В совещании принимал участие также губернатор Змюрния Рахми и посол в Вене Хусейн Хильми. Последний должен был разработать правдоподобную версию для остального мира, чтобы о Турции не подумали как о виновнице самого страшного в мире преступления.
Я оставил на самый конец рассказ о том, кто был мозгом этой операции. Человек… Нет, не так… Это не человек, это — ненасытный волк. Вы уже знаете, о ком я говорю. О докторе Назиме. Он один из основателей Комитета. Один из руководителей „Иттихада“. Это безумный националист, возомнившим, что через кровь он получит родину, о которой мечтает. Родину, очищенную от тех, кто не такой, как он, и кто думает иначе чем он. Это человек жестких и предвзятых идей. Он много раз говорил, что турки должны изгнать всех тех, кто не принадлежит к этой нации. А турками являются, по его мнению, только те, кто происходит от туркменов. Это турки, образовавшие в конце Средних веков незначительное княжество во главе с Османом, владевшим лишь византийской провинцией Битиния.
Они пришли оттуда. Воспользовались слабостью Византии, которая, в конце концов, пришла в полный упадок. Она оставила богатейшие земли, которые стремились захватить эти кочевые племена.
Назим продолжает верить во все это. Он возомнил себя посланцем судьбы, чтобы повернуть все к Османской империи. А себя он представляет новым Османом. Но он всего лишь лживый пророк. Человек из тени. Растленный доктринер. Я знаю, что он о себе думает. Мне знакомы его речи. Он говорит о необходимости, и даже о полезности уничтожения нас».
Серенгулян глубоко вздохнул, словно ему стоило больших усилий говорить.
«Так вот, эти люди решили превратиться в демонов-истребителей нашего народа. Они наполнили свои души желчью зависти и насилия. Она сначала холодна, как лед, на горе Арарат, а потом, когда проникает в сердце злодеев, она становится огнеподобной, как пламень самого ада. В нее добавлены капли жадности, потому что они тоже мечтают прибрать к рукам наши богатства, наши дома, наши земли и наше имущество. Они претендуют на то, чего сами лишены, — нашей радости от повседневной жизни. И, кроме того… О, братья мои! Может быть, может быть, мне не стоит продолжать. Но нет. Если я умолчу о том, что знаю, я не сделаю вам легче.
Назим, этот монстр, говорил о том, чтобы захватить то, что мы более всего любим. Речь идет о наших самых красивых дочерях, которых они хотели бы превратить в своих наложниц. О наших самых маленьких сыновьях, не умеющих еще говорить, которых они хотят сделать мусульманами, обманом заставить их поверить, что родились турками, и воспитать в духе ненависти к армянскому народу. Нет более низкого преступления, чем пытаться обмануть саму невинность!
Я хорошо знаю, к чему он ведет дело. Он хочет уничтожить не только армян. За ними наступит очередь других меньшинств.
Греков из Анатолии, сирийцев из Силиции, евреев из столицы. Всех нацменов. Всех „гяуров“.
Какими же мы были наивными! Когда немногим более чем шесть лет тому назад свергли султана, мы восторженно аплодировали. Нам казалось, что с ним ушла в прошлое ужасная часть нашей истории. Это он, ненавистный Абдул-Гамид, пролил реки крови двух поколений армян. Гнусные преступления этого сатрапа приводили в ужас весь мир.
А какие мы доверчивые! На его место пришли волки, алчущие крови, накинувшие на себя овечьи шкуры. Они протягивали нам руку только для того, чтобы проверить нашу силу. О, братья! Мы всегда любили книги, искусство, науку. Мы заперли себя в наших церквях и храмах. Когда нас ударяли по одной щеке, мы подставляли другую…
Но сейчас другая реальность стучится нам в дверь. Эта ужасная, противная, неотвратимая реальность, которую принесли нам Энвер, Джемаль и Талаат, эти приспешники сатаны Абдул-Гамида, который, наверное, улыбается себе от удовольствия, что его заветы выполняются с лихвой.
Да, нас обманули. Мы вывели наших сыновей на путь добра, научили их отвечать добром на зло, ценить слова выше, чем оружие.
И знаете, что я вам скажу? Мы ошиблись. Мы обманули наш народ. Мы поверили, что силы зла не справятся с силами добра. А сейчас, когда пришел час испытаний, мы представляем собой лишь овец, готовых идти на заклание.
