не повинный бытовой прибор о стену или не растоптал каблуком.
Глупое предложение – к счастью, не мое – наладить отопление и вентиляцию наткнулось на категорический запрет, сопровождавшийся насмешками, и автор предложения сам стукнул себя по лбу, объявив, что и на старуху бывает проруха. Не хватало нам еще, чтобы спутники засекли тепловые точки от работы вентиляционных шахт! Тогда уж проще было бы выйти в эфир и на весь Корабль прокричать наши координаты.
От нечего делать я мысленно поставил себя на место Капитана Эйхорна и принялся решать задачу о вероятности обнаружения нашего убежища в течение ближайших часов, но уперся в нехватку исходных данных. Сколько подобных благоустроенных нор было нарыто по всему миру в доэкипажную эпоху? Я не знал. Сколько противоатомных бункеров, сколько хранилищ ядерных или биологических материалов, сколько могильников? Сколько подземных заводов и укрытий для техники, сколько естественных глубоких пещер, сколько заброшенных шахт – сухих соляных, например, со здоровым климатом, очень пригодных для создания резервной базы? То ли сотни, то ли, что вернее, тысячи. Да и кто сказал мне, что все резервные базы последователей Стентона находятся обязательно под землей? Дайте мне толику власти плюс одобрение руководства – и я оборудую базу хоть в Твери, хоть в Лондоне под видом института закрытой тематики или секретного завода, и никто ничего не заподозрит. А в том, что у этих загробных жителей есть свои люди среди высшего командования, сомневаться не приходилось.
Из самых общих соображений я вывел: пяти часов мало, Эйхорн не успеет. Это немного утешало. Впрочем, много ли стоят все на свете умозрительные построения при столкновении их с такой грубой штукой, как реальность?
Как известно, хорошо то, что хорошо кончается. Пять часов проползли со скоростью издыхающей улитки, но все-таки они проползли и остались позади. Я наконец-то познакомился с тремя моими соночлежниками по спальному блоку. Степенный Дорофей Евсеевич Бунько оказался Иваном Павловым, лысый живчик Уилбур Стаффорд – Вейсманом, и они тут же заспорили между собой о таких материях, что китайский язык был бы мне, наверное, понятнее, а Робер Лануа в прошлой жизни отзывался на имя Никола Тесла. Впрочем, он скоро извинился и ушел помогать технарям.
Наконец и я сам, не выдержав пытки неизвестностью, отправился на поиски хоть кого-нибудь, способного прояснить текущий момент, и – о удача! – навстречу мне по коридору топал Магазинер. Выглядел он, откровенно говоря, не лучшим образом. По-моему, он перетрудился, его слегка пошатывало, а когда
– Что с вами? – спросил я, хотя на языке у меня вертелись совсем другие вопросы.
– А! – махнул он рукой. – Устал. Просто устал. Иду спать и вам того же желаю.
– А где вы разместились?
– Вон там, – указал он на дальний конец длинного, как взлетная полоса, коридора.
– Ничего, если я с вами?
– Пожалуйста, – с некоторым удивлением сказал он. – Но должен предупредить: в моем боксе сейчас спит Рикардо Лопес, он же Сади Карно.
– Ну так что же?
– Он храпит. Исследовал тепловую машину, а сам являет собой акустическую. Повышенной мощности, хе-хе.
– Да нет, – сказал я. – Мне есть где спать. Я просто набиваюсь вам в провожатые.
– Понятно… Имеются вопросы?
– Не вовремя?
– Нет, ничего, – вздохнул он. – Валяйте.
– Как обстановка?
– Оповещение передано. Астероид уже на расчетной орбите, столкнется с Землей через сорок шесть часов с минутами. Большой астероид, почти пятьсот метров, мы схватили первый попавшийся… зато скорость столкновения выйдет чуть ниже стандартной, так что по энергетике примерно тож на тож… Что еще? Да ничего, в общем-то…
– А сведения извне? – спросил я.
