слишком навалятся.
— Думаю, нет. Но она с ума сойдет от беспокойства.
— Знаю. Я не хочу показаться жестоким, но я считаю, она справится. Только посмотрите, что ей уже пришлось пережить. У меня мама довольно крутая.
— Я скажу Клинту, чтобы он ей сегодня позвонил.
— А вы скажете Клинту, куда мы едем?
— Я сама не знаю, куда мы едем.
Он задумался над ее словами. Два грузовика прогремели мимо, и “хонда” вильнула вправо.
— А что бы вы сделали, Реджи?
— Для начала — не думаю, что стала бы убегать.
— Вранье.
— Прости.
— Ну, конечно, вранье. Вы ведь уклонились от повестки, верно? Я тоже. Какая разница? Вы не хотите видеть Большое жюри. И я не хочу видеть Большое жюри. Вот мы с вами и убегаем. Мы в одной лодке, Реджи.
— С одной только разницей. Ты был в тюрьме, откуда сбежал. Это преступление.
— Я был в тюрьме для несовершеннолетних, а дети преступлений не совершают. Вы же сами мне говорили. Малолетние могут быть хулиганами, неуправляемыми или еще что, но они не могут совершать преступления. Правильно?
— Раз ты так говоришь. Но бежать было неправильно.
— Уже все сделано. Назад не переделаешь. Неправильно уклоняться от выполнения закона, разве не так?
— Совершенно не так. Уклоняться от повестки — никакое не преступление. У меня все было в ажуре, пока я не подсадила тебя в машину.
— Тогда остановите ее и выпустите меня.
— Ну, конечно. Пожалуйста, давай по-серьезному, Марк.
— Я серьезно.
— Ясно. И что ты будешь делать, если я тебя высажу?
— Ну, не знаю. Пройду, сколько смогу, а если они меня поймают, я снова впаду в кому, и они отправят меня в Мемфис. Буду делать вид, что рехнулся, и они никогда не узнают, что вы тоже в этом участвовали. Так что, как только захочется, останавливайтесь, и я вылезу. — Он наклонился и принялся крутить ручки приемника. Пять миль они проехали под песни Конвея Туитти и Тэмми Вайнетта.
— Ненавижу музыку кантри, — сказала она, и он выключил приемник. — Можно мне тебя спросить?
— Конечно.
— Предположим, мы поедем в Новый Орлеан и найдем тело. В соответствии с твоим планом ты заключишь сделку с ФБР и воспользуешься программой защиты свидетелей. Ты, Дайанна и Рикки улетаете навстречу солнцу в Австралию или куда там еще. Так?
— Наверное.
— Тогда почему не заключить с ними сделку сейчас?
— Ну вот теперь вы думаете, Реджи, — снисходительно похвалил ее Марк, как будто она только что очнулась и начала кое-что соображать.
— Большое тебе спасибо, — усмехнулась она.
— Я тоже не сразу сообразил. Ответ прост. Я не полностью доверяю ФБР. А вы?
— Тоже не полностью.
— И я не собираюсь отдавать им все, пока я, моя мама и Рикки не уедем куда подальше. Вы — хороший адвокат, Реджи, и вы не позволите своему клиенту рисковать, ведь так?
— Продолжай.
— Я хочу, чтобы мы благополучно уехали до того, как я скажу все этим козлам. Понадобится время, чтобы перевезти Рикки. Если я расскажу сейчас, те плохие парни могут все узнать до того, как мы исчезнем. Слишком большой риск.
— Ну, а если ты им скажешь сейчас, а они не найдут тело? Если Клиффорд действительно, как ты сказал, пошутил?
— Мне-то откуда знать, верно? Я к тому времени где-нибудь спрячусь, переделаю себе нос, изменю имя на Томми или еще как, и все это окажется зря. Так что куда разумнее знать заранее, Реджи, сказал ли мне Роми правду.
Она в изумлении покачала головой:
— Не уверена, что понимаю тебя.
— Я и сам не очень себя понимаю. Но одно точно: с судебными исполнителями я в Новый Орлеан не поеду. Я не собираюсь предстать перед Большим жюри в понедельник и снова отказаться отвечать на вопросы, после чего они засунут меня в тюрягу уже там, в Новом Орлеане.
— Тут ты прав. Так как мы проведем выходные?
— Новый Орлеан далеко?
— Пять или шесть часов езды.
— Поехали. Мы всегда успеем струсить, когда приедем.
— А трудно будет найти тело?
— Наверное, не очень.
— Можно тебя спросить: где именно в доме Клиффорда оно находится?
— Ну, оно не висит на дереве и не валяется в кустах. Придется немного поработать.
— Это чистое безумие, Марк.
— Я знаю. Паршивая выдалась неделя.
Глава 34
Мечты провести спокойное субботнее утро с детьми рассыпались в прах. Джейсон Мактьюн сидел на кровати, изучая свои голые ступни на коврике, потом попытался разглядеть часы на двери ванной комнаты. Около шести, на улице еще темно, а в глазах туман — последствия вчерашней бутылки вина. Жена повернулась на бок и пробормотала что-то неразборчивое.
Минут через десять он разыскал ее под одеялом и поцеловал на прощание. Может, его целую неделю не будет, сказал он, но скорее всего она не слышала. Суббота на работе и несколько дней вне города — все как всегда, ничего необычного.
Но сегодняшний день все-таки был не такой, как другие. Он открыл дверь, выпустив во двор собаку. Как может одиннадцатилетний ребенок просто взять и исчезнуть? Полицейские Мемфиса ничего вразумительного сказать не могли. Он просто исчез, заявил лейтенант.
Неудивительно, что в такую рань машин на улице почти не было. По дороге к федеральному управлению он позвонил из машины агентам Бреннеру, Лэтчи и Дарстону и договорился немедленно встретиться с ними. Затем пролистал свою записную книжку и нашел номер К.О.Льюиса в Александрии.
К.О. уже не спал, но ему не понравилось, что его побеспокоили в то время, когда он ел свою овсянку, наслаждался кофе, болтал с женой. И вообще, как мог, черт побери, одиннадцатилетний парнишка исчезнуть из-под охраны полиции? Мактьюн рассказал, что знал, а знал он сущие пустяки, и попросил его быть готовым прибыть в Мемфис. Выходные могли оказаться довольно неприятными. К.О. сказал, что сделает пару звонков, подберет рейс и позвонит ему.
Прибыв в офис, Мактьюн дозвонился до Ларри Труманна в Новом Орлеане, и получил истинное удовольствие от того, что Труманн не может со сна сообразить, что к чему. Это было дело Труманна, хоть Мактьюн и занимался им целую неделю. Чтобы подразвлечься, он еще позвонил Джорджу Орду и попросил его приехать вместе с остальными. Он также заявил, что голоден, и попросил Орда захватить что-нибудь
