должно что-либо меняться? Разве это хорошо? Спроси офицера, политика, чиновницу, педагогиню, модную писательницу вроде Элеоноры Жаховой — и почти наверняка услышишь то же самое: с какой стати? Разве стабильность — не благо?
Потому-то мы проиграли бы чужакам вчистую, если бы дело дошло до генеральной баталии на ближайших подступах к Земле. Это знает каждый эксмен.
Да, но мы угробили бы свою цивилизацию еще сто лет назад без всякого содействия чужаков, если бы не избавились от неуемной страсти изменять вокруг себя мир быстрее, чем можем приспособиться к изменениям. Это известно каждому человеку.
Возможно, это правда. Камо грядеши, человечество? Постой, не торопись, посиди на скамеечке…
И жди, посиживая, что кто-нибудь, подкравшись, огреет тебя дубиной. Не найдется дубины — ну что ж, банальное вырождение тоже не за горами. Полтора века матриархата — это же так мало, это еще детство! Придет и дряхлая старость. Посиди на скамеечке, человек…
— А где же моя капсула?
— Здесь нет ничего твоего. — Меня сейчас же ставят на место. — Та капсула, на которой ты вернулся, списана по выработке ресурса. Тебя ждет новейшая «Жанна д’Арк».
— Что? Я этой «Жанной» управлять не умею!
— Тот же принцип. Справишься. Ты ведь этого хотел?
Очень хочется облегчить душу ругательством. Но что толку?
— А полетный комбинезон?
— И так хорош. Все равно некогда искать и подгонять — взлет через тридцать минут. Полезай.
Здесь нет папиллярного замка — адъютантесса набирает код на крохотном пульте, и сегмент обшивки шахтового ствола отъезжает в сторону. Вот она, «Жанна д’Арк», боевая капсула нового поколения, о которой мне пока ничего не известно. Ну что ж, за оставшееся время постараюсь разобраться, что к чему…
Беглый наружный осмотр. Размеры капсулы внушительны, но по сути это тот же цилиндр плазменно-двигательной установки, только сверху на него надет не шар, а усеченный конус. Восемь ракет на внешней подвеске. Неплохо!.. Дюзы двигателей ориентации. Еще какие-то дюзы. Что-то новенькое… Ага, это двигатели бокового смещения. Полезная вещь, одобряю. Так… дополнительные топливные баки… а это что? Странные какие-то захваты непонятно для каких целей. Ну ладно, они мне вряд ли пригодятся…
Так, а это что — шлюз? Точно, не просто люк, а настоящий маленький шлюз. Выходит, одна капсула данного типа может состыковаться с другой? Запомним…
Как ни странно, в рубке два ложемента — уступом. Правый выдвинут чуть вперед. Выходит, капсула двухместная? Один — пилот, другой… штурман, что ли? Быть того не может при мощном компьютере. Оружейник? Бортинженер? Или мне досталась учебная «спарка»?
Возможно. Но спросить не у кого — приведшей меня сюда адъютантессы уже и след простыл. Нет, наверное, у меня не «спарка»… Мне почему-то так кажется. Наверное, меня решено выпустить в полет одного… Почему, спрашивается?
А я ведь догадываюсь почему…
Валюсь в ложемент и начинаю тестировать системы. Двигатели — норма. Топливоподача… так… задействована резервная система, а основная остановлена из-за возможной неисправности. Навигация — норма. Вооружение… невозможность пуска первой и четвертой ракет. Вот зараза! Ну и зачем они висят, если их нельзя выпустить?!
Дальше, дальше… Управление — норма. Радары — норма. Жизнеобеспечение — норма. Связь — норма, но это стоит проверить прямо сейчас.
Дужка с наушниками и зернышком микрофона не претерпела никаких эволюционных изменений. Даже захват для нее в углу приборной панели точно такой же, как в моей старой капсуле. А как включиться в общую трансляцию?.. Ага, вот как.
Шумы, шорохи — и голоса. Грубые, эксменские, родные. Первоматерь моя Люси, сколько же времени я вас не слышал!
— «Жанна-14», отзовись. «Жанна-14», отзовись. «Жанна-14»…
— Швейк вызывает Присыпкина. У меня проблемы с тепловым режимом. В рубке очень жарко.
— Здесь Присыпкин. Сейчас прямо все брошу и побегу к тебе устранять. Потерпишь.
— «Жанна-14», отзовись…
— Ага, тебе бы такое! Тут у меня жара, как в сауне. А компьютер говорит, что все в норме…
— Ну и правильно говорит. Сауна для здоровья полезна. Считаешь, что не вытерпишь, — зови техников, а мне не мешай. Надоел.
— «Жанна-14», отзовись. «Жанна-14», отзовись…
Вроде голос какой-то знакомый… Нет, не могу распознать чей.
— Эй, Батлер, слышишь меня? Это Фердыщенко. Твоя колымага в порядке?
— Тьфу-тьфу-тьфу! Даже удивительно.
— Не радуйся, это плохой признак. Будь начеку и чуть что — докладывай.
— Слушаюсь, мэм. Непременно, мэм. Смешки.
— А в морду за «мэм» не хочешь? Сделай только милость, вернись живым…
— Докладывает Дымов. К старту готов.
— Докладывает Полайтис. К старту готов.
— «Жанна-14», отзовись…
— Докладывает Лажуа. К старту готов.
— Докладывает Магнессон. К старту готов.
— «Жанна-14»…
Ну что там эта «Жанна»? Отозвалась бы уж скорее.
Ох!.. А какой номер моей шахты — уж не четырнадцатый ли?
Лезу на карачках посмотреть — ну точно! «Жанна-14» — это я.
— Докладывает «Жанна-14», — торопливо бросаю я в микрофон. — Здесь Тим Гаев. К старту… еще не готов.
— Тим!.. Повтори! Кто говорит?
— Говорит Тим Гаев, — произношу я в микрофон уже спокойнее. — Готовлюсь к старту, готовность… три минуты.
Даже меньше. Дать команду задраить рубку и изучить расположение основных клавиш, вот и все, что от меня требуется. Эргономика тут немного отличается от той, к которой я привык, и мне понадобится время, чтобы освоиться с управлением до полного автоматизма. Зато все индикаторы выводятся на центральный обзорный экран, как и в моей старой списанной посудине. Уже проще.
— Не имею полетного задания, — добавляю я.
— Успеешь с заданием! Тим, это я, Мустафа! Безухов я! Не узнаешь?..
Мой ведомый? Жив?
Вспышка радости — знаете, что это такое? Как бы объяснить… Примерно так: тебе вручают билет обязательной государственной лотереи для эксменов, удержав его стоимость из жалованья, ты делаешь вид, будто ничуть не разозлен, а потом подходит тираж, и на твой номер нежданно выпадает крупный выигрыш в полосатеньких купюрах… Потом можно впасть в любое настроение, но первоначальная вспышка обеспечена.
Можно сравнить и с оргазмом. Немножко не то, но близко.
— Ты меня тоже не узнал, — ворчу я. — А где Хартрайт?
— Ты что, не знаешь? Сгорел Джо возле Цереры. Из стариков тут только я да Шпонька. Был еще Джингль, но у него аппендицит…
Вот как. Джо сгорел. И не он один. Из всей Четвертой эскадры остались жалкие очески — четверо из семидесяти двух. От остальных не осталось даже пепла.
Кто-то прикрывал меня, кто-то изображал движущуюся мишень возле Цереры — почти никто не
