его лечебное действие на больное горло. — В качестве лекарства, разумеется.
— Конечно, — сухо согласился он. Поставил бутылку рядом с кроватью и устроился поудобнее. Он откинулся назад, на спинку кровати из орехового дерева, и просунул под затылок свободную подушку. — Так гораздо лучше.
Несколько обеспокоенная его попытками растянуться рядом с ней, она отодвинулась к противоположному краю кровати. Ее движение не осталось незамеченным и вызвало его порицание.
— Тебе нет необходимости отодвигаться, Я не собираюсь на тебя нападать, но едва ли смогу до тебя дотянуться, если ты останешься там.
В том, что он сказал, есть определенный смысл, подумала она. Он уже помог частично облегчить боль. И едва ли сможет провести осмотр, если не притронется к ней.
Она пододвинулась поближе. Он взбил подушку и подложил ей под спину. Ее колени стукнулись о его колени, а бретелька ночной сорочки снова соскользнула с левого плеча. Она попыталась поднять ее, но движения ее стали неловкими. Спиртное и опиум оказывали действие не только на больное горло.
— Мы прекрасная пара, — заметил он. Нахмурясь, она странно посмотрела на него, не понимая.
Он откинул назад голову, открыв сильную шею, и закрыл глаза:
— Даже не припомню, когда у меня еще выдавался такой длинный день.
Бросив взгляд на позолоченные часы на каминной полке, она увидела, что уже миновала полночь.
— Уже наступил следующий.
— Очевидно. И начинается он точно так же. Господи, как я устал.
У нее было чувствительное сердце, и ей стало его жаль.
— Отдохните, — тихо сказала она.
— Милое предложение, но я ведь не за тем сюда пришел. Мне следует заняться тобой. Ты ятю ждала этого визита.
— Я не против. — Разговор давался ей с трудом, но не по той же причине, что раньше. Даже ей самой было слышно, как неясно звучат ее слова. — Миссис Холл удобно меня устроила.
— Не больно-то роскошно, — заметил он. Спартанская обстановка комнаты была очевидна для нее не меньше, чем для него, и все же она ответила со спокойной уверенностью:
— Однако здесь лучше, чем на улице.
Тут он открыл глаза и посмотрел на нее:
— Полагаю, ты права.
Она долго выдерживала его взгляд, потом отвела глаза. Собственная откровенность ее смутила.
— Ты опять пылаешь.
Она чувствовала, что это так, хотя не по той причине, о которой он думал, — по крайней мере она надеялась, что он отнесет это за счет болезни. Она позволила ему пощупать пульс на шее.
— У тебя сильное сердцебиение.
Она кивнула.
— Почему бы тебе немного не опустить одеяло, чтобы я мог взглянуть?
Она отругала себя за глупые колебания, ведь голос его звучал так равнодушно. Почувствовала, как он подталкивает одеяло вниз ладонью. Она ведет себя глупо, промелькнула у нее мысль.
— Как мне тебя осмотреть, если ты не даешь даже взглянуть на себя?
Конечно, он прав, и все же она не могла пошевелиться. Его черные глаза испытующе смотрели в ее глаза.
— Ты же на что-то рассчитываешь, — прибавил он. Но она уже не была так уверена, что ждет от него чего-то.
— На многое не рассчитываю.
Словно в подтверждение ее слов, он расхохотался.
— О, с тобой действительно плохо обошлись! Это говорит не в пользу таких мужчин, как я.
Она предположила, что он говорит о медиках вообще, и не попросила уточнить. Он стянул с нее одеяло. Его пальцы скользнули по вырезу ночной сорочки и замерли, слегка прикоснувшись к верхней пуговке. Она положила ладонь на его руку и покачала головой.
— Я сама. — Теперь говорить было легче, однако голос оставался хриплым. И она снова понадеялась, что он примет это только за проявление заболевания.
— Ты не из болтливых.
Он уже раньше сделал это замечание. По опыту она знала, что многих людей это беспокоит.
— Да, — тихо подтвердила она. — Не из болтливых. — Она покончила с первой пуговкой.
— Еще одну, — приказал он.
Она взглянула на него непонимающе. Он указал на ее руку:
— Еще одну пуговку, пожалуйста.
Она расстегнула ее пальцами, которые стали непослушными из-за виски и опия. И уставилась на его руку, повисшую в воздухе у самого ее сердца.
— Твой румянец начинается прямо отсюда, — сказал он. И прикоснулся кончиками пальцев к коже как раз над бьющимся сердцем.
— С твоим сердцем все в порядке. — Он расстегнул еще одну пуговку на ее сорочке и приказал: — Придвинься поближе. — Поскольку она находилась в оцепенении, его руки обхватили ее, чтобы придвинуть к нему. Он положил ладонь ей на спину, возле лопатки.
Его уверенный жест, в котором не было ничего личного, заставил ее почувствовать облегчение, но сердце ее билось учащенно, а в голове стоял туман.
— Сделай глубокий вдох, — приказал он. — Вот так. Задержи дыхание. — Он потер ладонью ее спину, — Теперь медленно выдохни.
