всему, она обдумывала его слова. – Скажи, что из последних событий на Пулоту запомнилось тебе больше всего?
Клер, похоже, не обратила ни малейшего внимания на оживление в лагере, когда вахте костра появился Браун с целой сетью, полной свежей рыбы.
– Я читала, сидя у себя в палатке. Было уже довольно поздно. Горела лампа. Не знаю, говорила ли я тебе, что на острове нас было восемь человек. Про меня, Тиаре, Типу и отца ты уже знаешь.
– И Трентона, – напомнил Рэнд. – Он был помощником твоего отца. Значит, он тоже был с вами?
– Да. Он бы с радостью отвертелся от этой поездки, но сэр Гриффин в то время лечил его, поэтому у него просто не было другого выхода. Трое остальных служили у отца многие годы. Мистер Дэвис обычно нанимал на работу туземцев, но поскольку из-за тапу ни одному из них не позволено ступать на Пулоту, вся работа легла на плечи мистера Дэвиса и остальных.
– А Тиаре была на острове?
– Да, только никогда не оставалась подолгу. Обычно мы переезжали с острова на остров в туземных пирогах. Когда местные, работавшие у отца, узнали, что он собирается отправиться на Пулоту, все разбежались. Сэру Гриффину пришлось ждать почти два месяца – только тогда ему удалось нанять одного китобоя, янки, согласившегося доставить и нас, и весь багаж на Пулоту. Тиаре тоже отправилась с нами, но когда корабль подошел к острову, внезапно отказалась сойти на берег. Капитан даже припугнул ее, что он пойдет бить китов и увезет ее с собой. Отцу пришлось самому уговаривать ее. Это был чуть ли не первый раз, когда он разозлился на нее – он просто отказывался принять тот факт, что бедняжка до смерти боялась ступить на остров, над которым висело проклятие.
Клер слегка поежилась от удовольствия, когда рука Рэнда ласково коснулась ее шеи, отбросила в сторону волосы и погладила ее по спине.
– Я помню, как они кричали, – продолжала она. – Точно не могу сказать, кто именно кричал, отец или Тиаре. Я потом много думала об этом и поняла, что не могу даже точно сказать, какие у них были голоса, сердитые или встревоженные. Помню, как вышла из палатки, но не знаю почему: то ли мне стало любопытно, то ли кто-то позвал меня. Рэнд нетерпеливо ждал, но она молчала.
– Это все? – не выдержал он наконец. – Все, что ты помнишь?
– Боюсь, что да.
– А что же тогда заставило тебя забраться в пирогу? Ты хотела уехать с острова?
– Думаю, меня погнал страх.
– Ты испугалась? Но чего?
– Может, это и есть одна из причин, почему мы здесь? – чуть раздраженно спросила она. – Похоже, ты надеялся, что стоит мне приехать, как я все вспомню?
– Ну, я не знаю… я думал… – Голос Рэнда пресекся. Клер тяжело вздохнула, уже жалея о своей резкости.
– Все в порядке. Я ведь тоже ждала… сама не знаю чего. Наверное, надеялась, что достаточно вернуться на Пулоту – и все будет как раньше. Но, похоже, доктор Мессье ошибся. Правы были все остальные. И ты тоже.
– Я был бы только рад, если бы ошибся, – тихо проговорил Рэнд.
– Знаю. – Его рука обвилась вокруг ее плеч, и Клер уютно устроилась в его объятиях. Потом повернула голову туда, где горел костер. Поленья весело потрескивали, но сколько Клер ни втягивала воздух, запаха жареной рыбы в воздухе не чувствовалось. – Они уже договорились между собой, кто потрошит рыбу, а кто жарит?
Рэнд покосился на столпившуюся вокруг костра четверку.
– Похоже, они решили кинуть жребий. Проголодалась? Если хочешь, я их потороплю…
– Не надо, я не голодна.
– Хочешь немного вина? Катч подумал обо всем.
– С удовольствием.
Рэнд долго копался в коробках с припасами, разыскивая вино и бокалы. Отыскав наконец, наполнил бокалы, а бутылку отставил в сторону. Потом слегка коснулся ее бокала своим, раздался чуть слышный нежный звон, и наградой ему стала легкая улыбка, тронувшая губы Клер. Рэнду тут же мучительно захотелось, чтобы все остальные немедленно провалились в тартарары, оставив их вдвоем.
– Надо было сказать Катчу, чтобы забран их с собой. Клер тут же сообразила, куда он клонит.
– Хочешь, сегодня вечером, когда все уснут, пойдем к лагуне? Пока они будут спать, мы искупаемся.
«Когда же это проклятое солнце сядет наконец?» – нетерпеливо подумал Рэнд, поглядывая на небо.
– Ты уже купалась там по ночам? – спросил он.
– Только одна, – засмеялась Клер. – Много раз. Я обычно дожидалась ночи, чтобы никто не хватился меня, и уходила туда. Если хочешь знать, я успела обследовать почти весь берег острова – когда на лодке, а когда пешком.
– А в глубь острова ты забиралась?
– Нет, никогда. Во всяком случае, одна. Это опасно. Ходила только посмотреть на тики, да и то вместе с Типу. Вот и все. – Клер сделала глоток. – Ты думаешь, сокровище здесь?
