Уже перед самым выездом на шоссе Барлоу сказал:
— Если ты так зациклился на этом, тебе стоит облегчить душевное бремя. Потолкуй со своим напарником, сынок.
Паз резко вывернул руль, а потом нажал на тормоз. Машина остановилась на дорожке, ведущей к небольшой платной стоянке. Он достал с заднего сиденья свой портфель и вынул из него папку, оставленную агентом Робинеттом. Извлек из папки фотоснимок, который столь пристально изучал раньше, и протянул Барлоу.
— Хороший снимок, — сказал Барлоу. — Мой папаша его не одобрил бы с чисто профессиональной точки зрения, ведь он был лучшим фотографом во Флориде, но…
— Брось ты свои разглагольствования, Клетис! Парень сейчас в Майами! Это он на снимке!
— Откуда ты это знаешь?
— Он находился здесь, когда погибла Мэри Доу. И он был в Майами, когда произошли два наших убийства.
— Ты его видел?
— Нет, я разговаривал с руководителями театра «Гроув». Он точно был в Майами во время и первого, и второго убийства. Я сам был на представлении его пьесы, и люди смотрели на меня и махали мне, словно я какая-нибудь знаменитость. На какого подозреваемого в убийстве я оказался похожим? На того, кто убил Диндру Уоллес, верно? Зрители в фойе приняли меня за автора пьесы. Тогда я не обратил на это особого внимания, но сейчас оно обрело смысл. Автор сам играл в своей пьесе и был загримирован под белого, вот тебе и наш тип на велосипеде. Черт, ведь я видел его на сцене в ту ночь, когда была убита Тереса Варгас. Он не умеет управлять машиной, ты же помнишь, что Робинетт говорил нам об этом необычном обстоятельстве. Он американец, внешне привлекательный, умеет поговорить, и об этом Робинетт тоже сообщил нам. А в папке есть сведения, что и он, и его жена изучили основы африканского колдовства. Да, все это имеется в досье ФБР, если, конечно, она не лгала своим коллегам-ученым. Возможно, она и теперь с ним, его старушка, которая изобразила самоубийство, чтобы отвести подозрение от мужа. А твой замечательный Доу ее покрывает.
— Ничего подобного.
— Ты уверен?
— Он честный человек.
— Да, точно! Таким понимающим ребятам, как ты, ни к чему детектор лжи.
Лицо у Клетиса сделалось очень строгим.
— Джимми, ты хороший коп, но ты оцениваешь людей только с точки зрения копа. Этот человек перенес тяжкие страдания, и они сделали его более сильным. Укрепили его веру. Ты просто не понимаешь, насколько она велика, ведь такая сила веры — редкое явление в нашем мире. Я считаю себя христианином, но я не достоин завязывать ему шнурки на ботинках. Он ничего не скрывает, да и не в этом дело. Каким образом твой подозреваемый мог бы совершить преступление, если он весь день находился в двадцати милях от дома? Мы можем лишь принять его алиби.
— Я не знаю, как он это сделал, — признался Паз, — но Джейн Доу в этом вот документе утверждает, что она знает. Существуют африканские яды растительного происхождения, и с их помощью он мог появиться на месте преступления и убраться оттуда никем не замеченным. Он одурманивает своих спутников, ускользает из машины, совершает преступление, потом возвращается в машину на обратном пути, а они считают, будто он все время находился вместе с ними. Они не могут вспомнить, что он делал, но уверены, что он был с ними.
Барлоу посмотрел на снимок.
— Пожалуй, он и в самом деле немного похож на тебя. Хотя, если хочешь знать мое мнение, ты гораздо красивее.
Джимми выхватил у Клетиса фотографию и спрятал ее в папку.
— Держу пари на твою голову, это он.
Барлоу поглядел на него со смешинкой в светлых глазах.
— Я думаю, ты, скорее всего, прав. Я тоже считаю, что это он.
Паз почувствовал огромное облегчение. Ему хотелось сгрести Барлоу в объятия и расцеловать.
— Ладно, порядок, — сказал он. — Я уж думал, что я там сойду с ума.
— У тебя есть свои недостатки, но помешательство к ним не относится. Выходит, однако, что тут совсем другая история. Мне надо малость подумать. Кстати говоря, сидя на этой дорожке, мы к этому типу не приближаемся.
