Самое трудное – заставить себя раздеться, прежде чем свалиться на постель. Я падаю и мгновенно проваливаюсь в бездонный колодец, в черное ничто. Мне не снятся сны. Когда я сплю, я перестаю существовать.
Нам с Колей Степановым обновляют старые и делают новые прививки – в том числе от таких болезней, с которыми я не встречался никогда в жизни и о которых не знал бы ничего, если бы не море информации,, заложенной в меня через чип. На «Зевсе» будут два врача, но наша с Колей задача оставить их безработными хотя бы в отношении нас. До иммунитета американцев нам дела нет, у них свое медицинское начальство.
На-до-е-ло!!!
Отработка действий в нештатных ситуациях на борту отдельно для каждого этапа полета. Варианты отказа систем ориентации, терморегуляции, водоочистки и удаления отходов, экологического контроля, связи… Отказ последней двигательной ступени, необходимой для выхода из гравитационного поля Юпитера, сброс ее, медленная «раскрутка» на ионном движке, новая полетная Лектория, увеличение продолжительности обратного пути, голодный паек и надежда на то, что через три года на Земле придумают, чем нас поймать, когда мы будем пролетать в миллионе километров от родного шарика… Разработка бесчисленных вариантов действий в различных моделях поведения Монстра – по большей части только для меня. Насупленный Максютов, оживленный Топорищев с очередными вариантами под мышкой, вечно озадаченный руководитель российской части программы «Зевс» и я. Больше никого.
Вариант «Праща» – гравитационное воздействие с выбросом «Зевса» в произвольном направлении…
Вариант «Пленники Монстра»…
Вариант «Тюфяк» – полная индифферентность «Объекта Иванова». Не стыжусь признаться в том, что этот вариант устраивал меня больше всего. Правда, он же считался наименее вероятным.
Вариант «Круглый стол». Тоже устраивающий меня и притом наиболее желательный для интересов дела.
Вариант «Сандалия Эмпедокла». Все-таки Топорищев – сугубо бестактный человек.
Варианты, варианты…
Как и чем удобнее уничтожить объект в случае необходимости. И применимо ли к Монстру понятие «контрольный выстрел».
Варианты.
Уточнения вариантов.
И уточнения уточнений.
Утром первого марта Коля Степанов заявился в мой коттедж в тулупе, с рюкзачком, зимними удочками И коловоротом для льда.
– Не хочешь съездить порыбачить? Сегодня у нас выходной.
Я оторвался от очередной топоришевской компиляции и с сомнением почесал за ухом.
– А кой нынче градус на дворе?
– Минус двенадцать, самое оно. Солнышко вон светит. Ветра нет, давление в норме. Снасть проверенная, мотыль жирный. Клев будет – закачаешься. Я одно место над ямой знаю, лещи там – во! В лунку не пролазят.
– Зачем тогда ловить, если не пролазят? – спросил я, со скептическим прищуром рассматривая снасти. – Вообще-то я насчет зимней рыбалки не очень. Вот если летом…
– До лета еще дожить надо. Давай, собирайся. Я серьезно. Проветримся. Ты вон совсем уже зелененький и в пятнах, как камуфляж. А у меня будешь красненький. Вечерком после рыбалки еще в баню сходим, я заказал. Пошли, медицина не против.
– Так то медицина. А я?
Но Коля не был расположен отступать.
– Дел срочных нет? Вот и лады. Ну что, сам поедешь или в охапку тебя взять?
Пожалуй, он сумел бы и в охапку. Коля Степанов мужик кряжистый, весь в мускулах. Жирком не заплыл, даром что полковник и пять лет не летал выше атмосферы.
– У меня валенок нет, – попытался отбрехаться я. – И тулупа.
– Пошли ко мне, я тебе дам. Не валенки – унты. Гагачий пух!
– – А если все равно простужусь?
– Не простудишься, – уверил Коля. – Я предусмотрел. А если и простынешь, невелика беда. Наши коновалы тебя пять раз успеют на ноги поставить.
Что верно, то верно, время еще было. До старта «Дискавери» оставался месяц с лишним, до отлета в Хьюстон – неделя. Как раз припремся к женскому дню.
– Коля, – вспомнил я. – Надо бы подарок какой-нибудь придумать для Джессики Фоско, как полагаешь?
~– А они не празднуют, – махнул рукой Степанов. – Ну, возьмем коллекционной водки. Медвежатины мне обещали копченой… от такого медведя, который не падаль жрал, а орехи-ягоды. Ради контакта с коллегами не жалко. Ну что, идешь?
Я позволил себя уговорить. Николай Степанов мне понравился с самого начала. Крепкий профессионал и правильный мужик, русская душа. Кутить так кутить, работать так работать. Чтобы пар столбом. Похоже, и я ему чем-то приглянулся, иначе вряд ли бы он спросил меня однажды после тренажа: «Послушай, Леша, а на х… ты пошел в этот Нацбез?».
На какое из подмосковных водохранилищ он привез меня на своем джипе, я не поинтересовался и ни разу не вытащил из своего огненного шара карту с курсографом. Да и какая мне в сущности разница? Что я, всерьез собираюсь увлечься зимней рыбалкой, что ли? Лед как лед, снег как снег, лес по берегам да черные кучкующиеся точки рыболовов довольно далеко от нас. Солнце и воздух. Что еще надо замороченному живому существу?
Вырвавшись из каньона малоезженной просеки, по бульдозерному пропахав искрящуюся снежную целину пологого берега, джип съехал прямо на лед.
– Примерно здесь, – указал Коля. – Тут глубина маленькая потому никто и не рыбачит. Во-он где ловят. Видишь, забегали? Значит, рыба туда-сюда гуляет. Ну и пускай себе. У нас она гулять не станет, нам бы только ту яму найти…
– Угу, – сказал я, топча гагачьими унтами наст. – А ледоколы тут случайно не ходят? Коля засмеялся.
– Тут нет, а вон там, на фарватере, я один раз бегством спасался. Туман сплошняком, лед качается, сирена ревет, а где ревет – не поймешь… Насилу утек. Ты давай лед сверли, чего встал?
Лед оказался полуметровой толщины – прошедшая зима была что надо, в такие у нас вражеские армии вымерзали. Мы взмокли, пока раза с десятого не нашли заветную степановскую яму, высверлили две лунки и уселись удить – я на складной стул, Коля на пенопластовый ящик. Первого подлещика Николай вытащил почти сразу, следующих таскал с интервалом в пять-десять минут. Мне удалось подсечь только раз, зато поймался такой зверь, что действительно не пролезал в лунку, как и было обещано, а пока мы судорожно пытались расширить отверстие во льду до его габаритов, благополучно оборвал леску и удрал.
– Стравливать надо было, – поучал Степанов. – Да и я тоже хорош, проволынил…
– Коля, – сказал я, вытряхивая из рукавов тулупа ледышки и дыша на озябшие пальцы, – доставай.
– Чего «доставай»? – не сморгнул Степанов.
– Сам знаешь чего. И не говори, будто не взял, сыскаря на мякине не проведешь. Допустим, в практике рыбалки я слаб, зато с теорией знаком достаточно… Ну, где родимая?
Степанов порылся в рюкзачке и сунул мне термос. ~ Пей. Хороший кофе, между прочим.
– А…
– А остальное будет потом. Тебя чему учили? Хлобыстнешь стакан – вовсе закоченеешь. Потому что теплоотдача. Вот когда огонь разведем да ушицу поставим…
~ О! – сказал я. – У тебя и котелок с собой?
– У меня все с собой, даже примус. Чего нам в лесу Утками хрустеть. Лесник еще припрется,