Рэнд долго молчал, как будто мысль о неудаче лишила его мужества.
– Не знаю, – прошептал он.
Клер, отыскав его руку, крепко сжала ее.
– Расскажи мне эту легенду, – попросила она.
– Ты ее уже знаешь.
– Только частично. Собственно, я знаю только то, что известно всем. Но я никогда не слышала ее из уст кого-то из Гамильтонов или Уотерстоунов. Как об этом рассказывали в вашей семье?
Рэнд сделал большой глоток, помолчал немного и только потом заговорил:
– Ты, наверное, знаешь, что вначале Генри Уотерстоун и Джеймс Гамильтон были, что называется, друзья-соперники. Занятие каперством льстило им обоим. Королева Бесс даровала обоим именные грамоты – каперские свидетельства – в знак того, что теперь они могут действовать от ее имени. Жертвами их становились обычно испанцы. Из чувства соперничества пиратствовали они порознь, однако, когда на горизонте маячила особенно богатая добыча, объединялись.
Не знаю, кто из них первый предложил объединиться, но Джеймс и Генри заключили договор вместе бить испанцев. Денежки в английскую казну потекли рекой. Но так было до тех пор, пока, в руки им не попался корабль с сокровищами, посланный в подарок папе Григорию. Кроме золота, там были драгоценные камни, отобранные благодаря своему исключительному цвету. Если положить их все рядом в определенном порядке, получалась радуга – радуга из самоцветов. Оба капитана быстро сообразили, какой клад попал к ним в руки. Жадность, благоговение и страх раздирали их на части. Такая сказочная удача могла привидеться разве что во сне.
Рэнд бросил взгляд в сторону Клер – лицо ее сияло от восторга, как у ребенка, которому рассказывают волшебную сказку. Она нетерпеливо подтолкнула его локтем, чтобы он продолжал.
– В конце концов они решили: сразу возвращаться в Англию не имеет смысла. Хотя испанский галеон они захватили в Атлантике, но первоначально целью их плавания было Перу. И они решили, что не стоит менять курс. Поэтому оба продолжали грабить испанские суда, но только теперь, опасаясь лишиться бесценной добычи, они стали осторожнее. Прошло какое-то время, и, устав пиратствовать, они отправились в обратный путь через Тихий океан.
Джеймс и Генри никак не могли договориться о том, как поделить добычу и какую часть выделить королеве. Только когда уже обе команды, казалось, готовы были перерезать друг другу глотки, капитаны опомнились и заключили еще одно соглашение. Одну пятую часть сокровища поделили между командами обоих судов. Еще одну пятую решили отдать Елизавете. А оставшееся сокровище, в том числе и знаменитую «семерку», решено было припрятать. Оба отлично понимали, что вернись они в Англию со своим бесценным грузом – не видать им его как своих ушей.
– Но тем не менее прятали они его не вместе, – вмешалась Клер. – Почему?
– Не доверяли друг другу. К тому же на корабле Генри плыл один картограф, посланный в плавание самой Елизаветой. Именно его они и попросили найти подходящее место, где можно было бы без опаски спрятать сокровище. Тот моментально заподозрил, что отказ означал бы для него смертный приговор. В крайнем случае его бы попросту высадили на какой-нибудь безлюдный остров. Он выполнил их приказ – спрятал сокровище, но отдал каждому по половине заклятия. Таким образом, отыскать его снова они смогли бы, лишь сохранив ему жизнь или же соединив свои половинки вместе и разгадав тайну заклятия. Скорее всего Джеймс с Генри избрали второй путь, потому что картограф был убит.
– Кто же это сделал? – ужаснулась Клер.
– Генри Уотерстоун, – ответил Рэнд. – Но если кто-то из его потомков жив, готов поклясться, они станут утверждать, что его кровь на руках Джеймса Гамильтона. Впрочем, думаю, это навсегда останется тайной.
– Так же как и то, что означают те дырочки на бумаге, – пробормотала она.
– Если они вообще что-нибудь значат. Как бы там ни было, но пропасть, разделявшая Генри и Джеймса, после убийства несчастного картографа стала еще глубже. Только по иронии судьбы их пока еще связывало спрятанное сокровище.
– А кто был тот картограф? Кто-нибудь помнит его имя? С губ Рэнда сорвался смешок.
– Мне так и не удалось это выяснить, однако лично я всегда называл его Меркуцио! Подходящее имя для хитроумного ублюдка! – добавил он, заметив недоумение Клер.
Ей не стоило большого труда оценить черный юмор Рэнда.
– «Проклятие на оба ваши дома!» – тихо процитировала Клер. – Это ведь из «Ромео и Джульетты»! – Лицо ее внезапно побледнело. – Рэнд, мне это не нравится!
Он пожал плечами.
– Должен сказать, на редкость удачно сказано! Только прокляты были не сокровища: проклятие пало на обе семьи – Уотерстоунов и Гамильтонов!
Глава 12
Вода в лагуне была настолько спокойной, что это даже внушало страх – казалось, она живет своей собственной жизнью. В первую минуту Клер даже заколебалась, не решаясь войти в воду.
