восхитительно красивое лицо. Это была ожившая светловолосая богиня, из тех, что можно увидеть только в кино. И, подобно тому, как это обычно происходило с фильмами, над которыми он работал и которыми проникался, поскольку вкладывал в них частицу своей жизни, Луис чувствовал себя в немалой степени ответственным за превращение Тамары во внушающую трепет, несравненную красавицу. Каким бы невероятным ему это до сих пор ни казалось, нашел ее именно он. И она была его сокровищем.
Осторожно, чтобы не разбудить, он наклонился к ней и нежно коснулся губами ее изумительно очерченных губ. Не просыпаясь, она улыбнулась и, что-то пробормотав во сне, теснее прижалась к нему.
– Только волшебство могло породить такое изысканное создание, – прошептал он. – Ты – моя. Только моя.
Как бы в ответ, она повернула голову и во сне опять улыбнулась ему, и ее разметавшиеся по подушке белокурые волосы напомнили ему когда-то виденное им свечение в океанских водах.
Как и все будущие невесты, Тамара ожидала знакомства со своей будущей свекровью с таким же страхом, с каким французские дворяне в восемнадцатом веке ожидали прибытия повозки, которая должна была отвезти их на гильотину. Не зная, чего можно ожидать от Зельды Зиолко, но опасаясь самого худшего и отдавая себе отчет в том, что первые впечатления обычно оказываются наиболее стойкими, а потому имеют чрезвычайное значение, она была полна решимости завоевать симпатии этой женщины, используя для этого все свое обаяние в образе «свойской» девчонки. А это было не такой уж простой задачей для женщины, чьи волосы окрашены в платиновый цвет оттенка взбитого сахара и которую уже успели провозгласить «самой красивой в мире». Впервые Тамара пожалела о том, что у нее такая необычная внешность. В конце концов, Зельда тоже была женщиной, да к тому же явно наслаждалась своим достаточно высоким положением матери «известного режиссера». Она вряд ли захочет терять свои лавры, а значит, Тамара должна быть готова к тому, что ее встретят с остро заточенным словесным топором. С помощью Инги она пыталась добиться как можно большего сходства с «совершенно земной девушкой, живущей по соседству». Перерыв в качестве первого шага весь свой новый гардероб – подарок «ИА», – она обнаружила, что среди этого моря экстравагантных нарядов из атласа, шифона и шелка всех расцветок, от яркой и белоснежной до пепельно-розовой, нет ничего, что соответствовало бы образу, который они пытались создать.
– Мне совершенно нечего надеть! – пожаловалась Тамара, отбрасывая одно платье за другим, и разочарованно топнула ножкой. – Ох, Инга, что мне делать?
– Не волнуйся, мы что-нибудь подберем, – спокойным взвешенным голосом заверила ее Инга. – У тебя впереди пять дней, не так ли?
– Наверное, ты права, – задумчиво ответила Тамара и, надавив руками на это море воздушных тканей, торопливо захлопнула дверь чулана. – И вообще, почему это все свекрови так славятся своей привередливостью? – хмуро спросила она.
– Потому что они любят своих сыновей, – мудро ответила Инга, вновь открывая дверь в чулан, чтобы высвободить кусок шифона, застрявший между дверцей и косяком. – На их месте я вела бы себя так же.
– Да, но ты ведь не людоед. И тебе нравится Луи.
– А кто сказал, что ты не понравишься его матери?
– На это надежды мало. – С мрачным видом Тамара плюхнулась на постель.
Инга присела рядом и тронула ее за руку.
– Скажи мне, почему ты так беспокоишься?
– Потому что… я люблю Луи. – Тамара посмотрела на свои тонкие дрожащие пальцы. – Я хочу, чтобы все было хорошо.
Инга ободряюще улыбнулась и прижала ее к себе.
– Так и будет, уверяю тебя. Успокойся.
– Как я могу успокоиться? – воскликнула Тамара. – Ты разве не видишь, как я нервничаю.
– Съешь сандвич.
– Я растолстею.
– Тогда подумай о чем-нибудь приятном. Если бы я была миссис Зиолко, то была бы счастлива, что мой сын женится на тебе.
– Но ты – не она, – заметила Тамара с присущим ей реализмом. – Она подумает, что я проститутка или еще что-нибудь похуже. Ты только посмотри на меня! Эти волосы! – Схватив клок волос, она с такой силой дернула его, что сморщилась от боли. – С экрана они смотрятся хорошо, но в обычной жизни я чувствую себя дешевкой!
– Хватит переживать. Постарайся на этой неделе высвободить час или два, и мы пробежимся с тобой по магазинам и зайдем куда-нибудь на ленч. Мы найдем тебе то, что нужно. Это будет здорово.
– Здорово! – Тамара скосила зеленые, бурлящие страстью глаза. – Ненавижу магазины, – пробормотала она.
– С каких это пор? – удивленно посмотрела на нее Инга. – Раньше тебе это нравилось.
– Да, нравилось, – тяжело вздохнув, согласилась Тамара, – но это было давно, когда я ходила по магазинам для своего удовольствия, а не для того, чтобы понравиться всей стране… или матери Луи!
– Да, это правда, – согласилась Инга. – Это правда.
В воскресенье, когда должен был состояться визит, Тамара наложила минимум макияжа, небрежно зачесала назад волосы и надела строгий узкий твидовый костюм с юбкой почти до щиколоток и зеленым жакетом красивого покроя, который они с Ингой выбирали вместе. Ее платиновые локоны совершенно не сочетались с твидовой материей костюма, однако Инга чудесным образом решила эту проблему, повязав Тамаре на шею шелковый шарф под цвет волос. Заслышав с улицы клаксон «дюсенберга», который нельзя было спутать ни с каким другим, Тамара подхватила тарелку с только что испеченным яблочным струделем – фирменным блюдом Инги, торопливо послала ей воздушный поцелуй, а свободной рукой нацепила на нос солнцезащитные очки.
