еще можно соврать: дескать, запасная нашлась, то запасным деньгам у йерового слуги взяться неоткуда.
Толстяк с достоинством облезлого петуха отряхнулся и, нимало не смутившись, начал заново:
– Брат мой! По твоему одеянию я вижу, что ты пришел издалека, как и я. Вероятно, ты тоже ищешь Иггропротивную Тварь?
– Ищу, – коротко подтвердил жрец. Хорошо хоть радость от встречи с «коллегой» изображать не требуется: для служителей Темного заповедь «возлюби ближнего своего» относилась по большей части к стоящему рядом зеркалу. На приверженца Светлого Брент, по мнению парней, не тянул, а по своему собственному разницы между ликами бога и их служителями вообще не видел.
– И откуда ты начал свой путь?
– Орита.
– Славный город, – с умным видом покивал йер. Орита его действительно впечатлила – количеством едален и ценами в оных.
– Извини, брат… э-э-э…
– Фимий!
– …брат Фимий, но мы спешим. – Со стороны беседе йеров полагалось выглядеть степенной и благочестивой, что давалось Бренту все тяжелее. – Я безмерно рад нашему знакомству, однако я должен продолжать поиски…
– О да, – охотно подхватил йер. – Я тоже! Забота о стаде Иггровом превыше всего, а посему я от чистого сердца предлагаю тебе свою скромную помощь в обмен на опеку и науку!
Джай мысленно выругался. Если один Взывающий публично признавал старшинство другого, то последний был
– Брат мой, – тон жреца недвусмысленно давал понять, как страстно он желает стать сиротинушкой, – похоже, ты переоцениваешь мои способности…
– Это ты их умаляешь, брат! – Зато его браслет Фимий оценил совершенно точно. Йер, открыто носящий с собой такую сумму, способен не только ее заработать, но и отстоять. Обережь у него только для солидности, щенки какие-то, даже по сторонам не смотрят. Таких не то что тваребожцы – обычные разбойники вмиг положат. – Кстати, ты уже заходил в храм?
– Нет. – Плеть, почуяв настроение владельца, начала распускать кольца и сердито трепетать утяжеленным кончиком.
– Я могу проводить! – со злорадной готовностью вызвался Фимий. Так он и знал, «братишка» тоже решил подкопать морковки на чужой грядке!
– Хэй, давай зайдем с ним в темный переулочек, а выйдем одни? – шепнул ЭрТар на ухо Джаю.
– А вдруг он один выйдет?
– Этот боров?!
– Он же йер! Вон как мостовую разнес, даже без плети.
– Ну и что? Тюкнем по затылку и положим вздремнуть в канавке…
Фимий, заметив, что уставившиеся на него обережники о чем-то шепчутся, подозрительно покосился на них и получил в ответ две лучезарные улыбки.
– Господин йер! – Судьба в лице небогатой, но опрятной молодой женщины поставила на землю корзину и робко тронула Брента за рукав.
– Да? – недоуменно откликнулся тот.
– Не могли бы вы призвать ирну на огород? – мило покраснев, попросила она. – Тут недалеко, даже за стену выходить не надо…
– Прости, Иггрово чадо, но я очень занят. – Жрец поспешно воспользовался случаем одним махом избавиться и от «коллеги» и от «паствы». – Не могла бы ты обратиться к другому Взывающему?
Алчный огонь в глазах Фимия сделал бы честь бродячему псу в колбасной лавке. Вот уж действительно, нашла кого просить! Нет, конечно, ирна она ирна и есть, все это пустые суеверия, но до сих пор они исправно кормили странствующего йера: народ предпочитал осенять пажити благодатью Светлого, а не сомнительными щедротами Темного.
– А еще надо Иггровы Слова над племянницей моей произнести. – Женщина долго набиралась решимости, чтобы заговорить с йером, и теперь спешила выплеснуть заготовленные слова, сама ничего не слыша. – Ей три дня уже, сестра переживает, чтоб не сглазили… Что вы сказали?
Спорить с судьбой, на волю которой он отдался, Брент не посмел.
– Я сказал: хорошо, Иггрово чадо. Веди нас.
Лицо Фимия разочарованно вытянулось. Намазанный маслом ломоть выдернули из уже открытого рта, заставив больно лязгнуть челюстями. А ведь стоило обережным недоумкам свернуть на другую улицу, и эта девка наверняка подошла бы к нему! Йер воззрился на парней с еще большим отвращением, понятия не имея, насколько оно взаимное. Впрочем, треть браслета всяко лучше его дырки, и Фимий, как само собой разумеющееся, пристроился в хвост компании.
Быстро оправившаяся от смущения женщина оказалась бойкой и острой на язычок, но при этом такой обаятельной, что в чем-либо отказать ей было сложно. Одно то, что ей удалось впихнуть свою корзину ЭрТару (правда, через пару улочек та каким-то таинственным образом перекочевала к Джаю), говорило о многом. Отец Фимий, охочий до женского пола, увивался вокруг оного, как жирная моль вокруг бабочки. Молодка охотно кокетничала, но от потных лап искусно увиливала. Не Приближенный, перебьется!
– Надеюсь, ты умеешь призывать ирны? – улучив момент, поинтересовался Джай.
– Нет. Жрецам это запрещено. – Брент на ходу присматривался к углам домов, но нужных меток и зазубрин ему пока не встретилось. Хотя прочих было полным полно: тайной стенописью занимался не только орден, но и нищие, воры и бродяги, для которых разнообразные крестики и загогулины были понятнее лавочных вывесок.
– То есть ты хочешь просто обмануть хозяев? – профессионально оживился ЭрТар и деловито уточнил: – А мы далеко успеем отбежать, прежде чем они спохватятся, что никакая ирна на огород не снизошла?
– Снизойдет.
– Ты же только что...
– Ради спасения Привратницы я вправе делать все, что в моих силах… и сверх них – тоже. Я попробую.
– А этот клятый Фимий?! Если что-то пойдет наперекосяк, он тут же забьет тревогу!
– Ну отвлеките его как-нибудь.
– Слушай, это тебе надо или нам?! – возмутился Джай. – А если бы я не спросил, ты бы так напролом и поперся?
– Да, – честно сказал Брент, заработав два уничижительных взгляда. Зато цепляться к нему спутники перестали, зашушукавшись между собой.
Окраина Иггросельца ничем не отличалась от простого селища, разве что народ тут был менее любопытным, а собаки более трусливыми.
– Эй, Льяля! – окликнул женщину дедок-сосед, вразвалочку сидящий на солнечном крылечке. – Это ты чего, к Оланке взывать ведешь?
– Ага! – Молодка блеснула улыбкой и лукаво добавила: – Ну и мамочкин огородик заодно осенить.
Дедок пригляделся к компании, неожиданно гнусно расхохотался и, не в силах совладать с весельем, скрылся с йеровых глаз в сени.
– Чего это он? – подозрительно спросил Фимий. В животе у него бурчало все отчетливее: в едальне йер только и успел разок ковырнуться в тарелке да пригубить скваш.
– Да Иггр его знает, – потупилась женщина, открывая соседнюю калиточку. – Перегрелся, видать…
В дом Льяля заходить не стала, велела поставить корзинку у крылечка и зачем-то постучала в дверь. Внутри завозились, забурчали, и в проеме возникла – точнее, заполнила его – тетка в линялом платье с цветочками. Обвислые щеки, мясистый нос, маленькие глазки и тройной подбородок, складывающиеся в вечно недовольную гримасу, придавали ей удивительное, прямо-таки пугающее сходство с одной из
