метро до «Ватерлоо», и вышла с восточной стороны.
– Заглянув предварительно в дамскую комнату.
Донна проигнорировала комментарий.
– Я перешла дорогу, и там был припаркован фургон. Обычный почтовый фургон. Из него вышел Алек, и на долю секунды я подумала, что он решил подвезти меня, понимаешь, как это бывает?
А потом я отметила про себя – почтовый фургон. И тут до меня дошло: Алек. Я и подумать не могла, что это Алек. Он был такой… ничтожный. Но тут он посмотрел на меня, и он так гадко улыбался и шел навстречу, я развернулась, чтобы убежать, но Алек схватил меня за шею и поднес к лицу платок, пропитанный какой-то дрянью, и я стала задыхаться. Потом он запихнул меня в фургон, тут я провалилась в темноту, потому что следующее, что я помню… нет, не могу. – Голос Доны сорвался. – Я не могу сейчас об этом говорить.
– Давай пойдем прогуляемся на солнышке, – мягко сказала Брайони.
Донна прекрасно исполнила роль свидетеля. Она была подавленной, но рассказала все честно и ясно. С точки зрения полиции, суд над Максвеллом Тремли прошел гладко. В конце концов, они не испытывали недостатка в свидетелях, а это означало, что у зашиты не было повода перенапрягаться и серьезно копать против следствия. Итак, Донна, Нелл, Грег Кендрик и Гай Уотерлоу прошли перекрестный допрос. Тремли приговорили к пожизненному заключению.
Гораздо сложнее оказалось обвинить Уотерлоу в соучастии. Обвинение строилось в значительной степени на том факте, что он сбежал из полицейского участка, заранее договорившись о встрече с Тремли, который готов был забрать его возле здания полиции и увезти. Уотерлоу утверждал, что был почти без сознания из-за применения паров ядовитого вещества – очевидно, формальдегида – и буквально выпал на строительную платформу. Затем его якобы затащили в фургон, стоявший внизу с открытыми дверями. Но Уотерлоу был слишком крупным мужчиной, чтобы его можно было с такой легкостью переносить против воли, используя хлипкую, качающуюся конструкцию. В этой истории концы с концами явно не сходились. С другой стороны, доктор действительно находился без сознания, когда уже был в фургоне. И зачем ему понадобилось покидать безопасный полицейский участок? Чтобы отдаться во власть человека, которого он имел все основания бояться и которому не доверял?
Неопределенность этой ситуации сработала в интересах Уотерлоу, несмотря на то что немало фактов было явно против него. Макриди был убежден, что Уотерлоу являлся активным помощником Тремли, при этом, однако, тщательно избегая прямого соучастия в актах насилия, но получая всю информацию, которая могла бы помочь ему защититься от обвинений в соучастии. Уотерлоу был настоящим Невидимым – никто так и не смог обнаружить, какие из декларируемых им принципов соответствовали его убеждениям, потому что у них их вообще не было. Он был настоящим ловкачом и манипулятором. «Боюсь, это представитель новой породы преступников», – заметил Макриди.
Против Уотерлоу вполне хватало свидетельств и улик, но у его семьи имелись деньги и влияние. Его защищал один из лучших адвокатов по уголовным делам. Этот тип перевернул с ног на голову все доводы полиции, довел во время допроса Донну до слез, заставил Брайони противоречить самой себе во время настоящей инквизиции, которую он устроил ей в течение сорока минут в суде. В конце концов, когда сбитое с толку и вымотанное жюри присяжных вынесло вердикт «невиновен», одна из бульварных газет опубликовала на первой странице рассказ о героической жертве – бескорыстном докторе, в восхитительном финале схватки избежавшем ножа убийцы, спасая жизнь офицера полиции, а впоследствии подвергшегося преследованиям со стороны некоего «шотландца-суперинтенданта» и его приспешников. Всего за месяц до этого та же газета напечатала передовицу «Макриди из Ярда», расписав его как супергероя, успешно поймавшего ученика Джека-Потрошителя и посадившего его за решетку на три пожизненных срока.
