– Шевелись! – грубо покрикивала внизу Моника. – Schnell! Туда! – резко приказала она, показывая винтовкой дорогу. – В ту дверь.
– Оставьте ее, – раздался сверху суровый голос Наджиба.
Вздрогнув, они подняли глаза к антресолям. Мужчины подчинились и немедленно отошли в сторону, но Моника стояла на своем, крепко вцепившись левой рукой в пленницу.
Наджиб неторопливо сошел вниз по широкой лестнице. Сейчас, после всех этих долгих лет ожидания, он не спешил. С высоко поднятой головой он приближался к женщинам. Подойдя, знаком приказал немецкой террористке отойти в сторону.
Моника упрямо отказывалась подчиниться. Выпятив вперед грудь и важно расправив плечи, она проговорила, на военный манер отрывисто глотая слова:
– Абдулла дал мне четкие указания! Я отвечаю за нее головой!
– Полагаю, с этим я справлюсь сам, – холодно ответил он. В его голосе явно прозвучал приказ. – Все уходите!
Моника густо покраснела. Затем резко повернулась кругом и двинулась в сторону двери.
Тяжелые бронзовые двери с глухим стуком захлопнулись.
Они были одни. Весь мир сузился до размеров этого фойе.
Он повернулся к Дэлии, и в тот миг, когда встретились взгляды, что-то внутри него сжалось. Все чувства, испытываемые им ранее, померкли. Фойе поплыло перед глазами.
Пройдет немало времени, прежде чем он почувствует, что снова обрел дар речи.
А пока он мог лишь безмолвно смотреть на нее.
Глаза Дэлии.
Одного взгляда на них было достаточно, чтобы у него голова пошла кругом.
Есть лица, которые заставляют двигаться корабли; губы, которые вызывали крушение империй; что же касается него, достаточно было пары глаз. Стоило ему заглянуть в их глубины, он понял, что надкусил запретный плод и теперь все изменилось.
Эти глаза завораживали, как два сверкающих алмаза, ради обладания которыми на протяжении многих столетий магараджи и короли шли на убийства. И чары их казались тем сильнее, что они оставались единственным, что было открыто его взору.
Впервые в жизни Наджиб был совершенно загипнотизирован, как будто его вдруг сковала чья-то колдовская сила. Мурашки побежали по его телу.
Эти глаза.
Эти глаза напоминали чистейшие изумруды с темно-зелеными вкраплениями богатого сибирского малахита и бликами светлого жадеита – два одинаковых сверкающих кабошона. Их форма была немного миндалевидной, закругленной возле переносицы и приподнятой у висков, отчего их разрез казался экзотическим, почти кошачьим. Длинные черные ресницы, пушистые, как соболиный мех, и черные, как самый черный бархат, казалось, принадлежат сказочному существу.
Он едва не застонал.
Ему выпала червонная дама. Пиковый туз. Все старшие козыри.
Как два титана, приготовившиеся к поединку, стояли они напротив друг друга в этом восьмиугольном фойе. Он – в белоснежном одеянии, она – в черном. Наджиб не сомневался, что под чадрой скрывается подбородок, вздернутый с таким же негодованием, которое он читал в ее горящих глазах.
Казалось, прошла вечность. Затем он услышал глубокий изумленный вздох, от которого резко колыхнулась ее накидка. Ее ресницы быстро затрепетали, когда она узнала его, и совершенно неожиданно из-за чадры послышался вызывающий серебристый смех.
Ему показалось, что его ударили. Он тревожно отшатнулся назад; смех свел на нет все его самообладание, причинил ему такую боль, как если бы он получил удар ножом прямо в сердце. Затем циничное веселье достигло и ее глаз и запылало там, обдав его жаром другой не менее жестокой пощечины: звонкой, причиняющей боль, невыносимо унизительной.
Наджиб смущенно смотрел на нее.
И тут она заговорила.
– Так, так, так! – Ее голос, такой же язвительный, как и смех, был гортанным и притягательным. – Кто бы мог подумать, что знаменитому Наджибу Аль-Амиру приходится прибегать к услугам белых рабынь!
– Вы меня знаете? – На его лице невольно отразилось удивление, и он выругал себя за эту слабость. Ну, конечно, она не могла не узнать его! Как глупо, что он не подумал об этом раньше. Его лицо появлялось на страницах газет и журналов и экранах телевизоров всех пяти континентов с гораздо большей регулярностью, чем ему бы этого хотелось.
– Даже в этом дурацком наряде в духе Рудольфо Валентино, – сурово ответила Дэлия.
– Вы удивлены.
– А разве может быть иначе? Чего я никак не ожидала, так это того, что в конце всей этой цепочки выйду на вас. На кого угодно, только не на Наджиба Аль-Амира, самого богатого человека в мире! – с гадливостью передразнила она и снова разразилась ядовитым смехом.
Его щеки дрожали от усилий, которые он предпринимал, стараясь держать себя в руках, но голос не дрогнул.
– Я вовсе не самый богатый человек в мире, – холодно проговорил Наджиб. – И никогда не претендовал на этот титул.
