— Если не хуже. Перетерпим. Давай-ка вперед помалу. Не нашумим, так, может, и проскочим.
Не проскочили. В одно мгновение лесной подрост взбурлил, подобно кипящей воде, и воздух над рощей почернел. Донесся шум, как от налетевшего шквала. Уже знакомые черные крылатые твари на сей раз всерьез заинтересовались людьми. Их были тысячи, тысячи, тысячи… Гигантская стая затмила солнце, выбирая момент для атаки на двуногую пищу, осмелившуюся прогуливаться возле ее гнездовий. Как дождь, заморосил помет.
— Спина к спине! — крикнул Эрвин. — Маши шестом во всю дурь! Отступаем к этим… — Он не договорил, к кому, но Кристи поняла. Семь шестов лучше двух.
Потом командовать стало некогда. Атаки шли волнами, одна за другой. Хриплый ор повис над головами. Сбитые наземь твари корчились, злобно разевая пасти, угрожающе выставляя вперед бритвенно-режущие кромки крыльев. От шестов летели щепки. Одну тварь, вильнувшую вбок от шеста, немедленно рассекло пополам точно такой же тварью. Шесты вносили неразбериху в волны штурмующих, и только это позволило двум изгнанникам добраться до другой кучки осажденных и всемером составить единый оборонительный круг.
Позднее даже Эрвин со своим чутьем времени не мог сказать, сколько продолжалось сражение: пять минут или час? Он помнил лишь то, что под конец руки онемели и уже с трудом управлялись с шестом. Ни одна боеспособная тварь не прорвалась в оборонительный круг, но то и дело валились подбитые и, уже издыхая, кусали, кромсали, царапались, пока их не втаптывали в хлябь мокроступами. Одна вцепилась зубами Эрвину в шею, и он сумел стряхнуть ее под ноги только вместе с клочком кожи и мяса. Никто не заметил перелома, когда волны атакующих тварей стали пожиже и набегали уже не так часто. Затем как-то вдруг выяснилось, что черная туча нал головами расточилась по всему окоему, твари нападают поодиночке и все реже, а еще несколько минут спустя семеро окровавленных, столпившихся на угрожающе прогнувшемся зыбуне людей, поняли, что на сей раз смерть прошла стороной и можно подсчитать потери.
Никто, даже Юст не избежал ран. И хотя раны в большинстве были мелкие, поверхностные, кровь хлестала так, словно всю жизнь мечтала выбраться на свежий воздух. Кристи отделалась резаной раной предплечья, не считая царапин. Джоб сосал половинку отрубленного мизинца. Лейла замывала водой из лужи рассеченное ухо. У всех от тюремной одежды остались окровавленные, перемазанные пометом лохмотья. Режущие кромки черных тварей рассекли веревку в десятке мест. У Валентина, пострадавшего меньше других, уполовинило шест.
— Сволочи, — густым басом пробубнил Ян Обермайер, по примеру Лейлы промывая рану на колене соленой болотной водичкой. — Могли бы, по крайней мере, кинуть в ящик аптечку.
— Так было угодно Господу Вездесущему, — зло отбрил Джоб, на секунду вынув изо рта кровоточащий обрубок пальца.
Никто его не поддержал, и тема неожиданного богоборчества проповедника развития не получила.
— Уходим? — шепнула Кристи.
Эрвин отрицательно мотнул головой и поморщился от боли. Небольшую, но обильно кровоточащую рану на шее он зажимал ладонью.
— Сейчас они опомнятся…
— Я знаю.
Юст получил многочисленные, но неглубокие ранки и, казалось, не обращал на них внимания. Нарочито не спеша, хлюпая мокроступами, он вразвалочку подошел к ящику и, усевшись верхом, демонстративно поерзал седалищем, устраиваясь поудобнее. Поигрывая бичом, вожак не скрывал глумливого удовлетворения. Как ни странно, настроен он был, по-видимому, благодушно.
