К числу последних относятся ритуальные (змеиные) полосы, скипетры и щиты.
Ритуальные полосы образуют более раннюю группу царских инсигний майя, существовавшую по меньшей мере с конца III в. (стела 29 в Тикале) до конца VII в. Внешне полоса представляет собой змею с изогнутым пли прямым туловищем, к обоим концам которого присоединены змеиные головы. В их широко открытых пастях помещены обычно лики различных богов из пантеона древних майя. Как правило, в пасти одной из голов полосы находится маска бога солнца в различных его ипостасях и воплощениях, а в другой обычно изображали бога воды и дождя (стелы Тикаля, Копана, Наранхо).
С конца VII в. во многих городах Центральной области майя получает широкое распространение новая разновидность инсигний правителя — скипетр, встречающийся обычно в сочетании с маленьким круглым щитом, украшенным посредине маской бога солнца. Оба этих предмета имеют поразительно устойчивую форму. Скипетр — это короткий жезл с антропоморфной фигуркой божества-карлика на верхнем конце и изогнутой ручкой, украшенной головой змеи, на нижнем. II где бы мы ни встретили подобные инсигнии, будь то в Тикале (притолока 3 в Храме I), в Ишкуне (стела 5), в Паленке (рельеф из гробницы в Храме Надписей) или в Йашчилане, — они везде поразительно походят друг на друга.
В целом скипетр со щитком и ритуальная полоса выражают, видимо, довольно близкие концепции и идеи, поскольку и те и другая имеют совершенно одинаковый набор божеств. На ритуальной полосе мы видим змеиную, рептильную, подоснову и два бога в пастях змеиных голов — бога солнца и бога дождя. Судя по дошедшим до нас изображениям классического периода, карликовый божок, украшающий верхушки скипетров, несмотря на свой более или менее антропоморфный облик, также имел ярко выраженные змеиные черты. «Лицо карлика, — пишет известный американский археолог Г. Спинден, — сильно изменяется от памятника к памятнику, но в целом для него характерны длинный загнутый вверх нос и широко открытый рот, который имеет в верхней челюсти далеко выступающий пламевидный зуб. Нижняя челюсть обычно заметно короче верхней. Эти гротескные черты явно напоминают пресмыкающихся... Тело маленькой фигурки (карликового божества. —
Этим тяжелым и острым оружием небесные громовержцы разгоняли злых духов и наказывали виновных в преступлениях. Грозное явление «небесного огня» — молнии — представлялось древнему человеку полетом смертоносного оружия, разящего и убивающею. В качестве такого оружия могли выступать не только каменные топоры, но и кремневые наконечники стрел и копии, палицы, молоты и т. д. Тесно связаны с понятиями «дождь» и «вода» и всевозможные змеиные, рептильные аксессуары, — так, широко известна в древности ассоциация «змея — вода».
Следовательно, божок со скипетров I тысячелетия н. э. будет не кем иным, как богом-громовннком, повелителем грозы и дождя, а тем самым и плодородия. Солнечное божество всегда выступает в паре с ним, будучи изображенным на круглом щитке правителей. Почему же именно эти и близкие им боги изображались со столь завидным постоянством на атрибутах царской власти у древних майя?
История многих древних народов земного шара содержит достаточно ярких примеров, доказывающих, что на определенной ступени развития было широко распространено обожествление царя, правителя, фараона. Как известно, впервые в глобальном масштабе успешно решил данную проблему английский этнограф Джеймс Фрэзер. «Вера в то, что цари обладают сверхъестественными или магическими способностями, позволяющими им оплодотворять землю и оказывать подданным всякие иные благодеяния, разделялась, по-видимому, предками всех арийских народов от Индии до Ирландии...»[47], — писал он.