– Ничего интересного, – ответил он, чуть помедлив. – И больше уже не будет ничего интересного. Эйхорн опоздал, а мы теперь вне игры, будем сидеть и ждать… Потерпим? Слушайте, куда вы так торопитесь? Напросились в провожатые, так провожайте в моем темпе, а не бегите сломя голову… Ну вот… – Он притормозил и принялся отдуваться. – Мне, может, до инфаркта полтора шага…
– Какая точка выбрана для удара?
– Запланированная. Не беспокойтесь, не Тверь и не Торжок… Ладно, пойдемте дальше.
Пыхтя, он переваливался, как утка, а я, подстроившись под его скорость передвижения, был готов подхватить его, если что, только не был уверен, что удержу.
– Еще один вопрос, если позволите, – сказал я, когда мы уже почти дошли. – Можно?
– Один – можно.
– Эйхорну известно о нашем существовании, верно? Он знает, что цивилизация чужих не имеет прямого отношения к астероидным ударам. Почему он не объявит об этом публично или хотя бы не даст информацию своим сыскарям? Для них это сразу облегчило бы дело…
Я еще не успел договорить, как Магазинер засмеялся. Он щурил правый глаз и мелко трясся. Не стану врать, что смех его был мне приятен, – смеялся-то он надо мной! Но что я нипочем не позволил бы какому- то Магазинеру, то стерпел от Эйлера.
– Не понял? – только и сказал я, нахмурившись.
– Вы не думали об этом, потому и не поняли, – ответил он. – Ладно, можете не утруждать мозги, сам скажу. Это элементарно. До оповещения об импакте распространение истины – это то, чего Эйхорн желал менее всего. Уничтожив нас – допустим, как ренегатов, продавшихся чужим, – он сохранял всю отлаженную структуру управления Экипажем. Без астероидной угрозы Экипаж рассыплется в считаные годы, разве это не ясно? Сохранив эту угрозу в массовом сознании, Эйхорн получал карт-бланш до конца жизни. Что бы он ни творил, все шло бы ему на пользу – астероиды ведь не падают! Лет через двадцать он так и умер бы на посту от естественных причин, успев передать власть преемнику, вероятно, сыну. За такой бонус сражаются и умирают, а вы говорите – дать информацию…
– Ну хорошо. До оповещения – понятно, ну а теперь, когда Эйхорн знает, что проиграл?
– А теперь у него нет времени. Теперь он кругом виновен – три астероида за год! – и если станет оправдываться, выдвигая фантастические версии, ему это нисколько не поможет. Скорее его сочтут выжившим из ума. Нэш сказал истинную правду: у Эйхорна началась уже совсем другая игра. А мы откроем ему лазейку: достойный уход в отставку со всеми коврижками, что к ней полагаются, в обмен на мертвое молчание. Мы уже предпринимаем определенные шаги. Пройдет совсем немного времени, и из Эйхорна можно будет вить веревки. К сожалению, Нэш прав еще и в том, что нам придется оставить Эйхорну жизнь…
– Несмотря на Ландау? – ощетинился я.
– Что вы на меня так смотрите? – вздохнул он. – Да, несмотря. На первых порах. Все должно выглядеть естественно. Пост Капитана займет Асаи, Эйхорн угаснет на заслуженной пенсии, и никаких византийских интриг, никаких римских страстей. Зло наказано, добродетель торжествует, новых астероидов не будет лет пять, если не десять… Слушайте, хватит уже пытать меня, а? Я спать хочу.
– Еще одно…
У Магазинера был скорбный вид Сизифа, в очередной раз спустившегося с горы к скатившемуся камню.
– Я слушаю.
– Этот Нэш, он что, не шутил насчет Парижа?
Моше Хаимович устало пожал плечами:
– На моей памяти Нэш ни разу не шутил…
– А не слишком ли сильное средство?
– Допустим. Что вас беспокоит? Оно ведь отвергнуто.
– Меня беспокоит то, что подобная ситуация может повториться, – сказал я.
– Правда? – восхитился Магазинер. У него даже глаза заблестели. – Вы, стало быть, за то, чтобы