Они поехали прямиком в аэропорт Ла Гуардиа и улетели в Майами, куда прибыли после семи вечера. По дороге из аэропорта Паз сделал несколько звонков и выяснил у администратора театра, что Де Уитт Мур остановился в «Пойнсиана-Сьютс», комплексе одноэтажных студий на Брикелл. Они заехали туда; Мура дома не оказалось. С теми же результатами посетили и театр. Тогда они поехали в Управление полиции, поговорили с Мендесом и доложили ему, что убийство в Сайоннете совершил тот же человек, который орудовал в Майами, что у них появились некоторые обнадеживающие нити, но реального подозреваемого пока нет, — это была стратегическая ложь во имя того, чтобы избежать обсуждения версии о враче- колдуне. Впрочем, начальник их не слишком выпытывал, поскольку ему с избытком хватало дел с размещением и охраной женщин на сносях, которых набралось сто девяносто четыре. Их поселили в отеле «Милано», четырнадцатиэтажном здании на Бискейн, выстроенном на деньги от продажи наркотиков и перешедшем во владение города после разоблачения и краха шайки наркодельцов. Отель пустовал вот уже несколько месяцев, так как городские власти до сих пор подыскивали человека, который взялся бы превратить здание в нормальный отель, а не в предприятие для отмывания грязных денег. Здание сохранило вполне презентабельный вид. Теперь огни «Милано» снова зажглись, кондиционеры заработали, а полицейские со всего города занимались тем, что охраняли беременных женщин и сопровождали их на улицах в случае необходимости.
Барлоу отправился домой, и Паз тоже, но он покинул свое жилище примерно после половины девятого и подежурил в машине возле «Пойнсианы». Он выкурил несколько больших сигар, наблюдая за людьми, входящими в здание и покидающими его. Мур не появился до полуночи, и Паз решил, что он творит свои колдовские делишки, быть может вместе с верной Джейн, где-то на стороне и будет отсутствовать всю ночь. Джимми вернулся домой, переоделся в шорты, осушил пару банок пива «Корона» и погрузился в чтение книги Марии Саласар о сантерии. Главным, что он оттуда извлек для себя, было описание галлюцинаций участников церемонии: им представлялось, будто в них вселяются ориша. В этом он мог попробовать разобраться. Может ли кто-либо вызвать галлюцинации у другого человека посредством некоего влияния… Джимми поискал в тексте подходящее определение… а, вот: «постгипнотическое внушение». Возможно. Выражение имеет чисто научный смысл, нечто вроде таких, как «инфаркт миокарда» или «пьезоэлектрическая вспышка». Он отложил в сторону книгу Саласар и взялся за книгу Вьершо, которую дал ему Ниринг. Он читал предисловие со все возрастающим волнением. Понятно, что имел в виду Ниринг. Вьершо утверждает, будто галлюцинация может быть наведена на расстоянии, что шаманы ченка умеют показать вам не существующие в реальности предметы или явления, даже если вы находитесь на расстоянии многих миль. Паз продолжал читать с увлечением, недоверием и все большей тревогой.
Зазвонил телефон. Паз взглянул на определитель номера: звонила мать. Он знал, чего она от него потребует, но не собирался действовать по ее указке. Он вышел из дома и доехал до Майами-ривер, где держал на причале свой катер. Мать не знала, что у него есть собственное судно, а если бы знала, то не одобрила бы, во всяком случае, такое судно: длиной в двадцать два фута, изготовленное из клееной фанеры местным мастером и выкрашенное в цвет морской волны. Внутри все предельно просто: две койки с матрасами из пенопласта, холодильник, патентованная печка, фонарь, фанерные шкафчики. Все грязное, зато мотор в сто пятнадцать сил, новенький и без единого пятнышка. Паз включил его, спустился вниз по реке и ходил кругами по заливу пару часов, пока не обрел полную уверенность, что ресторан уже закрыт. Он чувствовал себя гораздо лучше, чем во все предшествующие дни, и, как всегда, удивлялся, почему это он не совершает морские прогулки чаще. Вернувшись домой, он еще почитал Вьершо и уснул в своем белом кожаном кресле с книгой на груди. Он был разбужен Мендесом без четверти пять утра.
— Мерзавец проделал это снова, — сказал Мендес.
Пазу незачем было спрашивать, кто этот мерзавец и что он сделал. Однако про себя он отметил, что
