человечество вновь рванулось в космос.
Чужие вынудили.
Не стану утверждать наверняка, что без их астероидных гостинцев мы так и кисли бы в сытом убожестве одних, голодной алчности других и без мечты о звездах. Тем более не стану утверждать обратного. Я не гадалка и ценю факты, а они таковы: запертому в Корабле Экипажу стало тесно.
Кто хочет защититься от обидчика, прячась в скорлупку, тот вновь и вновь будет обижен и унижен. Кто хочет защититься, отбивая удары, имеет слабый, микроскопический шанс. Лишь тот, кто лезет в драку и бьет сам, может на что-то рассчитывать – пусть чисто теоретически.
На победу?
Конечно, пока нет. Более того, если мы не станем всячески скрывать намерение когда-нибудь надавать чужим по морде, они столкнут с Землей не трехсот-четырехсотметровый астероид, а десятикилометровый – вот тогда попляшем. Этапу драки должен предшествовать этап накопления сил и – хочется надеяться – ума. Поэтому мы будем хитрить, юлить, изворачиваться, демонстрировать покорность, изображать дурачков – и готовиться. Чужие сами помогают нам в этом, не преследуя нас за космические программы. Они самонадеянны, и неспроста. Глядя на нас со стороны, трудно предположить, что мы умеем учиться.
А мы умеем. Иногда. Под внешним давлением. Чужие, похоже, забыли внести в уравнение себя, а ведь каждый прибор, вмешиваясь в природный процесс, влияет на результат измерения – что уж говорить о влиянии целенаправленном!
Что ж, если чужие настолько самонадеянны, то тем лучше для нас.
А уж если они оставили следы своего пребывания на Луне, вообразив, что мы еще сто лет до них не доберемся, то приходится считать их азартными и не слишком умными игроками. В том случае, конечно, если найденные там следы материальной культуры оставлены ими, а не кем-то еще. И в том случае, если они с какой-то целью не оставлены чужими специально для того, чтобы мы их нашли.
Тогда придется признать, что не такие уж они простаки, завороженные собственным могуществом.
Пока надлежало прояснить именно этот вопрос. И прежде всего изучить то, что оставлено.
Его в любом случае следовало изучить. Идее о том, что космические пришельцы могли оставить послание землянам на другой стороне Луны, исполнилось лет сто. Вряд ли те, кто методично забрасывал нас астероидами, стали бы оставлять нам такое послание, но факт есть факт: именно на другой стороне Луны было найдено нечто странное.
Нашел его дистанционно пилотируемый аппарат класса «Блоха» – четыре килограмма аппаратуры, ракетный движок и центнер твердого топлива. Такими «блохами» научники с «Аристотеля», расположенного близ Южного полюса, изучали ближние и дальние окрестности станции, начав, разумеется, с ближних.
Немало «блох» было потеряно – неизбежные технические сбои вели к авариям. Случалось, что спутник-ретранслятор уходил за горизонт прежде, чем выполнившую задание «блоху» удавалось посадить на специально расчищенную площадку возле лунной базы. Случалось, что «блохе» не хватало топлива на возвращение. А бывало, «блоху» разбивал о какую-нибудь лунную гору зазевавшийся оператор.
В тот раз так и случилось. Но за четыре секунды до столкновения с острым пиком, оседлавшим гребень безымянного хребта в окрестностях кратера Анаксагор, «блоха» передала не очень качественное изображение некоего тускло блестящего объекта, более яркого, чем лунный реголит и скалы.
Был он мал – всего два-три метра в поперечнике, и был он странен: правильный семиугольник. Только в сказках встречаются цветики-семицветики. Кристаллы – если предположить, что на лунной поверхности мог оказаться здоровеннейший кристалл – тоже бывают какими угодно, только не семигранными. В кристаллографии известна гексагональная сингония, но нет гептагональной. Щедрая на выдумку природа не изощрилась создать такое.
Имей Луна атмосферу, для разъяснения странной находки не потребовалось бы много времени: в тот же день слетали бы на вертушке – и порядок. Ипат Скворцов, самый отчаянный пилот Земли, Луны и окрестностей, не добившись разрешения начальства, презрев дисциплину и все инструкции, на свой страх и риск взлетел на спускаемом модуле, достиг места находки, заснял его и вернулся «на последнем крыле», истратив массу горючего в поисках места посадки вблизи артефакта, и все-таки не найдя его. Километров на десять вокруг находки не было ни одной ровной площадки. «Плюнуть некуда, чтобы плевок ровно лег!» – ругался Скворцов, игнорируя обещания начальства списать его на Землю как недисциплинированного разгильдяя.