Она послушалась. Сердце стало биться ровнее, дыхание замедлилось.
— Так-то лучше, — заметил он. — Мне в какой-то момент показалось, что ты можешь потерять сознание.
— Мне тоже, — ответила она с мрачной серьезностью. — У меня немного кружится голова.
Он отпустил ее:
— Тебе следует лежать.
Это самое лучшее из его предложений, подумала она.
— Хорошо.
Она вытянулась на боку, подложив под голову подушку.
— Я не очень-то умею обращаться с больными, — признался он, снова прикоснувшись к ее щеке.
Она удивилась такому признанию, но потом вспомнила его замечание по поводу прошедшего дня. Возможно, он вовсе не такой уж самонадеянный; возможно, его самолюбие уязвлено неудачей с одним из предыдущих пациентов. Ей показалось, что они поменялись местами и это ее позвали в качестве целителя. И по-доброму улыбнулась ему.
— По-моему, у вас чудесно получается, — сказала она.
Он мигнул, глаза его потемнели.
— Ну спасибо. Очень мило с твоей стороны подбодрить меня.
Ее улыбка стала шире, а ресницы сонно опустились. Самым заветным ее желанием было иметь ту же профессию, что и у него. Она решила сказать ему об этом.
— Надеюсь, когда-нибудь у меня тоже так хорошо получится.
— Так ты признаешь, что тебе есть чему поучиться?
Она выразительно кивнула. Неужели он мог в этом сомневаться? Она широко зевнула и потянулась, сунула одну руку под подушку и повернулась на бок.
— Так ты хочешь кое-чему у меня поучиться?
— Мне бы очень хотелось. — Она говорила серьезно. Не считая его манер, на нее произвела впечатление его преданность делу. Возможно, ему не понравилось, что прервали его светские развлечения, но ведь он все равно пришел.
— Ты меня удивляешь, — сказал он. — Не ожидал такого, когда шел сюда вечером.
Кажется все, кроме Харлана Портера, понимали, что девушка не из борделя. Она слишком устала, чтобы думать, почему получается так, хорошо это или плохо; просто поглубже зарылась в подушку и пробормотала:
— Гм-м-м.
— Ты собираешься уснуть?
Она покачала головой, ощущая, как сон медленными волнами накатывается на нее. Почувствовала, что он слезает с постели, И уснула.
Ее разбудил жар его тела. Она была поражена, осознав, что трогает его повсюду… и еще больше поразилась, обнаружив, что даже теперь не отодвинулась. Он плотно прижался к ней, его руки затерялись в водопаде ее темно-рыжих волос, рот касался ее уха. Дыхание его было горячим и сладким. Он что-то шептал ей. От его прикосновений и этого страстного шепота по ее спине пробегала дрожь. Восхитительное ощущение охватило все ее тело. Руки скользили вокруг его грудной клетки. Ее волосы рассыпались по их плечам и груди, опутывая и соединяя. Она положила голову ему на плечо и прижалась губами к его коже.
Тепло его тела окутывало ее. Она сильнее прильнула к нему, испытывая удовольствие от его силы и жара. Его пальцы погладили ее руку, И не было в мире ничего более естественного, чем улыбнуться и прижаться к нему губами. Она почувствовала, как отвердел его сосок, когда она взяла его в рот. Ее груди налились. У нее вырвался прерывистый вздох. Казалось, его руки были одновременно везде, вызывая неведомые ей доселе чувства. Она обхватила своими руками его плоть, и он застонал в предвкушении удовольствия.
Он ласкал ее, прижимаясь к ней и продолжая стонать. Их ноги переплелись. Затем он изогнулся и перевернул ее на спину. Его колено раздвинуло ее бедра. Она всхлипнула от неожиданно нахлынувшей страсти. Он прижал свои губы к ее, проникая языком вовнутрь. Его рот был твердым и жадным. Она ощущала кончик его языка. Девушка беспокойно задвигалась, пытаясь столкнуть его, выгибаясь дугой, но вес его тела придавил ее, а его грудь показалась твердой стеной.
На мгновение она испугалась своих ощущений, того неведомого чувства, что он вызвал в ней. Пытаясь схватить его за волосы, она промахнулась. Хотела оцарапать, но вместо этого задела лишь край уха. Он подался назад, его глаза потемнели, и он опустил голову. Завороженная этими глазами, она в последний момент выгнулась и отвернулась. Губы его прошлись по ее щеке, подбородку и, наконец, по изгибу шеи. Она отталкивала его, упираясь ладонями во вздувшиеся мускулы, пока он целовал ее тело.
Он что-то шептал ей на ухо. Она слышала слова, но почти не понимала их смысла. Его руки гладили ее, дразнили, незнакомые ощущения волнами растекались по коже. Она не в состоянии была думать. Он прижал свои губы к ее рту, его язык кружил вокруг ее языка, толкался, пытаясь проникнуть как можно глубже.
Внезапно он оторвался от нее. У нее захватило дух от этой потери, она задрожала. Протянула руку, чтобы обрести равновесие, и он улыбнулся, словно понял ее желание. Оттолкнул ее руку и
