За спиной пани Евы — Роман, Петр и Себастьян.
Что-то случилось!
Видно по выражению их лиц.
Кшиштоф встает и жестом показывает Еве, что их нужно оставить одних.
— Знаешь, что мы выяснили насчет Бубы?
Ах, так вот в чем дело, в синяках на предплечьях. Может, оно и к лучшему, что они в курсе, вместе что-нибудь придумаем.
Ведь она из нашей компании.
— Буба все время была… Господи! Только не это! Кшиштоф краснеет.
Неужели она им рассказала? Достаточно шепнуть словечко Басе, та, разумеется, передаст Петру, а если что-то известно этим двоим, значит, знают Роза и Юлия, — иными словами, все. Спятили совсем — трепаться о таком. Взрослые ведь люди, а какие сплетники. Правда, так было всегда. Еще со школьной скамьи. Вроде и стыдиться-то особенно нечего, но так не поступают…
— А я знаю, — говорит он. Тоже мне новость.
— Откуда? — Роман с удивлением глядит на него.
То есть как откуда? Кому, как не ему, знать, что до вчерашнего дня она была девицей. Нашли тему для разговоров. Да еще и в офис заявились.
Вдруг они считают, что он вел себя непорядочно… что он воспользовался?
— А вы откуда?
Что за дурацкий разговор пошел, не мужики, а бабы базарные!
— Она скрывала от нас! — с упреком произносит Петр.
— И от меня тоже… Откуда вы узнали? Сама вам сказала?
— Мне Юлия сообщила. И Ромеку тоже. А я позвонил Себастьяну, и мы сразу же помчались к тебе!
Ну просто ни в какие ворота.
— Значит, и Юлия в курсе? Кшиштоф тяжко опускается в кресло.
Ну все проинформированы. Хуже и не придумаешь.
Ребятки, он давно вырос из пеленок и отвечает за свои поступки. И вообще, такое не обсуждают даже с друзьями.
— Все знают, — произносит Роман и испытующе глядит на него. — Буба очень больна.
Кшиштофа пробирает ледяная дрожь. Следы от уколов… как же он не догадался! И эта худоба… да ведь у нее, наверное…
Ему делается нехорошо.
— У нее СПИД? — чуть слышно спрашивает Кшиштоф, обретя дар речи.
— Спятил?! — Роман возвышается над ним, как тогда, в далеком прошлом, только сейчас он художник, а не начинающий психолог, а Кшиштоф здоров, никаких признаков депрессии. — У нее рак почки… Это для нее собирали деньги… Енджей сказал, не хватает около сорока тысяч… В Америке есть новаторская методика, заменяется костный мозг, и тогда защитная система организма в состоянии противостоять. Она все время строила из себя героиню, не хотела, чтобы ее жалели…
К изумлению друзей, Кшиштоф улыбается и с облегчением вздыхает. Рак, рак. Вот в чем вся причина. Деньги и страшная болезнь, ничего больше.
Буба, не отчаивайся, любимая, я спасу тебя. Обязательно спасу.
Скрежет ключа в замке будит Басю. На животе у нее лежит рука Петра, она отодвигает ее, но Петр в полусне притягивает супругу к себе. Бася тормошит мужа.
Кто-то пытается проникнуть в квартиру.
Дверь открывается. Бася ныряет с головой под одеяло. Петр дал кому-то ключи и забыл набросить цепочку.
Ой-ой-ой, нет, похоже, это все-таки…
Пани Хелена подходит к кровати, Бася высовывает нос из-под одеяла.
Ай, кто это?
Незнакомая толстуха вопрошает ангельским голосом:
— Так вы, пан Петр, еще не встали? Я ведь говорила: сегодня приду мыть окна. Ах, жена вернулась… ну я к воскресенью и испечь что-нибудь могу. — Пани Хелена поворачивается и выходит, напевая какую-то арию.
Могли бы и предупредить. Тогда она не заглядывала бы в спальню.
Кшиштоф заезжает на мойку, выходит из машины, нежно касается крыши (он любит свой автомобиль), захлопывает дверь и передает ключи служащему станции:
— Помыть, отполировать с воском. Почистить салон. Все.
— Сделаем, шеф, — отвечает мужчина в синем комбинезоне.
Сложный клиент попался ему с утра пораньше. Придется попотеть. Ведь вернется за машиной, придираться начнет. Ни одной мелочи не пропустит.
— Хотел бы от всей души поблагодарить всех, кто внес свою лепту в сбор средств на пересадку костного мозга. В четверг наша подопечная улетает, попросим же Господа, чтобы он смилостивился над ней.
Хочу передать вам еще вот что. Одному из нас, еще мальчику, нужен специальный протез, который, к сожалению, тоже стоит денег. Я обращаюсь к вам, братья и сестры, войдите в положение ребенка. Кто из нас не хотел бы быть здоровым! Ходить, кататься на велосипеде, танцевать, бегать за девушками! У выхода вы увидите кружки. На них надпись: «Нога для Камиля». Будьте щедры, Господь Бог сторицей вознаградит вас за пожертвование! Только жертвуйте не корысти ради — жертвуйте от чистого сердца!
Ксендз Енджей осеняет себя крестом и опускается на колени перед алтарем. Не сумел он на этот раз найти достойных слов. Его до того растрогали последние события, что в голове все смешалось.
Пригласить всех на чай — вот и все, что он мог сделать. Уж теперь-то пани Марта никого не прогонит, а он обрадует друзей сообщением, что все в порядке. Иначе откуда им узнать, в костеле их наверняка не было…
Что ж, придется попросить Господа о снисхождении для них.
— Юлия, ты была на мессе? — Ксендз Енджей сердечно целует Юлию в обе щеки.
Как ребятки повзрослели! Время летит.
— Нет, — отвечает Юлия.
— Значит, со зрением у меня не так плохо, — обрадовался ксендз. — Я ведь тебя там не видел.
— Лучше наденьте очки! Надо же, неслух какой! И операцию все хочет перенести, а уже назначили на двенадцатое!
Пани Марта расставляет тарелки на столе: раз, два, сколько же гостей будет? Может, хоть они вразумят его? Она, конечно, ему этого не скажет, но где это видано, так наплевательски к себе относиться! Грех это.
— Грех разгильдяйства, — тихонько ворчит себе под нос пани Марта в надежде, что ксендз услышит. Пусть знает, она не дура!
Так и есть, услышал. По крайней мере со слухом у него все в порядке.
— Я знаю, знаю, пани Марта, я отложил операцию всего на несколько дней, — оправдывается ксендз Енджей. — Присаживайтесь, Буба не придет, до среды у нее обследование, чтобы там сэкономить…
Надежды Кшиштофа увидеться с Бубой рухнули. Ничего не попишешь. Кшиштоф улыбается ксендзу, а Енджей подмигивает ему в ответ. Будто напоказ.
Все всё заметили.
Какие такие дела могут быть у ксендза с Кшиштофом?
— Садись, Басенька, чего ждешь. Все равно никто не собирается менять желтые салфетки. — Себастьян отодвигает стул.
