Постмодернизм

предметов, которые могут быть оценены как нестабильные и чреватые трансгрессией системы;

3) фиксация непродуктивности механических (силовых) форм контроля и регламентации X., навязываемых извне;

4) фокусировка внимания на механизмах рациональной самоорганизации систем, характеризующихся X. Центральным моментом трактовки X., таким образом, является отказ от анализа внешней детерминации процессов преодоления X. и рассмотрение последних в качестве динамики самоорганизации социальных сред. - В подобной установке обнаруживает себя та намечающаяся в современной философии тенденция формирования методологии исследования нелинейных динамик (см. Нелинейных динамик теория), которая может быть оценена как гуманитарная параллель соответствующего поиска в естественнонаучной сфере, обретшего свое результативное выражение в синергетике. X. в данном контексте выступает аналогом одновременно и принципиально неупорядоченного исходного состояния среды ('хаоса' в синергетическом понимании этого термина), и неравновесного состояния системы, открывающего плюральные возможности радикально новых форм и путей ее развития - вследствие незначительных и принципиально случайных флуктуаций. Формы же самоорганизации социальной среды, путь к которым открывается посредством самоупорядочивания X., могут быть поставлены в соответствие с диссипативными структурами, возникающими в ходе самоорганизации анализируемых синергетикой сред. Так, именно подобным образом (с акцентом на креативно-организующем потенциале) трактуется X. в политической философии Аренд. Рассматривая специфику человеческого действия как такового, Аренд отмечает X. в качестве его атрибутивной характеристики: 'действие, каковым бы ни было его специфическое содержание, всегда… имеет внутреннюю тенденцию разрывать все ограничения и пресекать все границы'. Последние 'хотя и… могут образовать некоторую защиту от присущей действию безграничности', тем не менее в принципе не способны ограничить (ввести в рационально заданные пределы) сущностно алогичный и имманентно чреватый трансгрессией X. Принципиальная невозможность подчинения X. навязанной извне нормативной детерминации неизбежно сопряжена с 'неотъемлемой от него непредсказуемостью', в силу чего Аренд радикально отказывает в адекватности любому невероятностному прогнозу социальной динамики. Однако непредсказуемость X., по Аренд, 'есть не просто вопрос неспособности предвидеть все логические последствия какого-либо акта (в этом случае электронный компьютер был бы способен предсказывать будущее)', - данная непредсказуемость носит сугубо принципиальный характер и основана на имманентной креативности X.: 'безграничность действия есть только другая сторона его поразительной способности к установлению отношений, то есть его специфической продуктивности'. Фиксируя политический аспект данного феномена, Аренд отмечает, что 'старая добродетель умеренности, удерживания в рамках есть на самом деле одна из политических добродетелей par excellence, точно так же, как политический соблазн есть на самом деле hubris (что так хорошо знали греки, полностью изведавшие возможности действия), а не воля к власти, во что мы склонны верить'. Классическим примером аналитики X. также выступает осуществленное Фуко исследование сексуальности, основанное на понимании последней в качестве X.: 'необузданность /франц. l'hubris - M.M./ здесь предстает как нечто фундаментальное' (Фуко). В противовес традиционно сложившимся парадигмам (классическим образцом которых выступает, например, психоанализ), человеческая сексуальность рассматривается Фуко не с точки зрения ее исторически дифференцированных ограничений извне (со стороны соответствующих социальных институтов и моральных кодексов), но через призму идеи самоорганизации, центрируя внимание на античном типе сексуальной культуры, практикующем 'некоторый стиль морали, который есть овладение собой' (Фуко). Сексуальность воспринимается и оценивается такой культурой именно как X., 'как необузданность и, стало быть, проблематизируется с точки зрения трудности ее контроля'. Именно в силу такой исходной установки, в рамках подобных культур (а, по мнению Фуко, к такому типу принадлежит и современная сексуальная культура - в отличие от жестко регламентированной средневековой) 'необходимо создавать себе правила поведения, благодаря которым можно обеспечить… владение собой' (Фуко), или - иными словами - 'практики существования' или 'техники себя', позволяющие индивиду придать своей исходной сексуальности, артикулируемой как X., культурные формы ('эстетики существования') и конституировать себя в качестве социально адаптированного и гармоничного субъекта. Подобные 'самотехники' не имеют, по оценке Фуко, ничего общего с дедуктивным подчинением наличному ценностно-нормативному канону как эксплицитной системе предписаний и, в первую очередь, запретов: 'владение собой… принимает… различные формы, и нет… одной какой-то области, которая объединила бы их'. Соответственно и 'принцип стилизации поведения' не является универсально ригористичным, но имеет смысл и актуальность лишь для тех, 'кто хочет придать своему существованию возможно более прекрасную и завершенную форму' (Фуко). Фиксируя в своем содержании указанные семантические моменты (несмотря на конкретные вариации в контекстах различных философских построений), понятие 'X.', таким образом, выступает одной из важнейших категориальных структур оформляющейся в современной философии модели нелинейных динамик (см. Хаос, Дискурсивность, Постмодернизм, Нелинейных динамик теория, Неодетерминизм, Синергетика).

Ц

'ЦЕНТРИЗМ'

'ЦЕНТРИЗМ' - структурный и смысловой модуль таких понятий постмодернистского дискурса, как 'фоноцентризм', 'логоцентризм', 'фаллоцентризм' и др., результат процесса 'центрации', т.е. подчинения всех элементов некоторой системы всеобщему эквиваленту, занимающему выделенное положение. В процессе 'центрации' одна сторона множества отношений, из Которых составлена система, приобретает преимущественное положение, а другая вытесняется на периферию ('окраину'), так что разнообразие отношений между всеми элементами заменяется их единственным отношением к 'центру'. Парадигма 'Ц.' образует каркас европейской культуры, несущие конструкции которого, как и основные уровни любой динамической системы, стремящейся стать самосогласованной, устойчивой и даже просто существующей, обязаны быть изоморфными друг другу. Иначе говоря, структура каждого из уровней европейской культуры создана первенством всеобщего эквивалента (на каждом уровне своего), вокруг которого, как вокруг 'центра', расположена однотипная система элементов (также на каждом уровне своих). В явном виде понятие 'Ц.' в качестве структурного и смыслового модуля более сложных понятий было впервые систематически использовано в постмодернистской концепции деконструкции для характеристики европейской метафизики, определяющей структуру текста. Постепенно деконструкция как процедура, применяемая первоначально к 'Ц.' текста, приобретает более широкое значение и становится методом 'децентрации' культуры в целом, поскольку исключительно на 'Ц.' возлагается ответственность за насильственный, репрессивный, тоталитарный характер культурных отношений и институций. Тем самым 'Ц.' приобретает отрицательный смысл структуры, которая должна быть разрушена. При всей оригинальности концепции деконструкции как, в первую очередь, 'децентрации' текста, в качестве отправной точки рассмотрения 'Ц.' может быть избран любой уровень, однако, наиболее наглядно, содержательно и детально этот феномен уже давно описан применительно к экономике. Анализ развития формы стоимости, т.е. экономической системы символического обмена, впервые осуществленный Марксом задолго до критики 'Ц.' в современном постмодернизме, далеко выходит за рамки поставленных им самим задач и, вместе с тем, позволяет увидеть те измерения этого феномена, которые в постмодернистском дискурсе анализируются и критикуются лишь на уровне их внешних проявлений. Очевидно, что деньги, превратившиеся в капитал, функционируют в системе товарно-денежных отношений