Джимми испытывал искреннее удовольствие, используя газету как подстилку для жареного картофеля, которым угощал всех в участке.
– Эй, возьмите немного. Он еще горячий.
И это было чистой правдой.
– Ты сам его поджарил или как? – полюбопытствовал Стив, дуя на пальцы после того, как опрометчиво попытался захватить полную горсть.
– Не совсем. Тут за углом открылось новое заведение. Они еще делают пиццу, но я не стал ее брать. Вообще не понимаю, зачем им с ней возиться, когда у них лучший жареный картофель в центре Лондона. Кому нужна пицца?
– Вчера я видела, как Донна ее ела, – ответила Брайони. – Еще удивилась, где она взяла пиццу.
– Ну, разве что Донна. Мисс Модные Туфельки. Надеюсь, она это видела. – Он указал на перепачканное маслом лицо Гая Уотерлоу, который выглядел особенно изысканно на парадном снимке.
– Всему есть свои пределы, – покачала головой Брайони. – Представляешь, ему хватило наглости позвонить ей домой.
Стив насторожился.
– Зачем?
– Сказал, что якобы хочет извиниться. За то, через что Донне пришлось пройти.
– За какую именно часть того, через что ей пришлось пройти? – поинтересовался Джимми с набитым ртом.
– Понятия не имею. Донна до сих пор думает, что Гай действительно не знал об убийствах. Полагает, что он был наивным лютиком – пешкой в игре, вроде Квина, но только совсем другого типа пешкой.
– Что тут скажешь? – пожал плечами Стив. – Она, наверное, только вчера родилась, если упорно не подозревает человека, который болтался вокруг, исподтишка за ней наблюдая.
– Вообще-то, все может быть. – Брайони почувствовала, что начинает раздражаться. – Сколько случаев мы знаем, когда убийца вот так близко подходит к человеку, а тот и не подозревает об этом. Донна вполне может быть права и насчет Уотерлоу. Я допускаю, что он просто тупой самовлюбленный болван.
– Настолько тупой, что сумел выкрутиться, по уши попав в дерьмо? – возмутился Стив.
– Да. За него говорили деньги.
Повисла пауза. Все молча доели картофель, а затем Джимми свернул газету в рулон, скомкал и выкинул в мусорную корзину.
– Донна сказала тебе, что увольняется?
– Что? Уходит из полиции?
– Ага.
– Она мне ничего подобного не говорила. – Брайони внезапно почувствовала обиду. Накануне они с Донной проговорили целый час, сидя в маленьком кафе неподалеку от Гришема, где встречались и раньше. Они болтали обо всем на свете, обменивались доверительными признаниями, но Донна ни слова не сказала о своем увольнении.
– Она правильно рассудила, – заметил Стив, предлагая Джимми сигарету. – Донна не из того теста, чтобы здесь работать. В долгосрочной перспективе, нет, она не подходит. И чем она собирается заниматься?
– Пи-ар, – произнес Джимми с особой интонацией. – Поступает на работу в рекламную компанию. У нее будет личная машина и еще нечто, называемое «оплаченный уход за внешностью», а зарплата в два раза выше, чем здесь. Не кисло!
– Но почему она мне ничего не сказала? – спросила Брайони.
– Не хотела тебя расстраивать. Она думает, ты от нее зависишь.
– Я завишу от
– Женщины всегда зависят друг от друга, – заявил Стив. – Пока…
– Пока не попадутся на крючок милого парня вроде Гая Уотерлоу, от которого и начнут зависеть? – оборвала его Брайони. – Ладно, я оставлю вас тут сплетничать. Мне нужно встретиться с Пелгрейвом. Готова побиться об заклад, что он знал про уход Донны раньше всех нас.
Глава 61
Нелл удивила всех. Ее родители хотели немедленно приехать в Англию, но она особо попросила их не делать этого. Близнецы хотели, чтобы она нашла нового психолога для консультаций, но Нелл наотрез отказалась. Тетя Пэт хотела забрать племянницу к себе, откормить хорошенько, дать ей возможность погулять на свежем воздухе. Но сама Нелл хотела лишь одного: продолжать собственную