Я прошу вас простить меня за мои рассуждения, которые исходят не из моего разума, а из моего сердца. Я, Вардгес Серенгулян, состоял и сейчас состою членом парламента, который, собственно, никогда не был парламентом. Сейчас я это понял. Так же, как и ты, Пашьян, как ты, Врамян, как ты, Зохраб, все мы считали, что сила слова превыше всего, что только слово чего-то стоило и только оно отличало нас от других народов. Но нет. Совсем нет. По крайней мере, здесь, в Турции.
Сейчас нам надо думать о том, как защитить наш народ. Но сегодня я понял, что уже поздно, что мы в руках божьих, и, опасаясь впасть в богохульство, я думаю, что наш Бог смотрит в другую сторону».
«Там, — помню, что Серенгулян указал на восток, где находился дворец Талаата, — там родилось чудовище. Там Назим создал монстра — „Специальную организацию“, так называемую „Текилат Махсуссе“. Вы знаете, что я хочу этим сказать? Я не уверен, что смогу точно сформулировать, — это нечто слишком безумное, чтобы поверить, что оно родилось в человеческом мозгу.
Именно Назим разработал порядок его осуществления. Думаю, правда, что сама идея возникла у кого-то чуждого нашим землям. Он странный тип. Это некто Хуманн, он был в Константинополе около шести лет тому назад по приглашению Красного султана. Именно он завез сюда эти семена. Сейчас эти цветы приносят свои зловещие плоды.
Убийцы, злоумышленники, насильники — весь человеческий мусор Турции вывезен сейчас на подготовку в специальные лагеря. Большинство из них находится в Чоруме. Вы представляете, во что хотят их превратить? По выражению ваших изумленных лиц, по тому, как вы все бледны, я вижу, что вы догадываетесь. Да, эти отморозки станут орудием в руках Талаата, Энвера, Назима, тех, кто так же, как и они, хотят, прежде всего, нашего полного уничтожения.
Этим подонкам обещана часть добычи. Часть золота и драгоценностей. Если захотят, они смогут завладеть нашими домами и землями. И что самое невероятное, самое гнусное, так это то, что с нами, армянами, они будут делать, что хотят, и никто не спросит их за это.
Представляете себе? Они будут насиловать наших женщин и девочек. Будут пытать юношей. Потом убьют их. Вот что произойдет, и видит Бог, я боюсь, что уже поздно помешать им.
Поэтому, братья, сейчас надо бороться. Я узнал, что несколько дней тому назад были разосланы телеграммы с приказами начать депортацию. Депортировать нас? Куда? Это лишь повод, ведь они не могут напрямую заявить иностранным послам, что будут уничтожать нас. Они боятся, что скажут и что могут предпринять наши старинные друзья — Англия и Франция. Они боятся также и Соединенных Штатов, которые пригрозили вторгнуться в Турцию.
И мы должны попытаться использовать именно это. Чтобы эти, а также другие страны — такие как Россия, — вмешались и заставили понять турок, что они не должны прибегать к преступлениям и геноциду, иначе цивилизованный мир спросит с них и размах бесчестья будет таков, что история веками будет указывать на Турцию как на страну, позволившую уничтожить целый народ».
Я до сих пор волнуюсь, когда в ходе этого впечатляющего выступления Серенгуляна Крикор Зохраб не смог выдержать и прервал его своим истошным криком:
«Нет, нет и тысячу раз нет! Мы не можем допустить, чтобы это страшное несчастье выпало на долю нашего народа! Ничего у этих турок, будь они прокляты, не получится!»
Его дыхание стало прерывистым и хриплым, и я побоялся, как бы с ним не случился припадок, мы все знали, что у Зохраба слабое сердце. Я точно помню, как он закрыл лицо руками. Его глаза наполнились слезами, и на какой-то миг он хотел спрятать это. Потом он поднял руки кверху, как будто взывал к небу.
«Бог! Бог наших предков! Ты привел нас в эти долины, а в те дни они были сплошным пустырем! Там во многих местах мы воздвигли тебе храмы. Зачем Ты посылаешь на нас эти жестокие кары? Чем мы обидели Тебя? В чем мы ошиблись? Боже мой, если Тебе нужна жертва, возьми меня! Меня и моих близких! Но не уничтожай весь народ!»
И Зохраб упал вдруг на колени. Все мы, кто там находились, были страшно взволнованы. Его
