Остается надеяться, что Шпонька не подведет. И что ему объяснят, как снимать автомат с предохранителя.
Несмотря на хорошую звукоизоляцию, я слышу, как по коридору проносится толпа. Кое-кому из последних номеров все же удастся спастись. Где-то начинается пальба, но не рядом, поодаль. Затем в люк шахты начинают колотить – сильно, но недолго. С люком шахты справится разве что гранатомет.
Натягиваю сбрую. Набираю простую команду. Это готовность к старту, капсула сама приведет себя в рабочее состояние. Начинается беготня огоньков по панелям. Откинувшись в кресле, тянусь к дужке с наушниками и микрофоном, водружаю на голову.
Самое главное сейчас происходит там, вне моего убежища. А я пока посижу тут, послушаю тишину и шорохи помех в общей трансляции…
– …орлисс, Форсайт – готовность…
О черт!
– Гаев, ответь! Гаев!!!
– Здесь! – кричу я в микрофон внезапно осипшим голосом. – Гаев на месте, идет подготовка капсулы…
– Принято. Урод! Старт через три минуты!
– Понял. – И мгновенный озноб, колючие мурашки по спине.
– Закройся. Фабер, Швабрин, Михельсон – старт! Операция началась раньше? Кто, почему?.. Или я не следил за временем? Или Заглоба умудрился во всем распорядиться по-своему? Вряд ли я это когда-нибудь узнаю. Как назло, от меня теперь ничего не зависит, а зависит только от капсулы. Полторы-две минуты на автоматическое оживление основных систем, не меньше… Успею, к счастью. Это лишь начало, и, если техника не засбоит, мой выход состоится вовремя.
В наушниках – полная какофония:
– Шепердсон, Корлисс, Форсайт – старт! Сандерс, Бампо, Джингль – готовность!
– «Незабудка» уже ушла? Ушла, нет? Говори!..
– В шахте шестнадцать проблемы…
– Штольц, Опперман, Вертер – старт! Свербыгуз, Карамазов, Кац – готовность! Сандерс, Бампо, Джингль -старт!..
Звук смачной плюхи.
– Брысь отсюда, сопляк…
– Я Сойер. Я Сойер. У Саммерли отказ системы ориентации. Кувыркается.
– Первая эскадрилья вышла вся. Кирсанов, сволочь, уйди правее! Во-от та-ак…
– Свербыгуз, Карамазов, Кац – старт! Корвин, Хайд, Мондего – готовность!
– Ох, сейчас и повоюем, братцы-смертнички…
– Вторая эскадрилья – вышла.
– Харрингтон! Юджин! Ты все еще хочешь стать мичманом? Скажи Тиму, он похлопочет…
– Онегин, бардак в эфире! Закройся. Вернешься живым – сгною!
– Самгин, Милославский, Сохатых – готовность! Епиходов, Жаботыкин, Хомяк – старт!
– Мика, сбавь тягу. Мы во второй волне, не в первой…
– Пожар в шестнадцатой шахте! Кто-нибудь!..
– Рувалов, пристраивайся мне в хвост. Дютертр, отойди дальше! Поплавский, ты куда попер? Пропусти «Незабудку», ей некогда…
– Пятая эскадрилья, отзовитесь. Все на местах?
– Что?! «Незабудка» уже ушла? Ушла, да? Когда?!
– Только что.
– Коноэ, Пруэтт, Мелехов – готовность. Стартуете сразу за вторым звеном.
– Суки! Вот суки же! Бросили нас, бросили!..
– Эй, кто-нибудь! Дайте ему пинка.
– Самгин, Милославский, Сохатых – старт! Гаев, Хартрайт, Безухов – готовность!
Наконец-то. Я готов. Я давно готов, капсула тоже. Зажгла изумрудный огонек индикатора.
– Коноэ, Пруэтт, Мелехов – старт! Расплюев, Нехлюдов, Беломут – готовность. Гаев, Хартрайт, Безухов – старт!