Последующие исследовании на новых, более широких материалах подтвердили правильность основного тезиса английского ученого о наличии в древности царского культа у многих земледельческих народов Европы, Азии, Африки и Америки. Мы знаем, что очень часто цари и их предшественники — вожди для усиления и магического санкционирования своей реальной власти брали на себя отправление различных религиозных функций. И вполне естественно, что одной из главных обязанностей вождя или царя у земледельческих племен было вызывание дождя, а следовательно, и создание условий для выращивания хорошего урожая. Неудивительно, что майя с глубокой древности почитали богов грозы и дождя, обеспечивающих плодородие маисовых полей, и своих владык, выступавших как бы в качестве посредников между царством небесных сил и простыми смертными. Именно с этой целью их обожествляемые правители самолично совершали весьма важные, с точки зрения земледельца, обряды, связанные с аграрным культом и прежде всего — с обеспечением хорошего урожая маиса. Столь же важную роль играло в жизни древних земледельцев майя и солнце.
Третья группа изображений в монументальной скульптуре майя I тысячелетия н. э. — ритуальная — самая разнообразная и многочисленная из всех, хотя и здесь четко выделяются свои канонические разновидности. Так, довольно значительную по количеству группу составляют изображения правителя в сцене ритуального «сева» (стела 40 из Пьедрас-Неграса, стела 9 из Ла-Флориды, стела 21 из Тикаля и т. д.). На последней из них богато одетый персонаж в сложном головном уборе в левой руке держит длинную и узкую сумку пли мешок (возможно, для семян?), а правой бросает вниз горсть зерен маиса. Примечательно, что среди ножных украшений этого человека мы видим голову длинноносого бога дождя (?). На стеле 40 из Пьедрас-Неграса изображена еще более интересная сцена: в верхней части монумента показан какой-то персонаж в пышном костюме и с короной из листьев маиса на голове. Стоя на коленях на низкой платформе (возможно, это трон), он горстями бросает вниз зерна маиса. Внизу древний скульптор маня изобразил стилизованную фигуру божества земли. Всю эту картину обрамляют маисовые побеги. Видимо, здесь также показано участие правителя города в ритуальном севе.
В других случаях мы видим правителей в сценах ритуального самоистязания, — например, протыкание языка и продергивание через него веревки и жертвоприношений (притолоки Йашчнлаиа).
Наконец, встречаются и такие сюжеты, где правитель показан под защитой и покровительством божества, возможно, обожествленного предка (резные изображения правителя на троне и бога-ягуара в позе протектора на деревянных притолоках Храмов I и III Тикаля и на обломке рельефа из Пьедрас- Неграса).
Описанные выше произведения монументального майяского искусства имеют большое значение как по тематике, так и по своей художественной форме. Тематика их отражает довольно развитый общественный строй во главе со священной особой паря. В образе царя, торжественно восседающего на троне в окружении сановников и слуг или же поражающего врага на поле брани, мы видим изображение монарха, ставшее типичным для всего классического периода. На этих монументах величие и мощь царя подчеркиваются тем, что его фигура изображена в большем масштабе, чем остальные.
Идеология была мощным орудием, служившим для порабощения сознания народных масс и подчинения их интересам господствующего класса. В классический период у майя, как и на Древнем Востоке, правящий класс аристократии и жрецов, жестоко эксплуатировавший рядовых земледельцев-общинников, разного рода зависимых людей и рабов, нуждался для охраны своих классовых интересов в централизованном государственном аппарате деспотического типа. Эту свою социальную функцию деспот, или царь, выполнял двояко: с одной стороны, с помощью жестоких форм принуждения, с другой — идеологическим воздействием на сознание масс, пропагандируя в искусстве и религии идеи божественного происхождения царской власти и беспрекословного подчинения ей.
Та же самая тематика, отражающая различные стороны жизни и деятельности правителей городов- государств майя I тысячелетия н. э., была представлена и на другом археологическом материале — на нефритовых украшениях и пластинках резной кости, терракотовых статуэтках и т. д. Но особенно ярко представлена она в настенных росписях и в сюжетах, запечатленных на иолихромной керамике из
