было неестественно красным, а дыхание прерывистым.
— Он умирает? — спросила Джесси, когда Мэри вернулась.
— Не могу сказать, — ответила та, присев с противоположной стороны кровати и поставив себе па колени неглубокую миску, наполненную ликером. Смочив тряпку, выжав и аккуратно сложив, Мэри передала ее Джесси.
— Протри ему лицо и шею, а я займусь грудью.
Какое- то время женщины энергично работали в полпом молчании.
— Тебе не должно быть стыдно, — наконец произнесла Мэри, бросив понимающий взгляд на подругу, черты лица которой оставались напряженными. — Ты поступила именно так, как требовалось. Только ты убедила сержанта, что ему нечего здесь делать.
Джесси застыла на месте.
— Мне было не так просто па это решиться, — тихо заметила она. — Я слышала ваш разговор с сержантом Уайтом и поняла, что ты задумала. — Джесси печально улыбнулась. — Мне хотелось задушить тебя, и, если бы ты в тот момент находилась поблизости, я, наверное, так
Бы и сделала.
— А что еще можно было ему сказать? — оправдываясь, спросила Мэри. — Он ведь не из тех мужчин, которым можно вскружить голову. Неотесанный мужик, вот кто он такой. Хотя, с другой стороны, он почти поверил в мою ложь. — Она щелкнула пальцами. — Видела бы ты, как он улепетывал отсюда, поджав хвост! — Мэри ухмыльнулась. — Он испугался последствий.
— Не напоминай мне, Мэри. Я даже думать об этом не желаю.
— Я и сама была поражена, — упорствовала Мэри, — я и представить себе не могла, что ты способна на такое.
— Дорогая, пожалуйста!
— Где ты научилась таким вещам?
— Джесси коснулась пальцем верхней губы Ноя.
— Я видела, — несколько дерзко ответила она.
— — Когда?
Джесси вздохнула, понимая, что Мэри не оставит ее в покое, пока не узнает всей правды.
— Когда мне было двенадцать лет, я случайно увидела в конюшне, как доярка и конюх занимались любовью. Успокойся, это был не твой Дэви. Так вот, я спряталась и
— подсматривала за ними. Согласна, что это неприлично, но я… да, я была очарована. Вначале мне показалось, что они причиняли друг другу боль, но потом поняла, что их лица искажались от величайшего наслаждения.
— Верно, боль и наслаждение одновременно.
— Не знаю, я не испытывала ничего подобного, — строго заметила Джесси. — Я ведь только притворялась.
— А тебя американец не возбудил? — напрямик спросила Мэри.
От неожиданного вопроса Джесси чуть было не протерла по ошибке свой лоб вместо лица Ноя.
— Нет! — быстро произнесла она. Но это было ложью. Джесси помнила, как напрягалось тело Ноя от прикосновения ее рук и как она ощущала его мужскую плоть через тонкую ткань кальсонов. — Нет, повторила Джесси. — Ты же сама видела, что он лежал в одежде.
— Не стоит так горячиться. Я же сказала: тебе нечего стыдиться. Солдаты больше не придут к нам, а мы сделали то, что должны были сделать. Сержант Уайт убедился, что вы с мистером Маклелланом проводили вместе время, развлекаясь. Лучшего и придумать нельзя.
Джесси не была в этом уверена, но ничего не сказала в ответ.
— Что же будет с мистером Ноем? — со страхом поинтересовалась Джесси. — Чем нам помочь ему?
— Мисс Джесси, мы делаем все, что в наших силах. Кстати, я уже думала об этом. Если американцу станет хуже, ты сможешь сделать единственное, что разрешит многие проблемы.
— Что именно? — удивилась Джесси.
— Выйдешь за него замуж, — неожиданно заявила Мэри.
Глава 3
Ной понял, что дни его сочтены, или по крайней мере догадался об этом. Подобные мысли посетили его по простой причине: над ним склонился священник. Ной пытался пробраться сквозь окутавший его густой туман, чтобы сказать священнику о своем нежелании умирать. Он попытался шевельнуть губами, но не смог вымолвить ни слова. Долго лежать с открытыми глазами он также был не в состоянии. Произносимые над его кроватью слова, смысл которых ок никак не мог уловить, изобиловали резкими, неприятными звуками. От священника сильно пахло алкоголем.
Затем послышался другой голос, нежный и мелодичный. Ноя поразило странное ощущение, что он где-то его уже слышал. Он весь напрягся, чтобы вспомнить, где именно. На память ничего не приходило, но вместо этого он сочувствовал, как непроизвольно стал погружаться в темноту. Он начал бороться с этим, но напрасно.
Какая-то часть его осознавала, что священник склонился над ним еще ниже, что-то бормоча, но Ной по-прежнему не улавливал значения слов. «Я не умру, — сказал себе Ной. — Я не хочу умирать». Он сделал усилие, чтобы заговорить
— Я… согласен, — промолвил Ной на одном дыхании и снова потерял сознание.
— Слышали? — вмешалась Мэри, широко улыбаясь от удовольствия. — Вы слышали его? Он сказал, что согласен жениться на Джесси. Теперь вы верите мне? — обратилась она к священнику, толкнув локтем свою золовку.
