стошнило бы. Но я отдал должное и ветчине, и фруктам, и кофе. Молекулы – это ведь только молекулы, они безличны. Юхан был. Юхана нет. И поделом ему. Точка. А куда девался его труп – так ли уж важно? Главное, не валяется поблизости и не воняет.
Вилли тоже сгонял привести себя в порядок и жадно набросился на бутерброды. Дожевав и запив, пожаловался:
– Не могу привыкнуть к твоей новой личине.
– Я как раз собирался вернуть старую, – сказал я.
– Не нужно. Я привыкну.
Я внимательно посмотрел на Вилли. В его поведении появился какой-то штришок, что-то мелкое, трудноуловимое. Еще вчера я заметил это, но не придал большого значения. А и не надо было придавать! Сейчас я догадался, в чем дело: Вилли превосходил ростом Ларса Шмидта и привык смотреть на него несколько сверху вниз, а на долговязого Винсента Менигона ему уже приходилось смотреть снизу вверх. Чепуха, казалось бы. И все же Вилли отказывался устранить причину маленького дискомфорта, хотя, казалось бы, чего проще?
– Мне придется остаться Винсентом Менигоном? – спросил я.
– Пока – да.
– Надолго?
– Спроси что-нибудь полегче, – буркнул Вилли. – Ты уже забыл, кем работаешь?
– Мусорщиком.
– Я не о том…
– Тогда земным агентом под твоим руководством.
– Во-от, – протянул Вилли. – Надо мной тоже есть руководство. Очень возможно, что тебя и меня негласно проверяют. Мне и раньше приходилось прикрывать твою задницу, а сейчас – тем более. Короче. Мое начальство уже знает, что ты засыпался на Тверди. Слушай дальше и не говори, что не слышал. Было так: я устроил побег и переправил тебя на Прииск. Там тебе сделали новую внешность. Теперь тебя зовут Винсент Менигон, и ты вновь готов к работе – желательно пока не на Тверди, а где-нибудь еще. Что ты знаешь о Прокне?
– Притормози, – ошарашенно сказал я. – При чем тут Прииск? По-твоему, это не проверят в первую очередь?
– Там все схвачено, – отмахнулся Вилли. – Документация, свидетельские показания, ментограммы, если они понадобятся, – все в полном порядке. Возьмешь потом менторедуктор и закрепишь в памяти подробности легенды.
– А здесь, на Тверди?..
– Еще проще. Юхана больше нет, а твой следователь совершенно случайно потерял память. Такая с ним вышла неприятность. Записи допросов уничтожены. Есть несколько свидетелей из числа тюремного персонала, с ними проведена определенная работа. Беспокоиться не о чем.
– Ого! – сказал я уважительно. – Ты многое успел.
– Кто на многое замахивается, многое и успевает, – проворчал Вилли. – Короче. Наверху понимают, что возвращаться на Твердь тебе сейчас нельзя. Даже в новой личине. Наверху дали «добро» на иное. Итак, что тебе известно о Прокне?
Я немного покопался в памяти.
– Землеподобная планета возле стабильной звезды. Начало колонизации… э-э… не помню точно, что-то около трехсот лет назад. Атмосфера азотно-кислородно-аммиачная, необходима натурализация. Поселения сосредоточены преимущественно на одном гигантском материке. Он разделен в широтном направлении системой горных хребтов… э-э… с вершинами до пятнадцати тысяч метров высотой. В пределах хребта и примыкающих нагорий – сейсмическая и вулканическая активность. Остальная территория – преимущественно равнины. К северу от хребта – холодные степи, тундры. К югу – заболоченные леса с высокой биоактивностью. Есть пустыни берегового типа. Везде повышенный радиационный фон. В фауне доминируют короткоживущие формы, из-за чего темпы эволюции аномально высоки. Имеется единственный в своем роде феномен эволюции человека в форму, пригодную для жизни в местных условиях. Дикари какие-то… Э-э… Экономика изначально была задумана как чисто сырьевая… что и неудивительно. Однако развита металлургия. На шельфе ведется нефтедобыча для местных нужд. Экспорт: рений и в меньшей степени редкоземельные элементы. Месторождения полезных ископаемых разбросаны по всему материку. Э-э…
– Дельно, – похвалил Вилли. – А как насчет политической системы?