Конечно, его никуда не списали: пилот-виртуоз всегда нужен. Этот Скворцов был человеком в моем вкусе. Осторожный и боязливый почитатель инструкций может сделать открытие, только если он окружен слепцами.
Первым делом со всего персонала «Аристотеля» взяли подписки о неразглашении. Капитанский Совет был настроен серьезно и меньше всего желал будоражить Экипаж опасными сенсациями. Но то, что оставлено чужими, должно быть добыто и тщательно изучено – тут ни у кого не было сомнений.
«Блохи» сновали над местом находки артефакта, как… блохи. Одна площадочка в конце концов нашлась – почти в четырех километрах к югу от нужной точки. Нашел ее все тот же Скворцов при анализе сделанных с высоты снимков. Компьютер нарисовал рельеф прилегающей местности – увы, никакой луноход не прошел бы там и сотни метров: одни скалы. Ни прямого пути, ни обходного.
Ах, если бы Луна имела атмосферу!
Инженерная задача: как заполучить Семигранник для исследования, используя только ту технику, что есть в наличии? На колесном транспорте не пробиться, а ракетная техника не предназначена ни для десантирования людей тросовым способом, ни для перетаскивания грузов на внешней подвеске.
Ответ: да, в общем-то, никак.
Скворцов клялся, что с закрытыми глазами посадит модуль на ту площадочку. Он же убеждал руководство в том, что сможет пройти по скалам четыре километра до Семигранника и вернуться.
Ему категорически запретили даже думать об этом.
– Взгляните сюда. – Начальник подготовки нашей группы Мефодий Семенович Гришкин, пожилой клинический сухарь и буквоед, чуждый, как мне представлялось, всему человеческому, сдернул покрывало с некоего механизма, покоящегося на подставке. – Узнаете?
Если не считать ракетного сопла, в механизме было что-то членистоногое. Он лежал на брюхе, но, похоже, мог приподняться на лапах и побежать, куда ему прикажут. Хотя… не при земной силе тяжести – сразу видно, что лапы тонкие, сервомоторы слабосильные.
– Капитально модернизированная лунная «блоха», – определил я.
– Почти правильно. Это «паук», замороженная пять лет назад разработка. Действующий макет. Летные характеристики несколько хуже, чем у «блохи», зато есть некоторая возможность работать на лунной поверхности. Пилотирование – либо дистанционное, либо Слепком. Теоретически тут должен стоять сменный блок. – Наклонив седую голову, Гришкин ткнул в блок пальцем. – Реально его нет. В свое время от «паука» отказались ввиду экономии средств. Разработали «кобылку» для астероидов, а что до Луны, то решили, что для нее пока и «блох» хватит. Н-да… Поскольку не хватило, пришлось вернуться к «пауку», но уже на новом уровне, с учетом наработок по «кобылке». Первые три аппарата поступят со дня на день. Испытания изделия будут проведены на Луне. Придется проводить их по усеченной программе – время не ждет. Учтите, сменного блока управления на опытных экземплярах изделия не предусмотрено, поэтому с вас будут сняты Слепки…
Мы переглянулись. Нас было трое, и аппаратов ожидалось три. Кто-то из нас доберется до Семигранника первым… Кто бы это мог быть? Я понимал: скорее всего, жребием распорядится какая-нибудь случайность, она и выберет первого. Так обычно и бывает. И все же от людей зависит не так уж мало…
Ощутил ли я азарт? Конечно. А вы бы не ощутили?
Но и холодок пробежал по коже. Слепок, значит… Мое «я», засунутое в электронную требуху «паука», слетает к артефакту и исследует его вблизи – попробует на зуб, так сказать. А если «паук» застрянет там, не в силах вернуться? А если он свалится в какую-нибудь лунную расселину и его не найдут? Веселенькая перспектива – ждать неизбежного конца от разряда батарей и понимать, что вряд ли кто-то придет на помощь…
А в это время мое первое и главное «я» будет как ни в чем не бывало сидеть в уютном помещении «Аристотеля» и в ус не дуть. Какой такой Фрол Пяткин? Да вот он я. Ах, тот… А что стряслось?.. Да? Ну и
