не замечала его взгляда. Ной подумал, что если бы она посмотрела на него своими светло-голубыми глазами, то он, наверное, снова окунулся бы в туманную пустоту, которая обволакивала его в течение последних дней.
Джесси аккуратно сняла повязку и опять обработала рану. Однако она уже больше не была уверена в эффективности подобного лечения, хотя и не знала, что еще можно было предпринять. Ей казалось чудом, что он не умер за прошедшие сутки. Мэри уверяла, что его вернула к жизни брачная церемония. До этого он находился на волосок от смерти. Джесси соглашалась, что в словах подруги, возможно, и была доля истины. Она подозревала, но не делилась своими мыслями с Мэри, что Ной пытался выжить лишь для того, чтобы иметь возможность совершить убийство.
— У тебя нежные руки, — обратился он к ней на ты.
Джесси молниеносно убрала свои руки с тела Ноя, будто его слова ошпарили их. Она попыталась приподняться, но он схватил ее за запястье. Демонстрируя большую, силу, чем она у него предполагала, Ной крепко держал ее руку. Это заставило Джесси снова сесть.
— Ты ухаживаешь за мной? — спросил он. От долгого вынужденного молчания его голос был хриплым.
Она утвердительно кивнула, избегая его взгляда.
— Мне нужно идти к Мэри. — Джесси опять постаралась вырваться, но тщетно. Ной не отпускал ее.
— А кто такая Мэри?
— Моя подруга. Она помогает мне. — Свободной рукой Джесси смахнула с лица завиток. — Вам не стоит так много разговаривать, — с тревогой произнесла она. «Или держать меня», — с той же тревогой подумалось ей. — Мне кажется, будет лучше, если вы отдохнете.
— Я этим только и занимаюсь в последнее время, — возразил он. — Как долго я здесь нахожусь?
— Чуть более шести дней. — Она быстро взглянула на него. Выражение его лица было задумчивым, но не тревожным. — По-моему, вас не удивило то, что я сказала.
— Вообще-то я думал, что я лежу немного дольше. Я кое-что припоминаю.
— Припоминаете? — как можно спокойнее поинтересовалась Джесси, пытаясь скрыть страх и панику, которые охватили ее. — А что именно вам припоминается?
Ной совсем не собирался делиться с ней своими эротическими фантазиями. Они были слишком неприличными, к тому же труднопередаваемыми. По крайней мере в компании женщины, занимающей в них столь видное место.
— Я помню, что вокруг меня все время ходили люди, возможно, ими были вы с Мэри. Ах, да, и священник…
— Вы помните священника? — У Джесси сердце чуть
Не выпрыгнуло из груди.
Он кивнул:
— Было очень любезно с вашей стороны пригласить его позаботиться о моей душе, хотя, как оказалось, я удивительно живучий человек. — Его глаза озарились улыбкой.
Но Джесси меньше всего хотелось в данный момент смеяться. Ее улыбка получилась вымученной. Определенно еще не наступило подходящее время, чтобы открыться ему, да в он не был готов выслушать всю правду. Пока рано было обьяснять сложившуюся ситуацию не окрепшему после ранения человеку.
— Как я оказался здесь? — спросил он. — И кому
Принадлежит этот дом?
На этот раз, когда Джесси попыталась вырвать свою руку, он выпустил ее. Она поднялась, взяла тазик и, держа его перед собой, словно щит, спросила:
— Вы помните, что в вас стреляли и ранили?
Скользнув рукой под одеялом, Ной коснулся больного места.
— Даже очень отчетливо.
Он слегка развернулся, чтобы лучше ее видеть. От боли его лицо исказилось, но зато теперь ему ничто не мешало смотреть на нее. От его проницательного взгляда не ускользнул намек на возражение, отразившийся в ее глазах. Сделав резкое движение рукой, означавшее, что он заранее отклонял все ее протесты, Ной спросил:
— Скажи, что же все-таки произошло после моего ранения?
Джесси опустилась в кресло-качалку, продолжая держать таз. Выплеснувшиеся капли попали ей на руки, но она ничего не заметила. Она думала лишь о том, что с настоящего момента должна начать плести паутину лжи.
— Грабители приказали всем снова занять свои места в экипаже. Оставались лишь вы, я и Гедеон, кто не послушалея их. Они не надеялись, что вы выживете, а я… я не хотела покидать вас.
— Они позволили тебе остаться со мной? Странно.
— Они пригрозили, что… расправятся со мной и Гедеоном, если остальные расскажут о случившемся властям и вышлют нам подмогу. Думаю, разбойники собирались забрать меня и ребенка с собой. После того как экипаж уехал, я заключила с ними выгодную сделку. Я сказала, что хорошо заплачу, если они доставят нас сюда. Не знаю почему, но мне поверили.
Ной взглянул на Джесси с серьезным видом.
— Это потому, что у тебя ангельское личико, Джесси чуть не поперхнулась. Меньше всего она ощущала себя ангелом. О Боже, положение становилось все более щекотливым…
— Бандиты привели нас в дом к Мэри. Он находится не так далеко от почтовой дороги, за это я отдала им Драгоценности, спрятанные в пеленках Гедеона.