— Я тоже могу это подтвердить, — быстро отреагировала Сара на намек Мэри.
Находившийся у нее на руках Гедеон радостно залепетал, отчего ямочки на его щечках сделались еще глубже.
Священник не спеша распрямился, держась за кровать. Его добрые глаза были слегка подернуты пеленой, а раскрасневшееся лицо выражало недоумение и одновременно изумление. Он пытался держать себя так, как подобало человеку его положения, но действие пшеничного ликера Мэри оказалось могущественнее. Он взглянул на Джесси, стоявшую с другой стороны кровати и державшую в своих руках руки Ноя. Ее глаза были опущены, и священник раздумывал, умышленно ли она избегала его взгляда.
— Очень хорошо, — вздохнул он, закрыв свой молитвенник, — в таком случае объявляю вас мужем и женой. — Он потряс головой, чтобы прийти в себя и невнятно произнес:
— Очень необычно. Совсем не по правилам.
Мэри взяла священника под локоть, поддерживая его и в то же время выпроваживая из комнаты:
— Но надеюсь, все законно, не так ли?
— Священника оскорбил ее вопрос.
— Как вы можете сомневаться? Документ подписан и будет должным образом зарегистрирован в церкви. И все же очень необычно.
— Ничего особенного. — Мэри помогла священнику надеть пальто и подала ему трость с круглой ручкой, висевшую на крючке над дверью. — Сара довезет вас на своей телеге. — Мэри взяла ребенка у золовки и быстро чмокнула ее в щеку. — Спасибо тебе, Сара, — прошептала она, — ты очень выручила нас.
Лицо Сары выражало сомнение. Накинув плащ на свои худенькие плечи, она обмотала шарф вокруг шеи. Ее огромные карие глаза красноречиво говорили Мэри, что она думала по поводу этого безумного плана.
— Хорошо, я отвезу его в церковь и прослежу, чтобы он сделал записи, касающиеся свадьбы. Однако я сомневаюсь, что завтра он будет помнить хотя бы половину того, что произошло сегодня. — Она фыркнула. — А может быть, и все позабудет.
Стоя в дверном проеме и укрывая Гедеона от холода, Мэри помахала им вслед.
— А вы что думаете по этому поводу, господин Гедеон? У вас когда-нибудь бывали подобные затруднения? — Гедеон радостно загукал, когда Мэри, шагнув внутрь дома, пощекотала его щечку. — Да ладно, можете не отвечать. Я и так очень сообразительная, и не отрицайте. Идемте-ка лучше к вашей маме. Вне всякого сомнения, она по-прежнему не знает, правильно ли поступила, решившись на такой поступок.
Джесси сидела в кресле-качалке, которое она придвинула к самой кровати Ноя. Она с радостью взяла малыша к себе на руки. Гедеон игриво извивался, дергая ее за толстую косу, свисавшую через плечо. Он все время пытался засунуть ее ручонкой в свой маленький ротик.
— Ой, Мэри, что мы наделали?
— Мы придумали способ, как вам с малышом вы
— браться из Англии, — решительно заявила Мэри. — Ты же прекрасно знаешь, что это нужно было сделать ради Гедеона.
— Но какой ценой, Мэри? Какой ценой? — Джесси так сильно прижала ребенка к груди, что он вскрикнул. Она тут же ослабила объятия, машинально вынув волосы из его рта. — Если мистер Маклеллан останется жив, то никогда не простит мне, — тихо добавила Джесси, — а если умрет, то не прощу себе я сама.
Ной прижался щекой к холодной мокрой материи. Он почувствовал, как чьи-то пальцы осторожно убрали прядь волос с его лба. Он попытался улыбнуться, отчего угол его рта приподнялся. То, что, казалось, грузом лежало на его веках, вдруг исчезло, словно растворившись. Ной медленно открыл глаза и попытался рассмотреть лицо склонившегося над ним человека, хотя черты его расплывались.
Женский рот красивой формы был приоткрыт. Ной смог даже разглядеть кончик розового языка между зубами, в то время как женщина была полностью поглощена своей работой. До его сознания неожиданно дошло, что именно он являлся объектом ее пристального внимания. Ною это доставило удовольствие. Его взгляд упал на сплетенную косу, уложенную в виде диадемы, и тут же нашелся ответ на вопрос, который он задавал себе еще в экипаже. Ее волосы были цвета пшеницы. Шелковые, золотые нити обрамляли овал ее лица. Они так украшали женщину, что Ной удивился, почему не заметил этого сразу. Затем его взгляд опустился ниже, на темные брови и веер еще более темных ресниц. И вдруг он понял, как заблуждался, когда представлял ее брюнеткой или рыжеволосой. Теперь он знал, что никакой другой цвет не подошел бы к ее лицу. Ее волосы были такими же мягкими и блестящими, как и у ребенка. Ной судорожно сжимал и разжимал пальцы рук, борясь с желанием дотронуться до нее, но в то же время не хотел пугать это хрупкое создание своим неожиданным прикосновением. Женщина была так увлечена, что
