и Тины дела там затормозились. Кейт, как могла, ответила на неизбежные вопросы. Сказала, что мать заболела, а она сама выбила плечо, когда неудачно упала. Все равно вернуться назад было приятно. Вот только тревожило странное ощущение.
Нет Тины.
Пакер нанял нового исследователя вместо Тины, Сунила. Он был индийцем, кандидатом наук, изучающим клеточную физику в Кембридже.
Он казался довольно милым, хотя Кейт понимала, что встретила его весьма прохладно. Его появление казалось ей признанием, что Тина никогда не вернется в лабораторию, а Кейт даже думать о такой возможности не хотела. Пакер поставил его на проект, над которым работала Тина.
Кейт все никак не могла привыкнуть, что ее нет рядом. Но работа тем не менее должна продолжаться.
За этот месяц накопилось много данных, приходилось наверстывать упущенное. Их следовало занести в архив, написать отчет о ходе работы, заполнить тьму государственных анкет. Пакер собирался подать заявку на новый грант в Национальный научный фонд.
Ее плечо еще не позволяло ей проделывать обычные операции. Кейт представляла себе, как она уронит чашку Петри и дорогостоящая культура стволовых клеток окажется размазанной по полу.
Но наступил момент, когда она не смогла удержаться. Отложила в сторону писанину, пошла в лабораторию и достала из холодильника две чашки, покрытые слайдами.
Лейкемический цитоплазменный прототип № 3. Стволовая клетка модель 472В.
Тристан и Изольда.
Она отнесла чашки к микроскопу. Положила лейкоцитную клетку на поднос и включила мощный микроскоп. Волнистая клетка со знакомым пятном в центре была прекрасно видна. Кейт улыбнулась.
– Привет, девочка…
Все равно что поздороваться с подругой.
– Давненько не виделись, – сказала Кейт, регулируя линзы. Затем она надела свои очки с лупами, положила крохотный катетер на край чашки и осторожно перенесла клетку в крошечную стеклянную трубочку и затем на слайд с лейкоцитом.
Потом она сузила обзор микроскопа. И увидела обе клетки.
– У кого-то виноватый вид сегодня, – ухмыльнулась Кейт. – Вы, ребятки, не заигрывали ни с кем, пока меня не было?
Было так приятно видеть их снова. Мир ясности и порядка. Единственное, чему всегда можно доверять: идеальной симметрии отдельной клетки.
Она продолжала работать. Ей казалось, что часы повернули вспять. Что вот-вот в комнату заглянет Тина и объявит о необходимости восполнить дефицит кофеина. Шарон жива, и Кейт никогда не слышала, как она говорит по телефону, что отец арестован. Было приятно спрятаться здесь хоть на минуту, хотя она прекрасно понимала, что все это фантазии.
– Кейт.
Кейт подняла голову. Это был Сунил.
– Простите, мне сказали, что вы можете научить меня вводить данные в цифровую машину.
– Конечно. – Кейт улыбнулась. Не так уж он и плох. – Я просто здоровалась со старыми друзьями. Я приду в библиотеку через минуту, ладно?
Сунил тоже улыбнулся:
– Спасибо.
И вышел. Кейт прислонилась лбом к микроскопу. Беда в том, что она понятия не имеет, вернется ли Тина на работу. Будет ли она такой же, как раньше. Глупо цепляться за эту надежду. Ведь работа не должна останавливаться.
Она осторожно перенесла клетки назад в их стерильные чашки. И отправилась к холодильнику, чтобы поставить их на место.
В этот момент завибрировал сотовый. Грег, решила она, хочет поздравить ее с первым рабочим днем. Кейт открыла телефон, одновременно наклонившись к нижней полке холодильника. Поднесла телефон к уху.
– Эй!
Голоса на другом конце линии она не слышала уже несколько месяцев. Когда-то он был дружелюбным. Сейчас у нее по телу побежали мурашки. Чашка Петри выскользнула у нее из рук, упала на пол и разбилась.
– Привет, ягодка.
Глава шестьдесят седьмая
– Папа?..
Кейт оцепенела. Она не знала, что делать и говорить. Кейт так давно хотела услышать голос отца, а теперь он пугал ее почти до смерти.
– Папа, никто не знает, жив ты или умер.
– Прости, что я заставил всех волноваться, детка. Но я здесь. Я здесь… Сказать не могу, как я рад слышать твой голос.
Кейт быстро выпрямилась и прислонилась спиной к дверце холодильника. Ее глаза остановились на осколках чашки на полу.
– Мне нужно с тобой поговорить, Кейт.
Она почувствовала озноб.
– Папа, ты знаешь, что случилось, верно?
Последовала пауза.
– Я знаю, солнышко. – Бен вздохнул.
– Ее застрелили. Мы похоронили ее на прошлой неделе. Если ты знал, почему тебя там не было?
Она не знала, что можно ему говорить. О фотографии? Меркадо? Но она не стала говорить того, что действительно хотела сказать.
– Все считают, что ты сделал эти ужасные вещи. Что ты убил агента по своему делу, Маргарет Сеймор. Они показали мне фотографии. Это какой-то ужас… Папа, где ты был? Все о тебе беспокоятся. Мы похоронили маму на той неделе. Почему ты с нами не связался?
– Кто, Кейт? – спросил отец странно ровным голосом. – Кто считает, что я сделал все эти ужасные вещи?
– Каветти. ФБР. – Внезапно Кейт застыла. Она не знала, что она может ему сказать.
– Я хочу, чтобы ты не верила тому, что они обо мне говорят, Кейт. Я не убивал эту женщину. Я никому не причинял вреда. Эти люди убили мою жену. Твою мать. Я вынужден прятаться. Не могу быть с вами. Они отняли у меня все, что я любил в этой жизни. Ты ведь им не веришь, правда, Кейт?
– Я бы хотела не верить, папа, но…
– Ты не можешь им верить. Мне надо тебя увидеть, детка. Это ведь я, Кейт… Я…
Она закрыла глаза. Схватилась за телефон обеими руками.
Это был ее отец, она слышала знакомый, уверенный голос, которому всегда доверяла. Что, если все это часть плана подставить его? Выдать его за убийцу этого агента? Что, если на самом деле это изначально был Меркадо и все, что им было нужно, – это заставить его появиться, чтобы использовать ее и добраться до отца?
Ее охватил страх.
– Папа, ты должен обратиться к этим людям из программы. Ты же не можешь прятаться вечно. Тебе нужно сдаться.
– Боюсь, что все не так просто, ягодка. Я считаю, что ФБР допустило убийство Шарон. Мне думается, что там есть люди, которые заодно с Меркадо. Они могут даже подобраться близко к тебе, Кейт. Мне нужно тебя видеть, детка. Мне не к кому больше обратиться.
