– Не беспокойтесь, я сделаю все, что смогу, – заверил ее Камерон, затем взглянул на конверт и наморщил лоб. – Присилла, а что, если нас убьют или снова схватят?
– Тогда меня повесят, – улыбнулась она. – Не позволяйте убить себя, полковник.
– Слушаюсь, мэм. Ни за что не позволю, – низко поклонился он.
Присилла махнула рукой, и повозка тронулась в обратный путь. Звук копыт еще долго эхом раздавался в тишине ночи.
– Ну, парни, мы почти дома! – воскликнул Камерон. – Готовы в путь?
– Обожаю пешие прогулки, – бросил Билли.
– Я тоже, – поддержал его Дэйви.
Налетел ветерок. Дэниел вдруг замолчал и оглянулся назад, на северо-запад. В сторону Мэриленда. На мгновение сердце его сжалось от невыносимой боли. Боль не имела никакого отношения к желанию отомстить. Она была вызвана желанием прикоснуться к ней.
Полковник с трудом сглотнул и улыбнулся ребятам:
– Ну что ж, джентльмены, в путь!
За ночь они дважды слышали цоканье копыт и прятались в придорожных кустах, пережидая, когда проедет патруль янки.
К утру беглецы забрались в какую-то пещеру и выспались.
После полудня их всерьез начал мучить голод. Пришлось довольствоваться лесными ягодами.
Когда снова стемнело, они продолжили путь. Чуть отклонившись от маршрута. Билли порыскал по округе и умудрился стащить яблочный пирог прямо из окна небольшого фермерского домика.
«Наверное, хозяйский мальчишка получит за это хорошую трепку, – подумал Дэниел. – Когда-нибудь я вернусь сюда и заплачу за угощение».
…Они находились в пути уже четверо суток. Снова услышав топот копыт, они, кажется, в тысячный раз спрятались в кустах.
Камерон, напрягая зрение, попытался разглядеть всадников.
Серые мундиры! Причем не просто серые, а знакомые. И не только мундиры, но и некоторые лица.
– Надо продолжать поиски. – Голос офицера показался Дэниелу до боли знакомым. – Наша разведка доложила, что они идут дорогой на Фредериксберг.
– Стой! Кто идет? – крикнул вдруг кто-то.
Из кустов, подняв руки и улыбаясь во весь рот, вышел Дэниел;
– Не стреляйте, друзья! Думаю, именно нас вы и ищете.
– Дэниел! – радостно воскликнул какой-то кавалерист и бросился к нему. Это был капитан Джэрвис Малрайни, сосед и близкий друг, что служил под его началом с первых дней войны.
Рыжий, с веснушчатым лицом, он выглядел слишком юным, чтобы воевать, однако был уже капитаном легендарного кавалерийского подразделения. – Слава Богу, ты дома! – Джэрвис обнял его, радостно улыбаясь. – Черт возьми, ведь мы уж подумали, что потеряли тебя навсегда там, под Шарпсбургом!
– Как видишь, я вернулся, – отозвался Камерон. – И слава Богу, действительно дома.
Вокруг столпились спешившиеся кавалеристы. Харли Саймонс, Ричард Маккензи, Роберт О'Хара. Дэниел позвал Билли и Дэйви и познакомил их со всеми.
«Да, я дома», – облегченно вздохнул Камерон.
Но часть души его навсегда осталась в Шарпсбурге.
Келли казалось, что похожие друг на друга дни тянутся бесконечно. Октябрь сменился ноябрем.
Она ездила в город за припасами, навещала друзей, но чувствовала себя так, словно не была больше членом этой общины.
Келли получила письма от всех трех братьев – Джошуа, Джоза и Джереми – и порадовалась, что все они живы и здоровы.
Отвечая им, она никогда не упоминала о Дэниеле. Прост» не знала, что сказать. Зато подробно описала сражение, разыгравшееся прямо у них перед домом, и постаралась в рассказе свести до минимума опасность, которой подвергалась сама.
Ранним утром в День благодарения у дверей ее дома появился Руди Вайс в сопровождении супруги. Удивленная Келли не сразу сообразила, в чем дело, потом торопливо пригласила их в дом.
Жена Руди Хельга, высокая женщина с пышным бюстом и красными, как яблоки, щеками, вручила Келли большую корзинку и с застенчивой улыбкой сказала:
– Сегодня День благодарения, а вы одна. Мы принесли вам гуся и кукурузы и еще яблочный соус домашнего приготовления. Надеюсь, вам понравится.
– Еще бы! Я очень вам благодарна!
Супруги Вайс позавтракали жареным гусем вместе с ней, а перед уходом Руди поинтересовался, не нужна ли ей помощь по хозяйству.
Она решительно отказалась, заверив, что со всем справляется сама. Например, после сражения она пригласила из города стекольщиков, и они отремонтировали окна.
Весь район вокруг Шарпсбурга постепенно зализывал раны.