– На Прокне не возникло единого государства, сформировавшегося на базе бывшей колониальной администрации, – продолжал я выковыривать из памяти сведения. – С одной стороны, это было обусловлено географическим разделением материка на две сравнительно обособленные части, с другой – большой разбросанностью месторождений. В итоге образовалось более двух десятков территорий, каждая со своей политической системой. Были войны. Сейчас – неустойчивый мир. Имеются чисто колониальные, полуколониальные и реально независимые территории со статусами доминионов и протекторатов. Формы правления варьируются от демократии до наследственной диктатуры. Недавно стараниями Земли появилась Международная зона – единственная, где имеются Врата. Остальные предпочитают возить людей и грузы при помощи космических кораблей… Бр-р!.. Варварство какое-то…
– Может, и не варварство, – возразил Вилли. – Рений дорог, он дороже вашего твердианского скандия, так что расходы на транспортировку относительно не так уж велики, а уж если имеются амбиции насчет суверенности… Да кому я это говорю!
Он ехидно ухмыльнулся, но подкалывать меня дальше не стал.
– Что ты знаешь о государстве с названием Новый Сальвадор?
– Только название, – признался я.
– А о государстве с названием Преисподняя?
– Вообще ничего.
– Это одно и то же, – сказал Вилли. – Новый Сальвадор – официальное и исторически первое название, а Преисподняя – неофициальное. Хотя в последнее время эту территорию иной раз называют Преисподней и в официальных документах… Короче. Возьмешь менторедуктор, изучишь материалы. Учти, там тебе работать.
– В качестве кого? – спросил я.
Вилли пропустил вопрос мимо ушей.
– Менторедуктор там, – показал он. – Приступай.
Как обычно, после сеанса обучения – точнее, насильственного впихивания в мозг информации – голова тупо ныла и плохо соображала. Я вырастил большой бокал ягодного сока и ушел в спальню – валяться на кровати, пить сок и ждать просветления. Оно не наступало довольно долго, из чего я вполне обоснованно заключил, что объем впихнутых в меня сведений был колоссален. Еще я без энтузиазма подумал о том, что теоретически у меня по-прежнему сохраняются шансы стать шизофреником, перетрудив серое вещество. Несварение мозгов – так это можно назвать. Почему у желудка бывает несварение, а у мозгов нет?
И у них бывает.
Временами я впадал не то в легкий сон, не то просто в какое-то забытье. Сопротивляться не следовало. Положись на естественное резервирование твоих нейронных цепей и ни о чем не думай – таково первое правило тех, кто злоупотребляет менторедуктором. Если что-то перегорит в мозгу, то в нем же и найдется замена. А если не найдется, ты все равно уже ничего не сможешь сделать, тем и утешься. Вилли не мешал мне приходить в себя, за что я был ему только признателен. Я не знал, чем он занимается в «гостиной». Пьет? Работает? Если работает, то над чем? Мне было все равно. Я не знал, болтаемся ли мы по-прежнему на околотвердианской орбите или уже находимся на другом конце Галактики. Меня это совершенно не интересовало. Разве интересует еда того, кто объелся?
Внезапно я понял, что кое-что знаю о Преисподней. Это была довольно значительная по размерам территория со статусом частично самоуправляемой колонии. Почему Вилли назвал ее государством? Находилась она к югу от системы широтных хребтов в низменной части материка среди влажных лесов и болот. Выхода к океану не имела. Граничила с четырьмя суверенными территориями, однако границы,
