мы допускаем, что должен существовать такой уровень (глубокий настолько, насколько это необходимо), на котором произведение раскрывается во всем множестве своих составляющих, будь то используемая лексика, опыт, воображение, бессознательное автора или исторические условия, в которых он существует. Но тотчас становится очевидным, что такого рода единства отнюдь не являются непосредственно данными, - они установлены операцией, которую можно было бы назвать интерпретативной (поскольку она дешифрует в тексте то, что последний скрывает и манифестирует одновременно)'. Нужно признать многоуровневость и разрывность в организации дискурса, наличие в нем 'глубинных структур' и 'осадочных пластов' и прервать, тем самым, нерефлексируемую игру 'постоянно исчезающего присутствия и возвращающегося отсутствия', проблематизировать все наличные 'квазиочевидности'. При этом нет необходимости 'отсылать дискурс к присутствию отдаленного первоначала', а необходимо понять, 'как взаимодействуют его инстанции'. Во имя методологической строгости необходимо уяснить, что можно иметь дело только с общностью рассеянных в поле дискурса событий как с горизонтом для установления единств, которые формируются в нем. 'Поле дискурсивных событий… является конечным набором совокупностей, ограниченным уже сформулированными лингвистическими последовательностями…'. В отличие от анализа истории мысли, двигающегося из прошлого к настоящему, в дискурсивных анализах мы двигаемся в обратном направлении, пытаясь выяснить, 'почему такие высказывания возникают именно здесь, а не где-либо еще?'. Речь идет о том, 'чтобы заново восстановить другой дискурс, отыскать безгласные, шепчущие, неиссякаемые слова, которые оживляются доносящимся до наших ушей внутренним голосом'. В этом смысле анализ мысли 'всегда
