красивыми ухаживаниями. Но в ее жизни такое почему-то не случалось.
3
Элизабет работала топ-менеджером крупной строительной фирмы и привыкла вкалывать с утра до вечера. Дома ее хватало только на самые неотложные дела. Какое счастье, что существуют полуфабрикаты, кухонные комбайны, стиральные машины и моющие пылесосы… — успевала подумать она перед сном, слыша, как очередной детективный роман со стуком выпадает из рук на пол.
Чтобы выдержать такой сумасшедший ритм жизни, Лиз давно приучила себя не отвлекаться на мелочи. Пусть семья терпит, если хочет жить на уровне среднего класса. Впрочем, с недавних пор ее семья состояла из трех человек: самой Лиз, сына-старшеклассника Боба и дочки-подростка Эми. То, что матери почти не бывает дома, сына вполне устраивало, и он с удовольствием жил своей жизнью, не особенно интересуясь ее проблемами. А дочка все еще любила пошушукаться с Лиз перед сном, забравшись к маме под одеяло. Однако и она все чаще закрывала перед носом матери свою комнату, в которой недавно развесила по стенам плакаты с королями поп-музыки, и там слушала с подружками разную громкую дребедень.
Спасибо, что дети хотя бы безропотно делили с Лиз домашние обязанности. Сын заезжал на машине в супермаркет, закупал продукты, правда часто на свой вкус, и забивал огромный, как шкаф, холодильник. А потом они с дочкой разогревали полуфабрикаты в микроволновке. Дети запускали по вечерам посудомоечную и стиральную машины и гуляли с абрикосовым пуделем Сэмом.
А Лиз… Она была довольна жизнью. Уж лучше отвечать за все и на работе, и дома, чем чувствовать себя, как прежде, вечно виноватой и униженной. Она даже купила для дома «оптимистическую» майку алого цвета. «Не волнуйся и будь счастлива!» — гласила надпись в районе лопаток. Порой Лиз и вправду чувствовала, что у нее, примерно там, на уровне жизнеутверждающей надписи, вырастают крылья. Долгожданная свобода подпитывала ее лучше любого допинга.
Иногда, засыпая, Лиз думала о том, что мечта провести отпуск в Европе близка как никогда. Еще недавно, когда у нее был муж Майк, пьяница со стажем, отпуск в Греции или в Италии ни в семейный бюджет, ни в стиль их жизни явно не вписывался. А Элизабет так мечтала о Европе! Она не была там со студенческих времен, но частенько вспоминала старинные соборы и дома в маленьких городках Средиземноморья. Ах эти узкие улочки с сувенирными лавками, на которых, встретившись, едва разойдутся два человека; эти очаровательные крошечные кафе на набережных; эти величественные башни и крепостные стены, откуда до горизонта видна бескрайняя ярко-бирюзовая гладь воды, играющая на солнце веселыми бликами… Многое Лиз уже помнила смутно, однако и сегодня она не променяла бы запаха крепкого кофе и копченой рыбы в тавернах, аромата моря и сосен в горах ни на какие другие радости отпускной жизни.
Наверное, я слишком сентиментальна для американки, думала порой Лиз.
А все потому, что старушка Европа напоминала ей о прадедушке и прабабушке, прибывших когда-то на корабле из Старого Света в родную Америку.
По семейному преданию, предки Лиз любили прогуливаться по красивой набережной где-нибудь в Италии и забираться на какие-нибудь знаменитые греческие развалины. Даже старинные коричневые фотографии, на которых они позируют в летних костюмах для путешествий, у Лиз сохранились. Вот бабушка на фото в укороченной до щиколоток полотняной юбке, легкой блузке и соломенной шляпке с большими полями, заколотыми шляпной булавкой, на носу у нее изящное пенсне. А вот и дедушка собственной персоной — в бриджах, застегнутых снизу на манжеты, и белой просторной рубахе. В руке у него походный посох, а бабушка держит корзину с провиантом.
Как-то у них все было основательно! И ели они неторопливо, со вкусом… Это не наши перекусы на скорую руку в автомобиле возле «Макдоналдса», ностальгически думала Лиз, разглядывая перед отпуском старинные фотографии. Она верила, что ее симпатичные предки, словно ангелы-хранители, будут помогать ей в пути и беречь от всяческих напастей. Пожалуй, надо будет взять в отпуск их фотографии. Все-таки перелет через океан — дело опасное, решила тогда Лиз и, вынув фотографии из альбома, положила в конверт и спрятала в сумочку.
