— Он же был женат, — неуверенно напомнила Молли.
— Мать родила меня и тут же обосновалась в отдельной спальне. Она сочла, что на этом ее обязанности жены заканчиваются. — Вито говорил сухо и отрывисто. — Отец любил ее, но она-то вышла за него только потому, что без его денег Темплбрук пришел бы в запустение. Она была холодна, а он — южный мужчина с горячей кровью, и я не могу винить его, если он искал утешения в других местах. Он старался соблюдать приличия.
Вот, значит, каковы его взгляды на жизнь… Можно позволить себе что угодно, лишь бы соблюсти приличия. Не потому ли Пандора теперь живет в Нью-Йорке? Молли взглянула на Вито. Безумные предположения теснились в ее мозгу. Он спокойно встретил ее взгляд, легкая улыбка блуждала на его губах.
Молли стало трудно дышать, она судорожно втянула в себя живительный вечерний воздух.
— Я хочу переодеться.
— А поесть?
— Нет, спасибо.
Вито покорно, так ей показалось, повел ее наверх, распахнул перед ней дверь роскошно обставленной спальни. Молли подошла к огромному, во |всю стену, окну, чтобы полюбоваться видом. У Вито был хороший вкус, если он построил дом в таком месте… Стоя у окна, Молли расстегнула платье и скинула его со вздохом облегчения.
— Dio… А я-то все гадал, что у тебя под платьем, — хрипло пробормотал Вито. — Повернись-ка.
Молли резко обернулась — не из покорности, а шока. Она же слышала, как закрылась дверь, и удумала, что она одна в спальне, а Вито благополучно удалился. Но он стоял, прислонившись к этой самой двери, и пожирал глазами соблазнительную полноту ее грудей, заключенных в красный корсаж из шелка и кружев, и тонкую талию.
— Per I'amor di Dio… — простонал он, когда его взгляд опустился ниже, к узеньким шелковым трусикам в тон чулкам с кружевным верхом, красиво облегавшим стройные ноги. — Если б я знал, что ты там прячешь, я раздел бы тебя еще в самолете. Чувствуя, как щеки становятся красными и горячими, Молли еле сдержалась, чтобы не кинуться за ненавистным платьем, и прокляла себя за вздорное желание удивить Вито красивым бельем.
— Я все еще очень сержусь на тебя за эту историю с вазой! — предупредила она, одновременно пытаясь чем-нибудь прикрыться. — И я не буду спать с тобой сегодня, слышишь?
— Слышу, но не слушаю. — Вито протянул руку назад и запер дверь. — Я наслаждаюсь эротической грезой во плоти. Из этой спальни меня сейчас силой не вытащишь. И даже если не принимать во внимание, что я измучился от страсти и ежедневного холодного душа в течение последних двух недель, ты не можешь забыть об одном обстоятельстве.
— Обстоятельстве? — неуверенно переспросила Молли, из последних сил стараясь не поддаваться чувственной силе его пылающего золотого взгляда.
— Я не успокоюсь до тех пор, пока мы не вступим в брачные отношения как полагается… А не так, как в прошлый раз, — лениво усмехнулся Вито. — Обычный теплокровный жених ожидает от первой брачной ночи чего-то большего, чем признание брака недействительным.
— Как насчет «Вито попалась фригидная невеста»? — Молли не могла удержаться от язвительного вопроса. — Может, ты думаешь, я это мечтала прочесть в газетах?
— Как насчет наглых вопросов любопытного репортеришки, почему это я не смог уложить в койку свою невесту? — парировал Вито, и его мужественное лицо потемнело и исказилось от оскорбительных воспоминаний. — А они, между прочим, вежливо не спрашивали. Они задавали более прямые вопросы, сага.
— Принимая во внимание, что за все время на шей помолвки ты пытался уложить меня в койку не более настойчиво, чем целомудренный монах, я сильно удивлена, что тебя оскорбили подобные вопросы! — на одном дыхании выпалила Молли и сама себе удивилась.
Зато она имела редкое удовольствие видеть Вито растерянным.
