Чтоб так арабов не любить, графиней русской надо быть! Когда бы наша теща Лидия, по женской щедрости своей, была любовницей Овидия, - он был бы римский, но еврей. Когда б она во время оно, танцуя лучший в мире танец, взяла в постель Наполеона - евреем был бы корсиканец. В те легкомысленные дни она любила развлечения, евреи были все они, почти не зная исключения. К ней вечно в дом текли друзья, весьма талантливые лица, и было попросту нельзя в их пятом пункте усомниться. У дочек в ходе лет житейских когда любовь заколосилась, то на зятьев она еврейских без колебаний согласилась. Когда порой у дочерей в мужьях замена приключалась, она ничуть не огорчалась - ведь новый тоже был еврей! Пишу трактат я, а не оду, и сделать вывод надлежит, что теща к нашему народу уже давно принадлежит. Галдит вокруг потомков роща, и во главе любого пьянства всегда сидит хмельная теща - удача русского дворянства. В каждой порядочной семье, как известно, должен быть хоть один приличный и удавшийся потомок. И моим родителям такое счастье выпало – мой старший брат Давид. Геолог (доктор соответственных наук и академик), он на Кольском полуострове за несколько десятков лет пробурил самую глубокую в мире скважину. Об этом и была сочинена -
МАЛЕНЬКАЯ ОДА ПРО БОЛЬШОГО ДОДА (НА ЕГО 75-ЛЕТИЕ) Он был бурильным однолюбом: вставая рано поутру, во вдохновении сугубом весь век бурил одну дыру. Жить очень тяжко довелось, но если б Доду не мешали, дыра зияла бы насквозь, пройдя сквозь толщу полушарий. Просек бы землю напрямик бур Губермана исполинский, и в Белом доме бы возник - на радость Монике Левински. Он жил в холодном темном крае, всегда обветренном и хмуром, хотя давно уже в Израиль он мог приехать вместе с буром. Пройдя сквозь камень и песок, минуя место, где граница, он бы сумел наискосок к арабской нефти пробуриться. Он и другие знал заботы, не в небесах Давид парил, и, как-то раз придя с работы, жене он сына набурил. Советский строй слегка помер, явилась мразь иного вида; но, как вращающийся хер, бурил планету бур Давида! Дод посвятил свою судьбу игре высокой и прекрасной, и Дон Жуан сопел в гробу, терзаем завистью напрасной. Труды Давида не пропали в шумихе века изобильного, и в книгу Гиннесса попали рекорды пениса бурильного. Сегодня Дод наш – академик, и льется славы сок густой, а что касаемо до денег, то все они – в дыре пустой. Горжусь тобой и очень рад сказать тебе под звон бокальный: ты совершил, мой старший брат, мужицкий подвиг уникальный! А Гриша Миценгендлер – родственник моих друзей (точнее, родственница – Жанна, но она – его жена). Все остальное вам расскажет