Когда Лиз была замужем, зная больное самолюбие мужа и его ревнивый нрав, она никогда не посмела бы путешествовать в одиночку. Майк закатывал ей сцены из-за модных тряпок, зато на свои «игрушки», вроде дорогого мобильника, тратился исправно. А еще ревновал ее ко всем, даже к менеджеру по кадрам Нику Брауну, похожему на маленького усатого таракана.
Лиз прекрасно помнила тот день, когда Майк опять пришел пьяный и стал искать, к чему бы придраться.
— Ты меня не ждала! — грохнул он кулаком по столу. — Я имею право требовать от жены хотя бы горячего ужина!
— Уже поздно. Ужин давно остыл. Можешь разогреть его в микроволновке, — спокойно сказала Элизабет, изо всех сил стараясь не сорваться на скандал, и поднялась, чтобы уйти в свою комнату.
— Ничего! Скоро у меня все будет как у людей! — прохрипел Майк. — И горячий ужин, и любящая женщина в постели. Постой, не спеши удрать от меня… Сейчас я скажу тебе что-то важное, Лиз. — Я ухожу от тебя к другой женщине. Посмотрим, что ты запоешь, когда станешь одной из тех никчемных одиноких теток, которым за тридцать! Будешь читать дурацкие книжонки типа «Как женить на себе мужчину за 24 часа» и ходить на посиделки с такими же никому не нужными бабенками. Адью, дорогая, как говорит твой слащавый любимчик Ален Делон.
Лиз даже не всхлипнула.
Вот и славно! — подумала она и внезапно почувствовала облегчение, словно гора с плеч свалилась. Бог всегда все устраивает к лучшему. Не зря я молилась по воскресеньям в храме об устройстве моей жизни. Еще недавно я и мечтать не могла, что все так удачно разрешится. Что Майк найдет дурочку, которая будет терпеть все его выходки. А теперь все счастливы: и он, и я, и неизвестная женщина. По крайней мере теперь меня не будет мучить совесть. Мол, если я брошу Майка, он рано или поздно погибнет в аварии, потому что вечно пытается сесть за руль пьяным, если я его не остановлю.
Внезапно как рукой сняло ее многолетнюю жалость к непутевому супругу, страх, что скажут соседи, опасения, а как же дети, — словом, все, что мешало ей давным-давно отправить зарвавшегося благоверного на все четыре стороны.
Взглянув на другой день в зеркало, Лиз отметила, что она даже похорошела. Во всяком случае, исчезли круги под глазами. А спустя какое-то время она с удовольствием заметила, что у нее изменилась походка, а спина стала более прямой. Прежде она ходила дома, слегка сутулясь, непроизвольно подняв плечи, словно постоянно ждала окрика или даже удара.
Впервые после долгого времени Лиз посетила косметический салон и сделала там кучу разных процедур, совершенно не волнуясь из-за потраченных денег.
Она сама предложила мужу пока не оформлять развод. Оказалось, что новая пассия Майка, о которой он твердил ей теперь постоянно, официально все еще была замужем. Но свое согласие на то, чтобы жить отдельно, Лиз дала. Самое нелепое, что Майк от этого пришел в бешенство: с какой стати она это сделала так быстро и охотно? Значит, у нее давно кто-то был. Так он и думал! Просто был уверен! Она обманывала его, Майка, эта красивая дрянь…
Впрочем, теперь истерики мужа ее уже не задевали. Он мгновенно стал для нее чужим человеком, теперь его отношение к ней уже не имело никакого значения. Главное, раздел имущества особой трудности не представлял. Любой начинающий адвокат взялся бы вести их дело: в их случае не было никаких подводных камней. Просторный дом, их главное имущество, достался Лиз в наследство от родителей, так что муж после развода претендовать на него не мог. Правда, в те редкие часы, когда супруг не пил, он активно участвовал в ремонте дома. Что ж, небольшую сумму отступных Лиз готова ему заплатить. Все-таки не один год вместе прожили. В конце концов, он отец ее замечательных детей. Однако суд обязан учесть их интересы и доля бывшего супруга будет не особенно велика…
И все-таки с официальным разводом Лиз решила не спешить. Пусть дети постепенно привыкнут к