— Значит, бандиты получили то, что принадлежало пассажирам экипажа?
— Да, — ответила Джесси и, помедлив, добавила:
— Вы считаете, я поступила не правильно? Ведь я отдала им чужие ценности. Но ведь ничего другого у меня при себе не было.
— Вряд ли я имею право осуждать тебя. Ты спасла мне жизнь, — искренне ответил Ной. — Я благодарен тебе за это.
Джесси почувствовала неловкость.
— В вас стреляли потому, что вы хотели помочь мне. Я была вашей должницей.
— Ну что ж, теперь мы в расчете. — Ему очень хотелось сказать ей больше слов благодарности, но тело напомнило о более неотложных делах. Откашлявшись, он посмотрел куда-то вдаль, через плечо Джесси, поинтересовавшись:
— Мне хочется… то есть мне нужно… а где в комнате ночная ваза?
Джесси покраснела.
— О да, конечно. — Она достала то, что просил Ной, из нижнего ящика ночного столика. — Оставляю вас одного.
Ной засмеялся, скорчившись от боли.
— Да, думаю, так будет лучше всего. Я справлюсь сам. К тому времени, когда он свесил ноги с кровати, Джесси уже вышла из комнаты.
Как только Гедеон увидел ее, начал извиваться на руках Мэри.
— Ма. Ма. Ма!
Сердце Джесси тотчас растаяло, и в ту же минуту любая ложь Ною была оправдана в ее глазах.
— Мэри, ты слышала? Он действительно назвал меня мамой?
Подруга радостно засмеялась, решив, что лучше не стоило говорить Джесси о том, что весь сегодняшний день малыш почти все вокруг называл мамой.
— Может быть, ты покормишь его? — спросила Мэри. — Я разварила овсяные хлопья.
— Хорошо, давай мне мальчика. — Джесси села и положила Гедеона на колени. — Мистер Маклеллан пришел в себя.
Мэри чуть не уронила миску, которую ставила на стол. Она успела поймать ее на лету, не дав упасть на пол.
— Почему ты мне не сказала сразу?
— Ну вот сейчас сказала. — Джесси взъерошила темные детские волосики. — Только не входи пока туда.
— Почему?
— Мистер Маклеллан… ну, в общем… он занят.
— Понятно. — Мэри отошла от двери спальни, взяла вещи, нуждавшиеся в починке, и тяжело уселась на стуле. — А когда он очнулся?
— Совсем недавно. — Джесси вытерла рот и щечку Гедеона краем своего передника. Казалось, малыш особенно любил есть овсянку, когда Джесси надевала этот фартук.
Она помахала очередной ложкой с кашей перед носом малыша и, когда тот рассмеялся, сунула ее ему в рот. — Он задал мне несколько вопросов.
Мэри вдевала нитку в иголку.
— Ну? Ты мне расскажешь, о чем он спрашивал?
— Тише. Не шуми так. Ты что, хочешь, чтобы он услышал нас?
— Что же все-таки произошло?
— Вначале он спросил меня, где получил ранение и как очутился в этом доме. Я рассказала ему историю, которую мы с тобой придумали заранее.
— Отлично. Немного правды и немного… остального.
— Остальное называется ложью, Мэри. И ничего хорошего из этого выйти не может.
Мэри позволила подруге выговориться, чтобы той стало легче. Приложив заплатку к оборванному колену на брюках мужа, она обметала ее.
— Тебе не кажется, что уже пора проверить, как себя чувствует мистер Маклеллан? — выдержав паузу, поинтересовалась она.
Именно этого Джесси и не хотелось делать в данную минуту. Она еще не подготовилась к продолжению беседы с Ноем. Сказав, что не может оставить Гедеона, Джесси попросила Мэри пойти взглянуть на американца.
Мэри очень обрадовалась такой просьбе. Но, обнаружив Ноя спящим, она явно огорчилась, что не сможет переброситься с ним парой слов. Мэри вынесла из спальни горшок, не обращая внимания на улыбку Джесси, и отнесла его в уборную. Когда она снова возвратилась в дом, Джесси уже хозяйничала у камина, помешивая в кастрюле куски ветчины и сладкие бобы. Гедеон лежал у нее на коленях.
Поставив горшок в комнате Ноя, Мэри вновь принялась за штопку.
— Впредь вынос его горшка будет входить в твою обязанность. Мне кажется, я уже не работаю прислугой в вашем доме, поэтому избавь меня от этого занятия.
Джесси усмехнулась:
— Когда ты работала в доме моих родителей, ты никогда не выносила горшки. И не пытайся доказать мне обратное. Мама всегда говорила, что ты не годишься для этой роли.
— Леди Анна была права. Она так же радовалась моему уходу, как и я сама, когда оставила вас.
— А я скучала по тебе, — честно призналась Джесси. — Возможно, маме и не нравилась наша дружба, но я пропала бы без тебя.
Мэри доставили огромное удовольствие слова подруги, отчего кончики ее ушей покраснели. Она быстро наклонила голову и продолжила пришивать заплатку к брюкам