— Что, умники, раздумали спасаться вдвоем? Прибежали под крылышко?
Кристи молчала. Эрвин через силу кивнул.
— Ты был прав… Полярный Волк. Прав с самого начала.
— Хочешь присоединиться, а?
Новый кивок. Ленивый замах, свист бича — и испачканный пометом клок волос соскользнул с головы Эрвина и упал к ногам.
— С тобой беседуют, обосранный. Невежливо молчать.
— Всемером… легче, — выдавил Эрвин.
— Умница! — похвалил Юст. — А куда нам теперь идти, не подскажешь? Что-то я компасу не верю.
— Туда. — Эрвин покорно указал на восток.
— Уверен? — Юст широко ухмыльнулся. — Вот и покажи нам дорогу вместе со своей девкой. А мы уж за вами как-нибудь… мы не гордые. А если не согласен — не держим.
— Согласен. — Эрвин наклонил голову. — Я пойду первым. Низенький пухлый Валентин скользнул по нему внимательным взглядом и смолчал. Зато торжествующе захохотала Лейла, и хриплый смех отогнал последнюю крылатую тварь, кружащуюся над людьми.
Глава 7. ГНИЛАЯ МЕЛЬ
— Может, скажешь, для чего тебе это нужно? — вызывающе спросила Кристи, едва тронулись в путь и расстояние, отделившее ее и Эрвина от остальных, внушило уверенность, что ее голос не будет услышан Юстом. — Или ты просто струсил?
— Нет, соскучился. — И Эрвин подмигнул. — В компании веселее.
— А может, тебе нравится роль миноискателя?
— Может, и нравится. Должны же язычники чем-то питаться. Вымученно улыбнувшись, Кристи покачала головой.
— Я тебя совсем не понимаю.
— И не надо, — хмыкнул Эрвин. — Поверь, так будет лучше.
— Просчитал оптимальный вариант, что ли? А меня ты спросил?
— Нет. А разве надо спрашивать? Я же сказал: доверься мне. Как по-твоему: почему Юст не потребовал наше оружие? Все будет хорошо, вот увидишь.
— Ты правда пойдешь первым? — недоверчиво спросила Кристи.
— Ага.
— Тебе решать. Я, конечно, не напрашиваюсь… Но вспомни, что ты сам мне говорил.
— Я помню. Устану — сменишь. Пока расслабься.
За день одолели всего ничего. Мало того, что потеряли время, перевязывая раны обрывками одежды, мало того, что потеря крови ослабила людей, а Ян Обермайер охромел и ковылял через силу, так еще дорога вконец испортилась. Не успел остров крылатых тварей отодвинуться к горизонту, как стало ясно, что никакая пуповина не связывает его с Гнилой мелью. Напротив, по всем признакам глубина болота здесь увеличилась, и зыбун казался не столь надежным. Появились обширные участки топей и открытые полыньи затхлой воды. В иных шумно булькали пузыри болотного газа.
Металлический ящик теперь волочился на веревке следом за Кристи и дважды пригодился всем семерым, когда полыньи смыкались, закрывая путь на восток. Тогда искали пролив поуже и поодиночке переправлялись в ящике, как в пароме. Оба раза Эрвин переправлялся первым под глумливые понукания Юста и завозил конец веревки на тот берег, с величайшей осторожностью загребая шестом, пробуя собой неизведанную пучину под тонким металлическим дном. Во второй раз что-то огромное всплыло к поверхности неподалеку от ящика, но не вынырнуло и не напало, зато ящик закружился в водовороте, когда ОНО вновь ушло в глубину.
И все же к вечеру опасная зона была пройдена, под ногами зачавкал обыкновенный зыбун. Проклятый лесистый остров, все еще ясно различимый на западе, иззубрил снизу багряный полукруг заходящего солнца. Все выбились из сил, зато далеко на востоке смутно обозначилась темная полоска, и Юст. взобравшись на ящик, долго вглядывался в горизонт, после чего объявил, что это и есть Гнилая
