формами потребностей, телесной организации и языка. Согласно Фуко, науку в настоящее время неправомерно трактовать как познавательную деятельность либо общественный институт - точнее оценивать ее функции в трех ипостасях:
а) как особые типы дискурсов;
б) как конституирующие научную реальность социальные практики;
в) как сеть властных отношений.
Именно вовлечение 'жизни', 'труда' и 'языка' в познавательное пространство и результировалось, по схеме Фуко, в сформировавшееся представление о человеке как о единстве трансцендентального и эмпирического - как о субъекте, и постигающим эмпирические содержания, и осмысливающим их в культурном контексте исторического времени. При этом, осознавая, что вхождение человека в современную эпистему было обусловлено расколом между бытием и представлением, а также раздроблением некогда цельного языкового массива, Фуко неоднократно подчеркивал, что постмодернистские тенденции превращения языка в замкнутую, самодостаточную и 'самоосознающую' цельность вновь ставят под вопрос центральное место человека как в системе 'бытие - мышление', так и во всей современной культуре. Фуко подчеркивает: '… человек не является ни самой древней, ни самой постоянной из проблем, возникавших перед человеческим познанием. Взяв… европейскую культуру с начала XVI века, - можно быть уверенным, что человек в ней - изобретение недавнее… И конец его, может быть, недалек. Если эти диспозиции исчезнут так же, как они некогда появились, если какое-нибудь событие… разрушит их, как разрушена была на исходе XVIII века почва классического мышления, тогда - можно поручиться - человек исчезнет, как исчезает лицо, начертанное на прибрежном песке'.
'СЛОВА-БУМАЖНИКИ'
'СЛОВА-БУМАЖНИКИ' - метафора Делеза, выражающая авторскую версию артикуляции базовой для постмодернистской философии идею версификации (ветвления) процесса смыслообразования в процедурах означивания (см. Означивание). Исследуя процессы смыслообразования (в частности, при чтении Кэрролла), Делез фокусирует внимание на особых (так называемых 'эзотерических') словах - 'двусмысленных знаках', которые он называет 'С.-Б.'. С одной стороны, эти слова, как правило, являются 'синтетическими', т.е. составлены из семантически узнаваемых сколов нескольких (как правило, двух) других слов. Классическим примером является кэрроловский 'Снарк': Snark как контаминация shark (акула) и snake (змея); аналогичны (в русскоязычной кальке): 'злопасный', 'шарьки', 'пыряться', 'хливкие', 'хрюкотать', 'зелюки', 'грызжущий', 'прыжествуя' и т.п. Однако, согласно Делезу, 'эзотерическое слово с простой функцией сокращения слов внутри единичной серии ('ваш-ство') словом-бумажником не является'. Принципиальное отличие заключается здесь в том, что 'вашство' (y'reince) как сокращенное 'ваше высочество' (Your royal Highness) подразумевает возможность единственного прочтения, - в то время как за 'С.-Б.' стоит не только синтез, но и - обязательно - дизъюнкция, причем дизъюнкция исключающая. Соответственно этому Делез формулирует 'общий закон 'С.-Б.', согласно которому мы 'всякий раз извлекаем из такого слова скрытую дизъюнкцию'. По оценке Делеза, 'С.-Б.' специфичны тем, что 'основаны на строго дизъюнктивном синтезе': в зависимости от того, как будет прочитано это слово, может распахнуться - подобно отделению бумажника - та или иная серия возможной текстовой семантики, т.е. одна из возможных версий прочтения (см. Экспериментация). В этом отношении метафора 'С.-Б.' в текстологической концепции постмодернизма несет ту же смысловую нагрузку, что и понятие 'бифуркационного выбора' в синергетике: и то и другое фиксирует феномен версификации эволюционных траекторий рассматриваемой системы. Делез анализирует под этим углом зрения ситуацию, моделируемую Кэрроллом в предисловии к 'Охоте на Снарка': на вопрос 'Кто король? Говори, голодранец, или умри!', Шеллоу, выбирающий между Ричардом и Вильямом, отвечает 'Рильям'. Рассматривая, таким образом, 'С.- Б.' как синтетическое и дизъюнктивное одновременно, Делез эксплицитно задается вопросом, 'при каких условиях дизъюнкция бывает синтезом, а не аналитической процедурой исключения предикатов какой-либо вещи ради тождества ее понятия'. Именно посредством 'С.-Б.', по оценке Делеза, 'каждая 'вещь' раскрывается навстречу бесконечным предикатам, через которые она проходит, утрачивая свой центр - то есть свою самотождественность. На смену исключению предикатов приходит коммуникация событий'. В ходе этой коммуникации оформляются соответствующие 'серии смысла', т.е. хронологически связанные и семантически связные (и при этом вариативно плюральные) событийные ряды: 'сущности множатся и делятся; все они - плод дизъюнктивного синтеза'. Указанная 'коммуникация события', т.е. интегральное кооперирование сингулярных событий в семантически значимую серию, фактически изоморфно по своему механизму и статусу 'кооперации' молекул на микроуровне самоорганизующейся системы в синергетике (см. Синергетика): 'функция слова-бумажника всегда состоит в ветвлении той серии, в которую оно вставлено. Вот почему оно никогда не существует в одиночестве. Оно намекает на другие слова-бумажники, предшествующие ему или следующие за ним и указывающие, что любая серия в принципе раздвоена и способна к дальнейшему раздвоению'. Именно в этом, креативном, смысле 'С.-Б.', согласно Делезу, 'основано на строгом дизъюнктивном синтезе'. Таким образом, 'слова-бумажники неотделимы от проблемы, которая разворачивается в ветвлении серии', - и 'именно функция разветвления и дизъюнктивный синтез дают подлинное определение слову-бумажнику'. Концепции 'С.-Б.' Делеза во многом близка бартовская идея 'отправных точек' смысла. Двигаясь в парадигме понимания смысла как результата означивания текста в процессе чтения, Р.Барт полагает, что 'важно показать отправные точки смыслообразования, а не его окончательные результаты'. Эти 'отправные точки' выступают своего рода 'пунктами двусмысленности' или 'двузначностями' текста, - 'текст ее /трагедии -