— Целомудренный монах?.. — Недоверчивые темно-золотые глаза прощупывали ее, как два лазерных луча, ищущие определенную цель.
— Зная твою репутацию, я ждала, что ты попытаешься сделать это в, первую же неделю знакомства, но скоро поняла, как я ошибалась. С таким же успехом я могла бы ходить на свидания с евнухом. Ты даже ни разу не поцеловал меня! — яростно бросала ему в лицо Молли. Ее мучили воспоминания о том, какой по-женски ущербной она чувствовала себя после разрыва с Вито. — И вот теперь, уж не знаю почему, ты вдруг снизошел до меня.
— Евнух, — с запинкой выговорил Вито. — Может быть, я ошибаюсь, но не ты ли та трусливая девственница, которая подпрыгивала на полметра в воздух, стоило мне положить руку ей на талию?
Молли жарко покраснела и смешалась.
— Я не была трусливой, я была робкой…
— Чего мне стоило держать себя в руках! У тебя запретов было больше, чем у ежа иголок… И это еще не самое худшее.
Ему трудно было держать себя в руках тогда!
— А что же еще? — невольно спросила она.
— Каждый раз, когда ты встречалась со мной, твой отчим ругал тебя на чем свет стоит. А однажды ты забыла куртку в моей машине, и я через десять минут подъехал, чтобы вернуть ее тебе, — мрачно говорил Вито. — Я стоял под окном и слушал, что вбивает тебе в голову этот старый садист. Он обещал вышвырнуть тебя из дому при малейшем подозрении, что ты спишь со мной!
У Молли вырвался приглушенный крик. Ей хотелось сжаться в маленький комочек и умереть от унижения. Она помнила, в каком кошмаре постоянных угроз и запугиваний она жила в родительском доме. Она безумно боялась возвращаться домой, боялась холодных, подозрительных взглядов отчима и его привычки требовать от нее отчета о каждом часе, проведенном в обществе Вито.
— Я и не знала… — выдавила она. — Я умерла бы со стыда, если б знала, что ты слушаешь, как он меня ругает.
— Если бы ты стала моей тогда, ты виновато поплелась бы домой, чувствуя себя падшей женщиной, и твой отчим сразу понял бы, что с тобой случилось, — грустно вздохнул Вито. — Мне не хотелось взваливать это на тебя. Я знал, что ты не сможешь соврать ему. Ты бы ему всё рассказала, а уж он бы постарался, чтобы ты почувствовала себя настоящей шлюхой.
Когда Молли наконец поняла, что скрывалось за его невероятной сдержанностью в те далекие времена, ей очень захотелось, чтобы земля разверзлась под ее ногами и поглотила бы ее, прежде чем снова придется посмотреть ему в глаза.
— Да, наверно…
— Ты смотрела на меня с каким-то жадным любопытством… и желанием, — выдохнул Вито. — Тогда я впервые в жизни приготовился долго ждать. Но смешней всего то, что самое ожидание стало всерьез возбуждать меня.
«И это все, что я могла ему предложить, — с ужасом подумала Молли. — Какая же я свинья!»
— Я ничего не понимала… Прости меня за то, что я наговорила тебе, — стыдясь себя, пробормотала она.
— Монах… Евнух… — насмешливо повторил Вито. — По-моему, после пятнадцати первых лет жизни это был самый долгий для меня период целомудрия и воздержания.
Благородный, любящий Вито… Молли рассматривала ковер на полу. Ну откуда ей было знать это, когда он так тщательно скрывал от нее свои чувства?
— А как ты объяснишь…
— Я уже все тебе объяснил… Кроме, пожалуй, одного. Хотя я говорил и об этом, если ты помнишь. Когда я чего-нибудь очень хочу, то иду на все, чтобы получить это… Помнишь? — лукаво прошептал он, нащупывая подвязку Молли и отстегивая чулок.
— Что ты делаешь? — ахнула Молли.
— А разве непонятно? — хрипло отозвался Вито, отстегивая вторую подвязку и снимая с ее ноги чулок медленными, ласкающими движениями: — Я по достоинству оценил твое мужество: самой пойти в
