который приглашают всех родственников и друзей семьи. Эта церемония называется цюй-фу, или снятие траура. В 1871 году я присутствовал на таком банкете. Он был устроен в резиденции мандарина по имени Хуан Синли на улице Цзися в Гуанчжоу, в старом городе. Банкет был весьма внушительный, и в нем принимали участие все родственники и друзья семьи. У древних персов также существовал обычай, согласно которому траур по отцу или матери продолжался три года, и по завершении дней траура члены семьи устраивали пир. По всей вероятности, пир, который устроил персидский царь Артаксеркс для великих мужей страны в конце третьего года своего правления (Есф., 1: 3), знаменовал окончание траура по отцу. Хотя в Китае срок траура по родителям составляет два года и семь месяцев (в речи этот срок округляется до трех лет), дети усопшего и их жены с детьми отмечают также каждую годовщину смерти, отправляясь в буддийский монастырь и устраивая там жертвенник с временной именной табличкой. В то же время монахам оплачивают заупокойную службу. При этом члены семьи не надевают траур; напротив, они облачаются в дорогие наряды. Нередко мне приходилось быть свидетелем таких церемоний в больших монастырях Кантона (чаще всего – в так называемом монастыре Цветущего леса). Любой гражданский или военный чиновник в годовщину смерти родителей волен не выходить на службу. Кроме того, годовщина смерти императора является выходным для всех чиновников страны. Эти дни называются сюй-шоу, или Продление долголетия, и те, кто их отмечает, должен в эти дни поститься.
Я уже писал, что могилы китайской знати замечательны размерами участков, на которых находятся. Они бывают от девяноста до девяти ярдов в радиусе. Участок размеров девяносто ярдов в радиусе полагается умершему чиновнику первого ранга, а девяти – человеку, чей ранг ниже седьмого. Все такие могилы могут быть обнесены оградой, и, если покойный носил титул герцога, маркиза или графа, он имеет право на две сторожевых башни по углам стены. У могилы любого чиновника, принадлежавшего к первым пяти рангам, можно поставить одну, а чиновникам четырех остальных рангов башен не полагается, зато их родственники имеют право нанять двух сторожей, которые охраняют могилу ночью. К кладбищам, где покоятся чиновники, прикреплены земли или дома, арендная плата с которых идет на содержание могил в порядке и на жалованье сторожам. К гробницам знати и чиновников первого и второго ранга иногда ведет извилистая мощенная камнем дорога, по краям которой стоят скульптуры{85} , нередко больше натуральной величины. Две статуи изображают сановников; две – воинов в доспехах; остальные представляют собой парные изображения лошадей, верблюдов, овец и тигров. В начале дорожки возвышаются две каменные колонны. У гробницы чиновника третьего ранга полагается ставить парные статуи лошадей, тигров и баранов, четвертого – лошадей и тигров, пятого – лошадей и баранов. Статуи делаются из гранита, вход отмечен двумя колоннами. Считается, что каменные тигры предотвращают приход дикого животного, которого китайцы называют мэн-цан; говорят, что оно поедает мозг трупов. Бараны, верблюды и лошади, может быть, имеют отношение к основному занятию монголов – пастушеству. В северных и центральных провинциях вокруг могил сажают пихты и кипарисы, чтобы не подпустить туда мэн-цана. Эпитафия на могильном камне включает имя умершего, указание, к какому поколению он принадлежал, даты рождения и смерти, титулы, имена сыновей и внуков, название деревни, в которой он жил; иногда перечисляются его добродетели. Плита перед могилой герцога, маркиза или графа должна быть девяносто китайских дюймов в высоту и тридцать шесть – в ширину. Непосредственно над надписью помещают изображение головы рептилии под названием ли шириной тридцать два дюйма. Плита стоит вертикально и покоится на каменной черепахе шириной тридцать восемь дюймов. Надгробная плита чиновника первого ранга на пять дюймов ниже и на два уже, чем у аристократа. Изображение ли тоже делается на два дюйма уже. Размер надгробных плит на могилах чиновников каждого следующего ранга уменьшается соответственно. На камне, помещенном на могиле чиновника второго ранга, вырезают изображение ци-линя – сказочного животного, которое, по преданию, показывается при рождении мудреца. На надгробном камне чиновника третьего ранга находится изображение животного бэй-цай. На надгробиях чиновников низших рангов изображают древний китайский иероглиф круглой формы. Позади надгробной плиты ставят другой камень с титулами и именами усопшего и его предков. Надпись на нем сообщает также, каким по счету сыном он был и насколько пережил отца. Такие могилы есть в некоторых деревнях у подножия гор Белых Облаков рядом с Кантоном и в Наньтяне – деревне неподалеку от реки Хуанпу. Когда я посетил Нань-тянь, моих слуг предупредили, чтобы они не трогали каменные скульптуры на дорожке, и сообщили, что были случаи, когда из-за этого серьезно заболевали. Одна из самых интересных могил такого рода находится неподалеку от восточных ворот Кантона. В ней покоятся останки известного маньчжурского министра, умершего в Кантоне. Она была устроена в 1644 году по повелению императора Шуньчжи. В номере Friend of China от 24 августа 1861 года был напечатан перевод надписи на тамошней надгробной плите. Здесь я привожу выдержки из него:
«Император Шуньчжи, получив повеление Небес, говорит: «Слава царства в том, чтобы преумножать благосостояние и награждать достойных. Из всех достойных особо следует лелеять и возвышать тех, кто помогал создать царство, потому что, видя это и ожидая поощрения, другие также будут склонны действовать на благо правительства. Так делали и в древности, и в современности. И это справедливо…» Далее, упомянув о том, как покойный служил государству, император продолжает: «Ты, Пань Чжифу, был руками и ногами императора. Был ты полезен до крайности и верен днем и ночью. А ты, жена Пань Чжифу, умело управляя семьей, тоже была весьма хорошей помощницей мужу. Император объявляет свою волю, это касается и тебя. Когда Пань Чжифу был генерал-майором, ты так ему помогала, что превзошла любых других женщин, и поэтому ты будешь вознаграждена по заслугам. Я жалую тебе первый ранг, памятуя о твоих усилиях и помощи, оказанной тобой мужу. Я жалую эту несравненную награду также из-за твоего целомудрия и послушания. Хоть ты и мертва, твой дух сознает, какой чести тебя удостоили, и ты не забудешь сей великой награды». Надпись заканчивается таким обращением к покойному министру: «Твой нрав поистине был благородным, а сердце – верным. На службе ты был почтительным и исполнительным. Внезапно ты умер. Увы, это горько опечалило меня, и я разрешаю воздавать твоей душе больше почета, чем это делается обычно. Твоя душа не лишена сознания, так пусть она в полной мере насладится этим. За воротами велико лишь твое имя. Ты храбро сражался. Многие годы ты охранял границу. Но вдруг случилось так, что твоему телу пришлось покоиться в воде и в глине. Я приношу тебе жертвы, чтобы показать, что оплакиваю твою смерть. Процветай, и пусть к нам вернутся твои сыновья».
Что касается связи с историческим прошлым, самая интересная из посещенных мной таких могил была расположена рядом с Ханчжоу. В ней покоятся останки некоего Юэ Пэнцзюя (Юэ Фэя), генерала, жившего в правление Хуэй-цзуна – императора династии Великая Сун. Оказывается, Хуэй-цзун был взят в плен во время сражения с вторгшейся в пределы его царства армией государя соседней страны, и императрица предложила большую награду любому из офицеров его армии, который смог бы нанести поражение врагу и вернуть трон ее мужу. За это взялся отличившийся в боях воин Юэ Пэнцзюй. Но первому министру пленного государя совершенно не хотелось, чтобы предприятие генерала увенчалось успехом. Он стремился к тому, чтобы император умер, и тогда можно было бы занять трон. Его жена, как вторая Иезавель, поощряла замыслы мужа и задумала добиться казни Юэ Пэнцзюя по ложному обвинению. В соответствии с ее планом первый министр, которого звали Цинь Гуй, доложил царице, что генералу не только безразлично спасение государя – он еще и всячески угнетает солдат, находящихся под его началом. Так, он дает им мало еды или вовсе не кормит, задерживает жалованье и к тому же не ведет на врага, который постоянно смеется над его очевидным слабоумием. Услышав доклад министра, императрица решилась казнить Юэ Пэнцзюя. Генерал был отозван, и Цинь Гуй, боясь его разговора с императрицей, тайно велел обезглавить его. Это было сделано не властью ее величества, но от ее имени, и приказ был выполнен, когда генерал прибыл в Ханчжоу. Старейшины города заподозрили неладное и подали императрице доклад, в котором изложили свои соображения. Провели расследование; когда была доказана вина первого министра, его жены и еще двух человек, их бросили в темницу, где Цинь Гуй через два месяца заболел и умер. Затем войско отдали под начало двух сыновей Юэ Пэнцзюя, которые оказались такими же храбрыми, что и их несчастный отец, и вскоре разгромили врага и вернули на трон Хуэй-цзуна. Когда это случилось, жену Цинь Гуя подвергли смерти удушением, а два других узника – мужчины – были казнены через медленную пытку. Жены, дети и другие близкие родственники этих двух заговорщиков были казнены, как и дети и ближайшие родственники жены Цинь Гуя. Юэ Пэнцзюю оказали посмертные почести: возвели гробницу, которую можно видеть и сейчас. Она имеет форму большого круглого кургана и построена из кирпича. Перед ней, рядом с каменным алтарем и надгробным камнем с надписью, стоят ворота с тремя арками. Статуи на аллее, ведущей к гробнице, изображают двух министров, четырех воинов, двух коней, двух баранов и двух цилиней