Вмешательства пилота старт не требует. Как только начинает сдвигаться герметичная заслонка, срабатывают замки, удерживающие капсулу на дне шахты. Рвущийся в космос поток воздуха недостаточен, чтобы вытолкнуть капсулу, и в дело вступает твердотопливный ускоритель – небольшой сменный стаканчик, работающий всего несколько секунд. Никакой особой перегрузки нет, капсула выходит из шахты плавно и даже величественно… Приобретенной скорости хватает лишь на то, чтобы уже не упасть обратно на планетоид. На высоте не ниже ста и не выше ста пятидесяти метров врубается, пока на самой малой тяге, плазменный двигатель, и тут уже нужно брать управление на себя.
Оно очень простое, это управление, специально сконструированное так, чтобы самый тупой эксмен овладел им за два-три часовых полета с инструктором. Два колесика в подлокотниках кресла – вверх-вниз, вправо-влево. Очень удобно при больших перегрузках. Легкий перекос – медленное вращение. Еще одно колесико – тяга маршевого двигателя. По кнопке с откидными колпачками под большим пальцем каждой руки – пуск ракет. Еще две кнопки – захват цели и включение программы сближения. Ребенок бы справился. Конечно, мускулистый ребенок, способный шевелить пальцами при десяти «же», неизбежных в космической «карусели».
Понятно, почему дояр Безухов попал в пилоты. С его-то натренированными пальчиками…
Россыпь ярких движущихся звезд прямо по курсу – стартовавшие ранее капсулы, собирающиеся в боевой ордер. Вернее – рассыпающиеся в боевой ордер. Если взрыв боеголовки ракеты на расстоянии менее трех километров считается опасным для капсулы, то каково же должно быть это расстояние при полной аннигиляции той же ракеты, а тем более другой капсулы?
– Джо, Мустафа, расходимся. Дистанция двадцать – тридцать километров. Как поняли?
Потом мы разойдемся еще шире. Но сейчас до барьера еще далеко.
– Держите дистанцию и следуйте за мной. Тяга пятьдесят пять процентов до скорости восемнадцать тысяч в секунду.
Я вижу их – Джо на правом экране, Мустафа на левом, оба чуть позади меня и быстро расходятся. Сначала перестают быть видны тела капсул, затем плазменные факелы превращаются в тусклые звездочки. Лучше следить за ними по локатору. Правее и выше Джо продолжает беспорядочно кувыркаться капсула Саммерли. Ее постепенно относит в сторону.
Перегрузка быстро нарастает и останавливается, судя по индикатору, около четырех «же». Несмотря на почти ежедневные тренировочные полеты, на изнурительные часы в тренажерном зале, учетверенный вес мучителен для того, кто отвык на Ананке от нормальной тяжести, – однако в глазах у меня не плывет, и пальцы шевелятся. Тренировки тоже вещь хорошая.
Лучше бы как следует отработали групповой пилотаж на уровне всей эскадры, думаю я, глядя на трехмерный экран локатора. Прут – стадо стадом, словно собрались протаранить Юпитер. Нет, мало-помалу расходятся…
Позади нас взлетают последние.
– Захов, Заров, Залкинд – старт… Это снова диспетчер, но у него другой голос. Очень знакомый.
– Зачем ты это сделал, Марек?
Заглоба не слышит меня. Дотащив палец до сенсора переключения частоты, повторяю вопрос. Довольно неприятно разговаривать при четырех «же», губы словно чужие – однако Марек узнает мой голос.
– Не мешай, Тим. Плюшкин, Монтекки, Казуаз – готовность…
– Зачем ты выпустил ЭТИХ?
– Чтобы и у них был шанс. Хватит играть в чистых и нечистых. Хочу, чтобы никто не проклинал меня перед смертью…
– А ты?!
– А я останусь здесь. Должен же кто-то остаться. Тут со мной еще несколько человек… они будут вести ракеты. Сколько смогут.
